Как и Почему. Глава 8.

Мир между ними все еще был новым, хрупким и недоверчивым.

- Разве ты не устаешь от постоянных разъездов? – спросила она его однажды, нарушив тишину их прогулки по Конохе.

Будучи в странном настроении, Гаара искоса взглянул на нее, перед тем как вновь вперить взгляд под ноги. – Возможно.

- Я отчасти удивлена, что ты ни разу не пытался уговорить меня навестить тебя.
- Это уничтожило бы цель, по которой Казекаге отсылает меня сюда. Это удобный способ избежать неприятностей со мной, когда у них нет для меня каких-либо дел.

Он сказал это абсолютно без выражения, не дав ей ни единого намека на то, что он думал о таком к себе отношении.

- Кроме того… - его губы дернулись, что было признаком либо злобного удовлетворения, либо иронии. – Это выводит их из себя, что меня так легко приводит в норму друга Скрытая Деревня.

Вспоминая все время, когда он пугал ее почти до безумия, все время, что он доставал и беспокоил ее, время, когда он почти нападал на нее, Сакура решила, что ‘в норме’ и ‘легко’ очень относительны.

Несколько минут она молчала, идя все медленнее, пытаясь найти способ избавиться от него до возвращения домой.

- Скажи, - начал он, захватывая ее внимание. - Как ты думаешь, почему людям настолько трудно отпустить?

Возможно, под этим вопросом… Он подразумевал ее.

- Что?

- Что-нибудь.

- Ты сказал, что это жадность.

- Я знаю, что сказал.

Что означало, что он хотел узнать ее мнение. И если он нацелился именно в том направлении, в каком она думала, он нацелился, то только невероятно осторожная формулировка ответа воспрепятствовала бы ей начать с ним ссориться.
- Но, черт возьми, она так устала быть осторожной.

Вскинув подбородок, она посмотрела на него, отвечая. – Потому что людям нравится, когда все вокруг стабильно, неизменно. Стабильность несет безопасность. Перемены несут неизвестность.

- Я говорю о людях, цепляющихся за прошлое.

Он совершенно точно нацелился в одном определенном направлении.

Сакура пнула камешек на несколько шагов вперед, думая над ответом. – Думаю, что они больше цепляются за воспоминания, чем за само прошлое. Если было плохое и хорошее, что сделало их счастливыми, они вспоминают очень выборочно, вспоминают счастье, а не проблемы. И… - Она стиснула зубы, чтобы не закусить губу. – И если потом что-то идет не так, как надо, память о том счастье – то, куда можно сбежать. Так что люди цепляются за них, за воспоминания о том, что все было хорошо… чтобы почувствовать себя в безопасности.

- И ты?

Он снова смотрел на нее, с совершенно бесстрастным лицом, зеленые глаза не отражали никаких чувств, внешне такой же бесстрастный, как…

Она не будет ему лгать.

- Да. Иногда и я так делаю.

Стало тихо.

Спустя несколько минут он остановился, и впился в нее взглядом, когда она повернулась к нему лицом. – Мы уже прошли дорогу к своему дому трижды.

Она могла сказать что-нибудь, чтобы скрыть тот факт, что она все еще была не уверена в нем, чтобы позволить пойти с ней домой. Она могла сказать что-нибудь грубое и жестокое и смотреть, как он бросится прочь и удивляться тому, что он сделает в следующий раз, когда они встретятся. Она могла просто продолжить идти и дождаться, когда он потеряет терпение.

Она могла переключить его внимание.

- Ты беспокоишься?

Единственный ответ, который она получила, был еще одним яростным взглядом. Не устрашенная им, Сакура потянулась, и поймала одну из его рук своей.

- Да?

- О чем?

То, что он попытался уклониться, означало, что он чертовски хорошо знал, о чем.

- О моей фиксации на прошлом.

- Это было бы глупо, - прорычал он, но его пальцы переплелись с ее.

Давить на него было тоже самое, что играть с огнем голыми руками.

- Но все равно?

Она видела, как его взгляд перебегал между их сплетенными пальцами и ее лицом, видела, как он обдумывает варианты ответа, и поняла, что он отказался сдаться и ответить на то, что она просила, потому что она должна была вернуть что-то равноценное.

