Название: Опасайся ее аромата
Автор: Ellfella
Бета: Nnatta
Фэндом: One Piece
Дисклеймер: Eiichiro Oda
Пейринг/Персонажи: Зоро|Робин
Рейтинг: R
Жанр: angst, эротика-романтика
Размер: mini
Размещение: с этой шапкой и высланной мне ссылкой
Предупреждения: осторожно, спойлеры.
Саммари: отношения.
В
первый раз Нико Робин подошла к нему на палубе, когда смазывал свои
мечи. Едва уловимо улыбаясь, предложила выпить с ней – и Зоро не смог
отказаться.
Отложил оружие:
- Чего ты добиваешься, женщина?
До
этого она наблюдала за ним не меньше недели – Зоро заметил. Всегда
оказывалась там, где он тренировался или ложился поспать; краем глаза
наблюдала за его тренировками даже тогда, когда слушала сказки Усоппа и
принимала ухаживания чертового эрокока. Если совещались, тоже была
рядом; будто не хотела отходить далеко.
- Я хочу, чтобы вы мне
доверяли, мечник-сан, - хлопнула ресницами – загадка. Истинного ее
желания не понять, как не понять ее саму.
Но иногда понимать не надо.
Женщина
в короткой юбке и с саке в руках; наверное, она могла бы перепить Зоро,
если бы захотела. В ней это чувствуется – опасность.
Именно. Нико
Робин опасна. По-настоящему – это тебе не мелкая шантажистка, не
отчаянно-наивная принцесса и не очередная из рядовых врагинь.
Она
опасна, потому что не враг, но и не друг. Что-то третье, не
промежуточное между ними – отдельный вид, и все это слишком сложно.
Но иногда нет нужды усложнять.
Их
знакомство начинается с недоверия Зоро и продолжается тем, что она
отбирает у него катану Куины. Это происходит у Зоро на глазах; руки
Робин вырастают прямо из палубы и хватают прислоненный к фальшборту
клинок. Мгновение спустя женщина прячет оружие у себя за спиной и с
вызовом глядит на него. Зоро тянется за единственной материальной вещью,
которая имеет для него значение, почти как для Луффи – потрепанная
соломенная шляпа, и тут же сталкивается с определенным затруднением.
Для
того, чтобы вернуть катану, ему придется заключить Нико Робин в тесные
объятия; а она – женщина. Зоро колеблется долю секунды, но этого
хватает. Робин вытягивает руки назад, за борт, и разжимает пальцы.
Зоро
стискивает зубы и больше не медлит – его сокровище под угрозой. Его
воспоминания, небрежно отброшенные женской рукой; странные у нее руки, у
Нико Робин, и сама она странная.
- Держу, - говорит Робин, когда
Зоро уже готов прыгать в воду. Две руки, выросшие над морской гладью, и
впрямь удерживают катану в белых ножнах. – Отдать?
Зоро скрипит
зубами; руки Нико Робин действуют независимо от нее самой, и вот катану
оказывается на прежнем месте, а расстояние между Зоро и этой женщиной
составляет не более шага.
- Эй, мечник-сан, - она подходит слишком
близко, но отстраниться Зоро не успевает, или, может, не хочет. Она
смотрит ему прямо в лицо и упирается ладонями в его грудь; тонкая шлейка
ее темной майки сползает с плеча, а под майкой нет совсем ничего,
только бархатистая кожа изнеженного женского тела. Нико Робин – пират и
не стыдится выставить свое тело напоказ, как не стыдится и Нами. Виви
была исключением.
- Я убью тебя, - обещает Зоро.
Женщина улыбается:
- Рискните, мечник-сан.
Это ее «рискните» – вот что становится последней каплей.
Они
оказываются в одной постели быстрее, чем Зоро мог бы предположить, чем,
как он думал, вообще возможно; впрочем, едва ли укромный уголок на
Гоинг Мерри можно счесть постелью.
Нико Робин не сопротивляется, хотя Зоро наверняка причиняет ей боль; не использует силу дьявольского фрукта.
Она привыкла быть одна. Она научилась выживать. Не могла не научиться.
Она его первая женщина, и это ничего не значит.
Он – не первый ее мужчина, и, хотя данный факт – не неожиданность, раздражает он от этого не меньше.
Она
выше его на добрых полголовы, но в постели это незаметно; она старше
его почти на десять лет – разница, порой заставляющая сжимать зубы.
Над Робин довлеет прошлое, о котором Зоро не знает ничего.
