Примерно месяц назад он пришел в себя. Тело функционирует, кажется, его способности действительно феноменальны, потому что он умудрился вернуть к жизни останки, которым было более десяти лет. Конечно, мы еще не пробовали пересаживать оживленные части раненым шиноби, но... - губы Цунаде изогнула счастливая, но сумасшедшая улыбка. - Я верю, что у нас все получится. Сакура, ты хоть понимаешь, какое преимущество получит Коноха перед другими деревнями с этой техникой?
Сакура молчала. Преимущество было огромным. Применение этой медицинской техники снижало уязвимость шиноби на какое-то немыслимое количество процентов, Сакура даже не могла прикинуть в уме насколько. И если бы Сакура услышала, что подобное буйство омертвевшей плоти творится в какой-нибудь другой деревне, она непременно восхитилась бы и мастерством и выдумкой местных медиков, и беспринципно-благор­одной смелостью местных шиноби, и великолепными способностями человека, возвращающего к жизни куски мертвых тел... Но деревней была Коноха, сумасшедшим медиком - Хокаге, и вполне возможно, что ее, Сакуру, тоже приставят к телу добитого таки, но, тем не менее, выжившего Кукловода Песка. Это было ужасно. Это было немыслимо.
- Кхе-кхе! - демонстративно откашлялась Шизуне, как будто о чем-то напоминая Пятой.
- Ах да... Я хочу попросить тебя о помощи, - огонек в светло-карих глазах заметно угас, и Цунаде снова почесала бровь с отрешенным видом. - К сожалению, Сасори оказался несколько психически нестабилен, поэтому за ним нужен постоянный надзор. Я не могу себе этого позволить, Шизуне помогала мне, чем могла, но у нее, во-первых, нет твоих способностей, а во-вторых, их команда сейчас нужна мне. Тебя же я могу со спокойной совестью освободить от всех миссий, а если ты понадобишься в больнице, Шизуне или кто-то из медсестер тебя подменит на это время...
Сакура не могла в это поверить.
- Вы... - ее голос дрогнул, - Цунаде-сама, Вы хотите, чтобы я круглые сутки следила за здоровьем психически нестабильного типа, которого когда-то прикончила?
- Сакура, пойми, он не представляет для тебя серьезной опасности! - вмешалась Шизуне. - Мы не попросили бы тебя об этом, если бы не крайний случай, поверь!
Сакура наконец разжала руку, и вместе с капельками густой крови на пол посыпались керамические осколки. Она долго смотрела на свою ладонь, потом машинально провела над ней другой ладонью, исцеляя незначительные ранки, наклонилась и сжала голову руками.
- Я ничего не понимаю, - отчаянно прошептала она. - Ничего не понимаю.
Помещение было сырым и темным, Сакура не могла поверить, что где-то здесь находится кабинет, в котором Цунаде держит Кукловода Песка. Рядом с кабинетом, завершающим врезанное в скалу помещение, располагалась маленькая комнатка, зависшая над пропастью, с окнами на восток (по словам Шизуне, очень приятная и уютная), в которой Сакуре и предстояло поселиться, чтобы наблюдать за поведением Кукловода, следить за его здоровьем и пресекать попытки бегства, самоубийства и, как выразилась Пятая, прочих неосторожных действий.
По стенам стекали тоненькие ручейки воды, выводили тихую песенку, падая с каменных уступов в набежавшие у стен лужицы. Песенка эта вызывала разные ассоциации у троих шиноби: Цунаде она казалась пением весенних птиц, Шизуне угадывала в капели тревожные нотки, а Сакуре слышался несчастный детский плач.
Каблуки гулко простучали по каменному полу, и шиноби вышли к темной деревянной двери. Цунаде сложила руки в замысловатой печати, прошептала несколько слов и потянула за ручку. Из комнаты, ослепляющей белизной стен, потолков, пола и белья на больничной койке, повеяло теплом и запахом лекарств. Все трое ступили на белоснежный пол, и дверь за ними захлопнулась с тихим, но от этого не менее пугающим щелчком.