Шли минуты. Она подняла их сцепленные руки, исследуя кончики его пальцев, мозоли на костяшках, то как их руки соответствовали друг другу. Хороший ниндзя-медик не сдается, сказала Цунаде. Она могла переждать его.

- Скажи мне.

С той глубиной, с который они были друг у друга под кожей, если когда-нибудь все между ними сведется к борьбе… Они просто могли бы говорить, и ранить друг друга намного сильнее, чем могли бы оружием.

Саске легко мог…

Нет.

Она прижала руку Гаары к своей шее, зная, что этот жест является степенью доверия. Возможно, с предоставленным временем – или хорошей приманкой – его можно уговорить ответить.

- Если ты беспокоишься о ком-то, - сказал он внезапно, резко, - тогда люди используют это против тебя. Они возьмут то, о чем ты беспокоишься, и будут шантажировать тебя этим, угрожать и ты ничего не сможешь сделать, чтобы это предотвратить.

- Это то, что ты тогда сделал с Наруто?

Его верхняя губа дернулась, прежде чем он ответил. – Да. То, что я сделал с Наруто. – Большим пальцем он мягко потер кожу, под которой билась сонная артерия, и продолжил. – Но… Это сделало его сильнее. Он любил вас. Вас обоих. И именно поэтому он выиграл.

Поскольку давление было достаточно сильным, то иной результат был недопустим.

- Любил, не любим?

- Как он реагирует на перегрузки.

Она смотрела на землю между ними, погрузившись в свои мысли. Она даже не предполагала, что он попытается сформировать стереотипы отношений с любым из них из того, что продемонстрировал доведенный до края Наруто, во время их борьбы.

- Да, сказал он, наконец, чуть тише, чем раньше. Рука отпустила шею, опустилась ниже и пальцы вновь сплелись с ее. – Иногда я действительно беспокоюсь.

Если она могла позволить себе простить его за то, что он сделал, за все его оплошности, то, по всей вероятности, она могла простить Саске.

Она даже не была уверена, что может честно сказать ему не беспокоиться. Это бы дало ему большую силу подтолкнуть ее к… К чему? Она даже в этом не была уверена.

- Что ты хочешь вообще? От меня? – Вглядываясь в него, она знала, что спрашивает слишком много, но все еще думала, что готова к любому ответу. Ее дружбы, ее комфорта, ее подтверждения, что он для нее был больше чем инструмент, раздражение, оружие… Даже просто того, чтобы она сдалась.

- Ничего. – Он отпустил ее руку, когда она взглянула на него, смущенная. – Я не хочу от тебя ничего.

Она смотрела, как он ушел и была уверена, что надавила на него слишком сильно, примерно так же, как надавил на нее он раньше, единственное ее нападение было эмоциональным, а не физической угрозой. И когда она повернулась, чтобы пойти домой, она также была уверена, что он вернется.

Когда она почувствовала толчок, то решила, что это была правда…

Он остановил ее прямо перед дверью, приблизившись так незаметно, что она не осознала его присутствия, пока одна рука не схватила ее подбородок, повернув голову, а вторая не обернулась вокруг ее талии, прижав ее к нему. - Все, - прошипел он, затем резко поцеловал ее в шею и ушел прежде, чем у нее было время сделать нечто большее, чем удивленный выдох.

Только вопрос времени. То, к чему все шло только ждало подходящего момента.

И когда он наступит…

Она хотела обсудить с ним уверенность, узнать, что он думает о том, что кое-что просто неизбежно. Его отсутствие не помогало ответить на вопросы, но оставило ей время, чтобы собрать компоненты, которые были ей нужны, отмерить их точное количество, и подготовить то, в чем она раньше думала, будет нуждаться намного позже и при совершенно других обстоятельствах.

Она, возможно, была все еще слишком молода – они оба были – но она совершенно точно была слишком молода, чтобы хотеть волноваться о беременности.