Ее
внешняя холодность остается таковой – и при этом оказывается обманом,
кроя в себе обрывы и обвалы, и ярость морских штормов; женщина, нежная
внутри, как цветок, лилия с ядовитым ароматом.
С той поры Зоро начинает игру с Нико Робин.
Она обыгрывает его – из раза в раз. Они играют не на что-то – у него и нет ничего, а она ни в чем не нуждается.
Он подозревает, что она жульничает. Даже не так – он знает наверняка, но все равно продолжает играть.
А потом он пьет свой эль, а она пьет свой кофе, женщина, которая пахнет опасностью и цветами, которая отобрала у Зоро его меч.
- Вы – странная организация, - как-то, подсмеиваясь, говорит Робин. Они кажутся ей смешными, они, все.
Когда она с ними – она забавляется.
Зоро
вынужден признать, что такое отношение задевает. Особенно когда она
будит его, «лопнув» пузырь из его носа одной из выросших не на месте
рук, а потом улыбается – так, что рассердиться на нее невозможно.
-
Для того, чтобы быть с вами, не нужно что-то отдавать, чем-то
жертвовать. Вы не из тех, кто считает, будто для достижения цели любые
средства хороши. Вы ничего не требуете друг от друга, просто живете.
- Он – требовал? – Зоро сам не знает, почему задал этот вопрос. Еще и уточняет зачем-то: – Крокодайл.
Робин не отвечает.
Робин улыбается.
Робин
оказывается совсем близко, обнимает – всеми руками; ее руки нельзя
назвать холеными, Зоро чувствует на них мозоли, и не столько от тяжелой
работы, сколько от оружия; специальность Нико Робин – убийство, как он
мог забыть об этом?
- Я хочу, чтобы ты мне доверял, - говорит она, и после этих слов Зоро не может ее оттолкнуть.
Он
не знает, что у нее было раньше. Но сейчас все – по ее желанию, и она
руководствуется отнюдь не целью доказать свое право на место в их
команде, и даже не благодарностью. Она похожа на легчайший цветок,
уносимый морской водой; нерешительная, потерявшая опору. Она не знает,
где ее корни – просто плывет по течению.
До тех пор, пока кто-нибудь не подберет и не поставит в вазу.
-
Ах, запретная любовь к женщине старше меня! – разоряется эрокок в
каюте. – Ах, Робин-тяяян… В ней даже больше зрелой красоты, чем в
Нами-сан!
Лежа в гамаке, Зоро закрывает глаза. Воспоминания о прошлой
ночи – здесь, их даже не надо звать. Кожа Робин темнее его собственной,
но гораздо нежнее; у Робин невероятно тонкая талия – двумя пальцами
обхватить можно, и почему-то именно это больше всего удивляет Зоро.
Такая тонкая, сожмешь посильнее – переломится.
Но она прочнее, чем
кажется. Она чужой силе позволяет раскрываться и принимает, не дрогнув –
женщина. Не как младшая сестренка, вызывающая то раздражение, то
необъяснимую теплоту – другая. Не понять, не разгадать, и слабостей не
найти. Ни одной.
Может, когда Зоро станет старше, он поймет. Сейчас –
не понимает, а она не краснеет даже, молчаливо поощряя, только
прищуривается, когда первый рассветный луч отражается от трех сережек
Зоро.
Она закусывает губы, чтобы не стонать, когда Зоро качает в
ладонях полушария ее груди, и, поддерживая его инициативу, отзываясь на
малейшее движение, позволяет ему делать с ней все, что угодно – столько
раз, сколько он пожелает. У нее большая грудь и широкие бедра, а тело –
сильное, тренированное. Эта женщина умеет не только убегать, но и
сражаться по-настоящему, и не боится боли.
Нико Робин не боится боли,
потому что ее главная боль запрятана глубоко-глубоко; глубже, чем Зоро
может подобраться, где-то возле сердца, запертого на утерянный ключ.
Она
всегда уходит раньше, чем он успевает проснуться, незаметно. Она это
умеет – единственная. Будто лепестками цветочными рассыпается; задайся
она целью – давно могла бы его убить. Хотя, будь у нее такое намерение –
Зоро почувствовал бы.
Он по-прежнему не понимает ее. Но это не мешает чувствовать.
- Запретнаааая любовь к Мэлорииин! – напевает эрокок до тех пор, пока его не затыкает запущенная Зоро подушка.
- Замолчи. Ты мешаешь мне спать.