Сакура огляделась. Комната была абсолютно белой, высвеченной нервным, лихорадочным светом нескольких ламп дневного освещения; никакой мебели, кроме пустой больничной койки, в комнате не наблюдалось; прямо напротив двери, в которую они только что зашли, располагалась еще одна белая дверь, очевидно, та, что вела в уютную и приятную комнату; а рядом с ней - перегородка из матового стекла, за которой скрывалась темнота. Девушка подумала, что если бы ее в течение месяца держали в подобном помещении без возможности выйти на улицу, она бы тоже была "несколько психически нестабильна".
В углу комнаты, свернувшись комочком, сидел на полу мальчишка, на вид не старше Сакуры. Тугими бинтами были перехвачены левое плечо, обе голени и, кажется, шея (Сакура не могла разобрать, потому что мальчишка уткнулся носом в колени). Кроме белых больничных штанов на мальчишке ничего не было, и Сакура отметила, что его тело выглядит вполне нормальным, живым, совсем не таким, каким она запомнила его в первую и, как выяснилось, далеко не последнюю встречу с Кукловодом. Мальчишка слегка пошевелился, когда шиноби вошли в кабинет, но не проснулся, только глубже зарылся лицом в колени. Красные волосы мальчишки, пронизанные серебристо-белыми прядями, как-то не запомнившимися Сакуре во время их первой встречи, и кровь на бинте, облепившем плечо, были единственными яркими пятнами во всей комнате.
- Я думаю, вам нужно познакомиться, - Цунаде подтолкнула Сакуру к спящему Сасори. - Должно быть, он снова пытался тренироваться, и вскрылись швы на плече... Мы с Шизуне подождем в комнате, зайдешь, когда сменишь бинты, и расскажешь, как он на тебя отреагировал. Скорее всего, он почувствует наше присутствие и не бросится сразу пугать тебя... Потом мы отпустим тебя домой, соберешь вещи и объяснишь ситуацию родителям.
Затем, сунув Сакуре в руки аптечку со всем необходимым, Шизуне и Цунаде тихо пересекли комнату и скрылись за соседней дверью. Сакуре ничего не оставалось, как сделать несколько шагов по направлению к Кукловоду.
Присев рядом с ним, Сакура вдруг осознала, что все время, пока она приближалась к нему, она не дышала, и ошеломленно выдохнула. Красные волосы на макушке Сасори пошевелились от ее дыхания.
"Да нет же, я вовсе не боюсь его! - девушка мысленно прикрикнула на себя. - Это он меня должен бояться..."
"Сасори видел мою последнюю атаку. Но... почему-то не смог от нее уклониться. А ведь у него был шанс..." - совсем некстати вспылили в памяти слова Чие. Сакура тряхнула головой и дотронулась до кровоточащего плеча Сасори.
- Эй... - позвала она, не зная даже, как к нему обращаться. Было в этом что-то правильное, справедливое, вот только Сакура никак не могла понять, почему ей жалко Кукловода, которого обрекают собственным телом, собственными способностями искупить вину за загубленные жизни людей в целых странах. Наверное, она по-прежнему считала, что в этой технике есть что-то сумасшедшее, отчаянное, хотя по пути сюда прилежно расписывала сама себе ее достоинства и преимущества. - Эй... Просыпайся.
Сасори почувствовал неясную, тупую боль в левом плече и лениво открыл глаза. Снова эти люди, снова полусумасшедшая медсестра в слишком большой для нее военной форме, отвратительно ложившейся на фигуру, снова полностью сумасшедшая старая грымза, которой хватало совести строить из себя двадцатилетнюю, снова их холодные грубые пальцы, отдирающие бинты прямо от кожи (за эти несколько месяцев он вспомнил, что такое боль, хотя годы существования в искусственном теле почти стерли воспоминания о ней), снова сильный нажим на вскрывающиеся швы, снова злобное, испуганное шипение двух конохских кошек, которые смеют нагло использовать его способности.