•••


-… Она должна знать?
- Я скажу ей, когда почувствую, что пора.
Все казалось… странным, нереальным. Привкус во рту означал, что она была без сознания несколько часов.
Она сосредоточилась на первом приглушенном голосе, понимая что именно он разбудил ее. Сакура чуть нахмурилась, пытаясь понять смысл слов. Когда ее сознание выплыло на поверхность, она услышала.
- Им не нравится, что ты здесь и им не нравится, что ты их всех прогнал.
- Почему я должен об этом заботиться?
Бесстрастный голос, запах и рука, легко гладившая ее по волосам, все это было знакомо.
- Потому что другие медики сказали, что она почти иссушила себя со своим последним пациентом. Она должна где-нибудь отдохнуть в тишине.
Конечно. Хороший ниндзя-медик не сдается, сказала Цунаде. Сакура не помнила, чтобы Цунаде говорила что-нибудь о том, как, после целого дня миссий или тренировок, ее все еще могли вызвать в больницу, когда начинали прибывать раненые. Она не забыла, как сделала все, что только могла, чтобы закончить лечение, перед тем как попытаться встать и рухнуть без сознания.
- И ты изображаешь здесь еще одного заинтересованного? – Тихо фыркнул Гаары, стараясь не потревожить ее, и затем насмешливо продолжил. - Они отказываются оставить меня с ней в комнате наедине, и если я уйду, Копирующий ниндзя, я заберу ее с собой.
Слова и акустика означали, что они были в холле. И конечно второй голос принадлежал Какаши, который видел, как Сакура раскинулась на чем-то, что, должно быть, было колеями Гаары, как жертва некоему кровожадному полубогу. Ей потребовалось приложить усилие, чтобы не показать, что она очнулась, оставить дыхание медленным и равномерным и не попытаться отстранится от песка, который поддерживал ее ноги там, где не могли его колени. Она возлагала ответственность на не до конца очнувшееся затуманенное сознание, а не на свое любопытство, за то, что она осталась неподвижной.
- То есть ты просто бы унес ее? Знаешь ли, она не твоя. – Несмотря ни на что, ее бывший преподаватель попытался изобразить хорошее настроение. Она знала из своего собственного опыта, что он выбрал для этого неправильного человека.
- Да и нет. – Его пальцы вновь скользнули по ее волосам, заставляя ее задаться вопросом, как сильно он растрепал ей прическу. – Она – принадлежит самой себе. Она думает, говорит, сражается, улыбается… - Пауза. – Она думает о том, что думаю я. Она говорит со мной. Она сражается со мной, когда другие отказались бы противостоять мне, и затем она улыбается мне. Она моя.
Голос Какаши из спокойного и добродушного стал жестче. – Не изображай заботу передо мной. Я видел, как ты третировал ее.
- Не изображай моралиста при мне. Я давил на нее. Пятая давила на нее слишком сильно. Теперь она сама давит на себя. – Еще одна пауза, он кончиками пальцев нежно провел по ее лицу в жесте, который, вероятно, должен был обеспокоить их наблюдателя. – Это стало привычно.
Если ничего не изменилось, то она знала, что для него означает ‘привычно’.
Тон Гаары немного изменился, стал холодным и насмешливым, таким, который он использовал против нее много раз. – И теперь ты давишь, теперь ты изображаешь заботу, беспокойство, теперь ты относишься к ней так, будто гордишься, даже при том, что это была твоя вина, что она была такой слабой в начале.
- Твоя собственная деревня боится объединять тебя в команду с другими людьми и ты пытаешься сказать мне, что я что-то сделал не так? Я уже говорил тебе раньше, прекращай делать предположения.
- Ты забываешь. Я видел, как она сражается, когда она не могла сделать ничего большего, чем теневой клон. Я также знаю, что ты отказался тренировать Наруто, чтобы тренировать Учиха. Я не сомневаюсь в том, на ком была твоя концентрация в той команде.
- Если бы я не тренировал его, то ты бы его убил.
Это казалось разумным. Никто не ожидал, что Наруто станет настолько сильнее во время первого тура, независимо от того, сколько его тренировать. Никто не верил в него, в нее.
Но Саске, даже с тренировками…
Она могла представить выражение лица Гаары по звуку его голоса, она почти видела его эго, то, как он вскинул подбородок, усмехнулся. – Я, так или иначе, почти убил его.
Концентрируясь на своем дыхании, Сакура не заметила, как ее рука начала сжиматься в кулак и осознала это, только когда Гаара незаметно покрыл ее руку своей. Он знал. Он знал, что она очнулась, точно так же как она знала, где был Какаши, и то, как Какаши взвешивал варианты ответов. Сражаться или уйти. Остаться и рискнуть ‘разбудить’ ее или позволить Гааре продолжить в том же духе.
Разрешить Гааре продолжать в том же духе, было трудно.
- Скажи, - он, казалось, размышлял вслух, - это было из-за того, что тебе казалось, будто он кого-то тебе напоминает? – голос стал вычисляющим. – Самого себя? Или же-
- Ты не знаешь, о чем говоришь, - прервал Какаши, и она не могла припомнить, чтобы слышала его таким сердитым годы.
- Не знаю? – И снова он вернулся к насмешливо-удивленн­ому тону, в голосе еле заметно начало проскальзывать презрение. – Она увидится с Пятой, когда будет к этому готова. До тех пор, последуй примеру остальных и оставь нас в покое.
- Остальных?
Конечно. Он, вероятно, вел такие вот "милые” беседы с каждым, кто к ним подходил. То, что она все еще была здесь, было его компромиссом, близко к выходу, но все еще в здании. Факт, что она не слышала и не ощущала никого поблизости, дал ей понять, что он успешно разогнал всех медиков, что пытались забрать ее.
Очевидно, ниндзя Песка разговаривал с ее бывшим преподавателем в таком тоне, просто пытаясь отогнать еще одного человека.
Снова возникла пауза, которая могла означать только одно. Какаши снова рассматривал варианты ответа, решая, будет ли эффективна угроза, и что можно сказать, чтобы это не выглядело мелким и банальным. В конце концов, он промолчал.
Через несколько минут пальцы Гаары вновь пробежались по ее волосам. – Теперь ты можешь прекратить притворяться.
Она чуть переместилась, полностью откинувшись на спину, и какое-то время смотрела на него, не уверенная, как реагировать на его спокойствие, особенно учитывая его недавние слова. Изображение заботы. Какаши назвал это так. Но действительно ли он был прав? Действительно ли кто-то из них был прав?
- Ты не должен был этого делать, - сказала она. И вновь он дал ей слишком многое на обдумывание.
- Он не ушел бы, - ответил он.
Она нахмурилась и изо всех сил попыталась сесть, убирая вес с его бедра и ненавидя себя за то, что показала перед ним слабость. Более ненужный, песок заскользил по полу и ее лодыжкам прежде, чем исчезнуть в тыкву около него. Она не сомневалась, что он сделал это только чтобы увидеть, как она отреагирует на этот контакт. Проигнорировать его означало, что она может сосредоточиться на более неотложных вещах, которые раздражали. – Как много еще людей, с которыми ты был так же мил?
Ожидать, что он почувствует неловкость, было бесполезно. – Достаточно.
Когда она двинулась, чтобы снять свои ноги с его, он небрежно положил левую руку на ее колени. Если она продолжит, то оттолкнет его.
Он мог раздражать, создавать неуверенность в себе, был непостоянен, властен и слишком капризен, но она все еще не хотела этого делать.
- Но почему?
- Ты… выглядела так мирно.
И зная его, удовольствие от тихого момента было бы испорчено взволнованными, подозрительными или просто слишком внимательными людьми, находящимися поблизости. Его желание почувствовать покой и тишину, желание прекратить бороться на сей раз было действительно веской причиной не сердиться и не сопротивляться, когда он притянул ее к себе так, чтобы она к нему прислонилась.
То, что он сказал, что она была частью его краткого мысленного покоя, разбило теорию Какаши о том, что он изображает заботу.
Она вздохнула и прижалась лбом к его шее. – В какой неприятности я оказалась из-за тебя?
- Пятая разрешила мне быть здесь.
- Сомневаюсь, что она подразумевала, что ты можешь пугать любого, кто попытается ко мне приблизиться, - проворчала она.
Его плечо под ее щекой дернулось, что, возможно, было пожатием плеч. – Они должны были получше подумать.
Она не была уверена, что было хуже – когда он был жестоким и властным или же когда заставлял все это казаться рациональным. – Возможно.
- Ты все-таки этим расстроена. – Это не был вопрос.
Сказать ему, чтобы он не брал это за привычку, было слишком мало. Сказать ему, что она хотела быть вынуждена волноваться, что он отпугнет от нее всех, кого она знала, было слишком много. Но что-то на полпути между ними, должно сработать.
- Да.
Прошла минута. Рука Гаары опустилась ей на талию. – Ты бы предпочла, чтобы он был здесь?
Боялась ли она оставаться с ним наедине, подразумевал он. Она хотела игнорировать то, как он ее держал, и факт, что он оказался рядом как акула, притянутая запахом крови, но он действительно не сделал ничего большего, чем просто заставил несколько человек почувствовать себя неуютно. Достаточно ли этого, чтобы хотеть избегать его? Хотела ли она отнять у него мирный момент ради человеческого буфера?