Заранее приготовившись высказать конохским кошкам все, что он о них думает, Сасори поднял голову и даже открыл рот, но тут же его закрыл. Из белесого, слепящего света на него сочувственно-ошалел­о смотрели два зеленых глаза, явно не принадлежащие ни одной их конохских кошек.
- Ты кто? - резко бросил Сасори прямо в лицо наклонившейся над ним девушке.
- Я?.. - Сакура замялась: она не ожидала, что он так быстро проснется. А что, если он вовсе не спал? - Я Сакура.
- Понятно, - он резко поднялся, игнорируя тупую боль, снова напомнившую о себе. - Дерево. Видимо, такая же безмозглая.
Сакура сжала аптечку и тоже поднялась, окидывая Сасори оскорбленным взглядом.
- Что? - безразлично поинтересовался он, скрывая тайную радость от того, что Сакура не была выше его ростом. Хорош бы он был, если бы она так же смотрела на него сверху вниз, как и эти конохские кошки... И так ничего не может поделать со своей беспомощностью...
Сакура молча и прямо смотрела в выцветшие красные глаза. В какой-то момент ей показалось, что темные зрачки расширились, будто ей навстречу, и она начала проваливаться в какое-то странное, легкое состояние...
"Он использует иллюзию! - мелькнуло у Сакуры в голове. - Зачем только я смотрю ему в глаза?!"
Паника сделала свое дело: Сакура на автомате подняла руки, совсем забыв об аптечке, которая сразу же упала на белоснежный пол, взмахнула ладонями и остановила их в печати "Тигр", пытаясь прогнать иллюзию.
Сасори только сочувственно покачал головой и, присев на корточки, стал собирать по полу высыпавшиеся из аптечки лекарства, баночки и инструменты.
- Я не могу использовать иллюзию, - спокойно проговорил он, не поднимая головы, - равно как и я не могу использовать никакие техники вообще. Я не могу использовать чакру по собственному желанию. Я пробовал заниматься тайдзюцу, но у меня сразу вскрываются швы. Я абсолютно безобиден.
Сакура расцепила кисти и потрясенно посмотрела на Сасори.
- Тогда... - она запнулась, - тогда что это было?
- Возможно, тебе просто понравились мои глаза, - Сасори поднял голову и улыбнулся Сакуре, потом поднялся сам и отдал ей аптечку со все той же улыбкой. - Мне кажется, я где-то тебя видел.
Не дождавшись какой-либо реакции со стороны Сакуры, Сасори обогнул ее и присел на краешек белой койки.
- Не хочешь сменить мне бинты? - нагловато произнес он.
Сакура обернулась и посмотрела на Сасори, пытаясь понять, что же так поражает ее в его нынешнем облике. Они по-прежнему одного роста, он по-прежнему выглядит миловидным мальчишкой, с образом которого никак не сочетаются реки крови, простирающиеся у его ног; да, его тело, схваченное бинтами, теперь живое, человеческое, не кукольное, но совсем не это поразило девушку. И не странная угловатость его движений, не механическая точность каждого поворота, не нагловатый тон...
- Так и будешь любоваться на меня? - поторопил он, не сводя с нее испытывающего взгляда красных глаз, слегка припорошенных серебряно-алыми прядями его рваной челки.
Сакура немного прищурилась, пытаясь поймать нечто, ускользающее от нее, но, тем не менее, сильно поразившее ее в Кукловоде.
- Что с твоими волосами? - спросила вдруг она помимо своей воли. Просто слова слетели с ее языка, как будто им было тесно у нее во рту.
Сасори пораженно приподнял одну бровь, запустил пальцы в абсолютно серебряные волосы на виске, которые все чаще разбавлялись красными прядями ближе к макушке, лбу и затылку, и немного нахмурился.
- Я бы хотел, чтобы ты говорила мне "Вы", - немного капризно заявил он. - Во-первых, я намного старше тебя, - объяснил он, заметив, как Сакура приоткрыла рот, чтобы возмутиться, - во-вторых, я все-таки гений, пусть и бывший.
- Так что с ними? - переспросила Сакура немного возмущенно.