Она села, мягко положив руку на его плечо. – Нет. – Если он мог немного дать, то и она тоже. – Мне… так нравится. – Внезапная застенчивость заставила ее отвести взгляд перед тем, как продолжить. – Думаю… это стало привычно.
Он ничего не сказал, но внезапно обрел такой хищный вид, что заставил судорожно сжаться ее живот и высказать спасительную фразу. Возможно, она открылась слишком сильно, возможно, она дала ему слишком многое. – Мне нужно попить, у меня во рту-
- Держи.
В тот же момент его бутылка с водой оказалась в ее руках. Она смотрела на него, в то время как пыталась смыть привкус горечи, оставшийся от обморока, отмечая нехватку агрессии к ее открытости. Возможно…
То, как он взял у нее бутылку, когда она закончила пить.
Брать и давать.
Равноценный обмен.
Они могли бы к чему-то придти.
Ее рука, прижатая к его груди, накрылась его. Она знала, что, вероятно, должна волноваться о том, что его сердце забилось быстрее, и о том, как он смотрел ей в лицо. – В какой момент для тебя это стало значить больше, чем просто борьба?
Чуть кривая улыбка стала его первым ответом. – Не знаю. – Рука на ее талии поднялась к лицу и опустилась на щеку. – Возможно… сейчас.
Узлы в ее животе расслабились. Она придвинулась ближе, одной рукой обнимая его за плечи.
Если она это сделает, то уже никогда не избавиться от него.
- Я могу обещать тебе только боль, - пробормотал он, его взгляд сосредоточился где-то внизу.
- Разве это не у всех так?
- Другие люди пообещали бы тебе любовь, счастье…
Он не был другими людьми.
- Они могли бы только обещать попытаться, - она сглотнула. – Есть только одна вещь, которую мы можем сделать, удостоверится.
Он издал неопределенный звук, что, возможно, означало согласие. – И еще ощущения - Его дыхание коснулось ее лица, и она задрожала. – Мы должны чувствовать.
- Возможно притяжение.
Она точно никогда от него не избавится.
- Точно. – Его вторая рука скользнула по ее волосам, шее, и, наконец, остановилась чуть ниже уха, кончики пальцев тихонько прижимались к затылку. Учитывая положение его другой руки, нельзя было отрицать, что он сделал это, чтобы удержать ее на месте, не дать ей сбежать, кроме мгновенного отказа.
Они никогда не избавится от него, но если они смогут поддержать на достаточном уровне эту открытость, этот равноценный обмен, брать и давать, тогда она никогда и не захочет избавиться от него.
Он, наконец, поднял взгляд и сосредоточенно посмотрел ей прямо в глаза. – Ты боишься меня?
Она, вероятно, застряла с ним, с первого же раза, как приблизилась.
Сакура потянулась и мягко коснулась своими губами его. И тут же отстранилась со слабой улыбкой. – Не особо.
На каком-то уровне она, должно быть, знала, что он не позволит закончить это так. Она попыталась отстраниться, неуверенная в том, каким будет их следующий шаг, но преуспела только в том, что наполовину убрала свои ноги с его прежде, чем обхватил ее вокруг талии и посадил к себе на колени. Песок ухватил ее колени и помог ей устроиться удобнее, обхватив его ногами, и в тот же момент он притянул ее лицо к своему.
Сначала это было странно и неуклюже. Экспериментально приоткрытые губы, неуверенно касающиеся друг друга языки, но чем дольше длился поцелуй, тем увереннее становился. И к тому моменту, как она прекратила волноваться о том, все ли она делает правильно, это стало-
Его левая рука запуталась в ее волосах, вторая пробежалась по спине и легла на бедро.
Стало...
Она придвинулась ближе, потому что даже при том, что она обернулась вокруг него, она все еще была недостаточно близко. Это привело к тому, что ее бедра плотно прижались к его, и больше не было способа игнорировать его возбуждение.
Стало...
Его тихий стон был заглушен ее ртом, на мгновение губы его губы прижались крепче, прежде чем переместится на шею. Она отклонилась назад под силой его поцелуев. Он смягчился, когда она зашипела о том, что его зубы задевают ее кожу, и позволил ей сидеть вертикально. – Так?
- Да.
Стало так, как она больше всего боялась, что будет. Удивительно.
Рука с бедра переместилась на ягодицу, лаская ее. – Так?
- Да. – И после судорожного вздоха. – Так? – Она попробовала тоже начать действовать, проникая руками ему под футболку и поглаживая кожу кончиками пальцев. Пьянея от его теплоты, ощущением крепких мышц под кожей, она заколебалась только тогда, когда почувствовала, как резко он дышит.
- Да, - хрипло выдохнул он, и положил конец дальнейшим вопросом, впившись ей в губы крепким, почти болезненным поцелуем. Она чувствовала его сердцебиение, она слышала его, чувствовала, что-то, как он согнул руки, помогло ей тереться об него с жаждой, которой она не знала, что обладала и смутно задавалась вопросом, боялась ли она своего собственного желания, того, насколько уязвимой она будет, если сделает это притом, что он не будет с ней на одном эмоциональном уровне.
Гаара отпустил ее губы, но все еще был очень близко, задыхаясь, с дикими глазами. – Где?
Она знала, что именно он подразумевал.
- Не здесь. – Она, вероятно, не должна была даже думать о том, что собиралась предложить, но не могла придумать ни одной причины сдержаться. – У меня дома… Там никого.
Он не спрашивал ее, была ли она уверена насчет того, что делала. Он никогда не спрашивал. Она и не ожидала от него этого.
- Я должна встретиться с Пятой, ты сказал? – Прежде, чем они уйдут, прежде чем все зайдет дальше, прежде чем она решит, что не может справиться с соблазном и поцелует его вновь.
Он остро посмотрел на дверь, которая, должно быть, вела к ней, в то время как кончики его пальцев заскользили по внутренней стороне ее бедра. – Не обязательно, - пробормотал он.
Не вопрос, а давление. Ей показалось, что она знает причину.
- Я не передумаю. – Потому что он был слишком близко, потому что его губы были мягкими и нежными на ее, и она хотела его. Хотела подтверждения, больше чем чего-либо еще, она хотела знать, будет ли его рот таким же щедрым на остальной части ее тела. – Я не сбегу. Я не-
Он прервал ее опровержения еще одним поцелуем.
Это было странно, решила она. Она не могла понять каков он на вкус, не могла найти ассоциацию.
- Она осматривает недавно прибывших, - выдал он, наконец.
Ей потребовалось собрать всю свою силу воли, чтобы отстранится от него. Он встал, скривился и кивнул на выход. – Я подожду снаружи.
Меньше всего ей хотелось расстаться с ним, но потащить его в смотровую, которая пропахла кровью раненых, не было хорошей идеей для его самоконтроля и спокойствия. К тому же, если бы он был с ней, то им были бы обеспечены не самые приятные взгляды и жалобы, учитывая, как он себя вел с местными медиками. Им не понравилось его присутствие в больнице даже без его высокомерных и ядовитых фраз. Его образ жизни шел полностью вразрез тому, для чего они работали.
Она нашла Цунаде около пациентов. Та сразу рубанула с плеча. – Он тебе что-нибудь рассказал?
- Что именно?
Она знала, что Пятая поймет ее. – Большая часть раненых была на разведывательной миссии на территории Звука. Я говорила с большинством из них. Вид нападений, кажется, указывает, что мы уже близко.
Близко к Орочимару.
Близко к Саске.
И Гаара это знал.
И даже попытавшись, она не могла придумать ни одной логичной причины расстроиться.
- Это значит, что скоро тебе придется работать в полевых условиях, - продолжала Цунаде. – И ты понимаешь, что если ты так сильно утомишь себя в полевых условиях, ты станешь обузой.
- Да, Хокаге. – Она не могла спорить. – Я поняла свой предел.
Она не стала говорить, что, вероятно, все равно бы выложилась по максимуму с раненым ниндзя, независимо от последствий. Возможно, ей показалась слабая улыбка, мелькнувшая у Цунаде. – Ты не заставишь меня сожалеть о том, что я приняла тебя. – С утомленным, несмешливо-угрюмым видом продолжала Цунаде. – Но насчет твоего…
Упоминание о нем в степени принадлежности ей было очень странно. – Сколько уже жалоб?
- Слишком много. – Вздохнула Пятая, проведя рукой по волосам. – И сомневаюсь, что услышала все. Когда я сказала ему, где ты, то не думала, что это превратится в римейк старой истории "Монстр, охраняющий деву”. – Она покачала головой. – Думаю, я его недооценила.
Факт, что у нее был такой разговор с Цунаде, означал, что он о чем-то договорился с Пятой прежде, чем пришел к ней. Это также означало, Хокаге Листа изучила его и поняла, что удержать его будет невероятно сложно.
Он будет ее ждать.
- Вы сказали, что его слишком трудно убить, чтобы я должна была волноваться о его потере. – Сакура смотрела вдаль, ее голос был тих. – А что насчет меня? Что, если убьют меня?
Она уже знала. Его сосредоточенность на разрушении того, кого бы он не посчитал за это ответственным, будет невероятно.
Цунаде ждала, пока Сакура не поднимет на нее взгляд, и затем коснулась пальцем печати на своем лбу. – Напомни мне поскорее научить тебя этому.