- Это не твое дело, - просто ответил Сасори. - Смени мне бинты.
Сакура милосердно простила ему подобную наглость, решив, что в данной ситуации балом все равно правит она, как бы Кукловод ни пытался строить из себя "Великого, Пусть И Бывшего", и приблизилась к койке. Сасори наконец оторвал от нее изучающий взгляд и откинул голову назад, немного прикрыв глаза и приготовившись к боли. Он помнил, с какой истинно-патриотичес­кой ненавистью конохские кошки отдирали бинты от его кожи: как будто мстили ему за все его грехи. Поскорее пережить эту отвратительную процедуру и завалиться спать. Здесь больше нечего делать: только спать, есть, сидеть до одурения под струями отвратительно холодной воды, чувствовать боль, когда конохские кошки меняют повязки.
Вдруг он услышал, как кто-то отодвинул перегородку, ведущую в душ, щелкнул выключателем, включил воду. Сасори удивленно открыл глаза и обернулся. Девчонки рядом не было, через мгновение она появилась в дверях с маленькой ванночкой в руках.
- Я долго буду ждать? - Сасори хотел произнести это как можно более злобно, но у него не получилось: слишком велико было удивление. Интересно, что девчонка собиралась делать?
- Уже, - деловито произнесла Сакура, старательно внушая себе: "Он не Сасори, которого я когда-то убила. Он больной человек. И я его лечу".
Сасори снова откинул голову назад и прикрыл глаза. Чем раньше это закончится, тем лучше.
Он услышал легкий плеск воды в ванночке, затем почувствовал, как к коже над самыми бинтами кто-то легко прикоснулся теплой влажной тряпочкой, смывая запекшуюся кровь, намертво прилепившую бинт к плечу. Затем тонкие пальцы слегка приподняли мокрую марлю, рука сжала тряпку, и в пространство между бинтом и кожей пролилось немного ласково-теплой воды. Сасори почувствовал, как руки легко скользят по перебинтованному плечу в поисках узелка. Не найдя никаких его признаков, девчонка порылась в своей аптечке, что-то оттуда извлекла, и до его слуха донеслось мерное поскрипывание маленьких ножниц: девчонка разрезала бинты. Наконец, швы были обнажены. Снова плеск воды, снова прикосновение к коже теплой, влажной ткани... Девчонка осторожно, стараясь не причинить Сасори лишней боли, смывала со швов запекшуюся кровь. Затем снова порылась в аптечке, и Сасори услышал, как она открывает какую-то баночку, должно быть, с лекарством. К плечу прикоснулись мягкие кончики пальцев, смазанные чем-то холодным. По спине пробежали мурашки, Сасори резко выдохнул и открыл глаза.
- Больно? - Сакура сразу же одернула руку и тревожно посмотрела на него. Он не двигался, только, широко распахнув глаза, смотрел в потолок. - Эй, что с тобой?
Сасори перевел на нее взгляд, наклонил голову к плечу.
- Я же просил. Я не люблю непонятливых девчонок. От них одни неприятности.
Сакура нахмурилась.
- Не понимаю... - ошеломленно пробормотала она, чувствуя, что вот-вот сорвется и перестанет относиться к Кукловоду как к обычному больному шиноби.
- Вот-вот, - фыркнул Сасори, - об этом я и говорю, - он усмехнулся, глядя, как Сакура тряхнула головой, будто прогоняя назойливую муху, и снова принялась осторожно обрабатывать шов, кольцом обхвативший его плечо. - Так где, говоришь, я мог тебя видеть?
Сакура снова замерла, подняла на него взгляд, долго всматривалась в красные глаза, пытаясь понять, издевается он над ней, или просто по сути своей все злодеи отвратительно ведут себя даже в подобных условиях.
- Я Вас убила, - ответила Сакура преувеличенно вежливым тоном, чрезмерно осторожно прикасаясь пальцами к его шву, от чего Сасори снова шумно выдохнул. - Ой, простите, заболталась... - Сакура наклонилась к его плечу и подула на шов. - Так лучше?