•••

Он стоял в густой тени, ожидая ее, почти незаметный со стороны, скрестив руки на груди, абсолютно бесстрастный. Факт, что он не вышел вперед, означал, что он изучал ее реакцию, оценивал, в каком она настроении.
- Ты знал.
- Да.
- Почему ты не сказал мне?
- Хотел убедиться, что ты делаешь это именно со мной.
Конечно. То, как он держал ее раньше, держал ее на руках… Так или иначе, он поцеловал бы ее, чтобы раз и навсегда узнать, значит ли он что-то для нее в этом смысле.
- Ты все еще волнуешься, что я оставлю тебя, чтобы последовать за ним? – Она закусила губу. – Думаешь, что я на это способна?
Недавно она сама призналась ему, что цепляется за прошлое. У него были все причины думать, что она так поступит.
- Это было бы глупо с твоей стороны.
Холодный. Резкий. Абсолютно не раскаивающийся. Было трудно вообразить его как-то иначе.
- Так как?
У него дрогнул мускул на щеке, когда он сжал челюсти. – Ты не глупа.
Ни одна из его фраз не ответила на ее вопрос. Она решила принять комплимент, который он ей преподнес, в качестве компенсации. – Ты – невозможен.
- Ты слишком много жалуешься.
Его такой почти мгновенный ответ, как ни парадоксально, заставил ее улыбнуться. – Я еще упоминала безнадежен?
Даже сквозь тени она увидела его слабую, кривоватую улыбку в ответ, и услышала ворчание. – Если бы я был безнадежен, то не был бы сейчас здесь.
Монстр.
Ее монстр.
- И что мне с тобой делать?
Сверкнувшие в улыбке зубы сказали, что у него была, по крайней мере, одна идея. Он смотрел на ее протянутую руку, на невысказанное обещание, несколько секунд прежде, чем выйти вперед и принять ее.
Они молчали, пока шли до ее дома, сплетя пальцы. Его большой палец иногда терся о ее ладонь. Сейчас говорить было не о чем. Он отпустил ее руку только тогда, когда ей нужно было открыть дверь, заменяя это мягким прикосновением кончиков пальцев к ее спине, поскольку последовал за ней в ее комнату. Только после того, как она удостоверилась, что закрыла дверь и задернула занавески, он шагнул к ней, обнимая, когда она приникла к нему, встретив его на пол пути.
Было странно помогать ему с разными ремнями и застежками, перекрещивающими его тело, незнакомо наблюдать его руки, обнажающие ее кожу. Она отстранилась из его объятья только раз, чтобы выпутаться из их одежды, приникнув губами к его губам, бормоча невнятные протесты, поскольку его неопытная нежность была слишком резка в одних местах и слишком мягка в других.
- Прости, - прошептал он, скользя пальцами по ее коже, по всему телу, исследуя дюйм за дюймом. – Так?
То, как дернулись ее бедра под его рукой, было воспринято им как согласие, еще до того, как она пробормотала: - Да. - До того, как она провела рукой вниз по его животу и легонько сжала его в ответ. – Так?
Его зубы задели ее шею, прошлись по плечу. – Сильнее.
То, что она стала делать, затронуло все ее нервы и конечно не совсем походило на ‘сильнее’, но определенно заставило его потерять контроль. Наконец, на ее кровати с обеими руками, запутавшимися в ее волосах, его тихие стоны и дрожь, рот на ее шее, точно сказали ей, как она влияет на него.
- Прекрати, - сказал он, задыхаясь. – Прекрати, пожалуйста, прекрати. – У нее была только доля секунды, чтобы задаться вопросом, сделала ли она что-то не так прежде, чем он опрокинул ее на спину, отчаянно ища ее рот своим, руками раздвигая ей колени.
Черт побери, она все-таки оказалась под ним, в конце концов.
- Я этого не хотела, - прошептала она.
- Думаю, хочешь сейчас, - ответил он хрипло, перед тем как коротко поцеловать ей грудь, проведя языком по животу. Ощущения, которые ей дарили его язык и пальцы дали ей уверенность, что у нее не было причины передумать. Слабо, она задалась вопросом, что почувствует, если он действительно-
Она не была уверена, что именно сказала, это было скорее бессвязное бормотание умоляющим тоном. Он тут же оставил то, что делал, просунул руку ей под спину, чтобы помочь им обоим перекатиться на бок. Он не должен был просить, и она не должна была уточнять, но, в конце концов, именно ее рука помогла ему проникнуть внутрь. С ее ногой, закинутой ему на бедро, и упирающейся пяткой ему в поясницу и с его рукой, сжавшей ее ягодицу, чтобы помочь ей, они ритмично подавались навстречу друг другу. Влажные губы нежно прижимались к чувствительной коже, язык доводил до безумия.
Возможно, он был немного не в себе для ее. Он был чрезмерно яростным, а не осторожным и слишком рано перестал волноваться о том, что ей нравиться и пошел напролом прямо к намеченной цели. Но он хотел, чтобы она наслаждалась этим. Так он сказал. И с неровным дыханием, с губами на его щеке, ухе, она так и делала.
Этого все еще было недостаточно. В конечном счете, сама природа происходящего разрушила его самоконтроль, его уступки ее молчаливой просьбе и с глухим стоном он перекатил ее на спину снова. С его приглушенным рычанием у ее плеча, с ее коленями высоко у его ребер, с ее руками, отчаянно гладящими его спину, она оценила то, что таким образом он наполняет ее сильнее. Это все еще было не удобно, но она могла игнорировать тот факт, что его толчки стали сильнее и, наконец, достигли апогея, поскольку он достиг пика с хриплым стоном.
Он не отстранился, когда она пошевелилась, не отступил и не выказал никакого желания оставить ее. И обернувшись вокруг него так, как это только было возможно, она не могла думать ни о каком способе изменить это.
- Скажи, - пробормотал он у ее щеки, - почему это сработает.
Она улыбнулась, легко коснувшись его губ своими, прежде чем ответить. – Ирония.
То, как он улыбнулся перед тем, как склонится к ней в глубоком поцелуе, показало, что он понял.
Лето и зима.
Целитель и разрушитель.
Человек и монстр.
Ниндзя-медик и ходящее оружие, которое нельзя ранить.
Когда он начал двигаться снова, она поняла, что даже притом, что он кончил, это все еще был не конец. И уже второй раз он заглушал ее крики своим ртом, когда его ритмичные движения довели до ее собственного пика.
Где-то во время третьего раза она поняла, что, вероятно, ей не удастся поспать этой ночью.
Гаара ткнулся носом ей в лоб, чуть поморщившись, когда она еле отлепилась щекой от его плеча из-за подсыхающего пота. – И что теперь?
- Не знаю. – Но она была уверена, что они поймут это вместе.
Пауза. – Пятая думает, что это хорошо для союза.
- Пятая думает, что ты – хороший вызов для меня.
- А ты? – Он наклонился, чтобы поцеловать ее, провести губами по щеке, перед тем, как лечь рядом.
- Думаю…
Он сказал, что он хочет все. Разговоры не прекратятся, даже если он теперь стал смотреть на нее с новым уровнем привязанности.
Она накрыла его собой, кончиками пальцев прослеживая линии его лица. – Думаю, что у меня нет никаких оправданий.
Равноценный обмен. Брать и давать. Они точно могли заставить это работать.
Его губы изогнулись в абсолютно, до боли, знакомой усмешке. – Я выиграл.
Если конечно не убьют друг друга сначала.
- Заткнись, - ответила она, и закрыла его рот своим.

___________________­____________________­_
Конец.