-
Чтооо?! Подраться хочешь, маримо паршивое?! – Санджи выходит из своего
извращенческого режима и посылает в Зоро ответный снаряд; Луффи тут же
всецело поддерживает завязавшийся бой подушками, и очень скоро Зоро
забывает промелькнувшую мысль: «Запретная любовь… Что бы ты понимал».
Ее темные волосы скользят сквозь пальцы; не красавица, повторяет себе Зоро. Она не красавица, да еще и предатель – тогда почему?
На
людях она называет его на «вы». «Ты» – только когда они остаются
наедине, и она доверяет ему свои секреты – ничтожную их часть. Глупо
называть на «вы» человека, когда он рукой чувствует жар и влажность у
тебя под юбкой – наверное, так она думает.
А возможно, она не думает ни о чем.
Ее
руки припирают его к стенке в прямом смысле этого слова, и Зоро
понимает – это не нападение. А значит, он не может сопротивляться
всерьез… не может.
Две нежные женские руки, проскользив по его телу,
пробираются под харамаки; она сидит неподалеку. Смотрит, чуть улыбаясь, и
от этой улыбки Зоро становится не по себе.
Она – демон, думает Зоро, и, наверное, она тоже считает его демоном. Он мог бы гордиться этим, если бы знал наверняка.
Но с ней ничего неясно – как всегда.
Близость с женщиной размягчает мужчину. Зоро всегда знал это, однако теперь теоретические знания подтверждены практикой.
С
Нико Робин сон становится явью, а явь – сном; Зоро бьет ее по щеке –
наотмашь, так, что кровь изо рта – и просыпается на палубе Гоинг Мерри.
А потом – мизинец, прижатый к уголку губ, на которых все та же загадочная улыбка.
У нее вкус пепла, у этой улыбки. И тайны, которую лучше не знать.
Одна
грудь Робин обнажена – топик сполз, а ночь становится днем, и Зоро
пытается поверить, что это был сон – до следующей ночи, когда все
повторяется снова.
Ее страсть к цветам неизбывна; сначала он выбрасывает те, которые она оставляет, уходя поутру.
Потом – ищет цветы сам.
В конце концов, каждый мужчина мало что стоит без женщины.
А другой такой женщины нет в целом мире.
Дни
они проводят плечом к плечу, вдвоем прислонившись к мачте; она читает, а
Зоро не может спать, как всегда. Не может не смотреть на нее. Тонкая
майка, загадочная улыбка – без сомнения, Нико Робин знает, как привлечь к
себе внимание.
Даже его.
- Что ты сделал с Робин-тян?! – как-то
негодует эрокок. Зоро пожимает плечами. Он хотел бы знать, что сделала с
ним она, но эта женщина, конечно, не ответит.
В ее ответе нет нужды. Все просто; Зоро решает, что это не так уж важно – знать.
Зоро считает: отношения между мужчиной и женщиной сродни сражению.
Робин полагает, что это – танец на краю пропасти, и не боится танцевать вновь и вновь.
Зоро по-прежнему не доверяет ей.
На Скайпии он не колеблясь становится на ее защиту.
Во время встречи с преследовавшим ее адмиралом Дозора – первым отражает удар ледяного меча.
Перед
тем, как покинуть Мерри в Ватер7, Робин подходит к Зоро, по обыкновению
прикорнувшему на палубе. На берегу ее ждет Чоппер, чертов кок скрылся
на кухне, а Зоро чувствует, как наваливается, одолевая, необъяснимая
сонливость. Думать о том, что случилось семь дней назад, не хочется.
Тогда они все были на волоске от смерти, и Нико Робин леденела в чужих
объятиях – не вернуть.
Они остались в живых только по прихоти того
адмирала. Выстоять против него не смог бы никто из них. Адмирал Дозора
был частью мира, к которому принадлежала Робин и в который Зоро не мог
найти дорогу.
Все еще не мог.
Думать о выражении лица Робин, когда увидела фонтан Ватер7 – гораздо приятнее; Зоро закрывает глаза и позволяет себе забыться.
За мгновение до того, как провалиться в сон, он чувствует прикосновение ее губ.
А потом Нико Робин уходит, не оглядываясь.
Зоро еще не знает, что она не вернется.
Осознание
приходит позже – кровью из пробитой Шиганом груди, рвущим на части
разочарованием, темным, темным чувством. «Здесь наши пути расходятся», -
кто дал ей право решать?!
Так же, как Луффи, Зоро не может принять решение Робин. Только дорогу к ней найти по-прежнему не способен.
Да и не его это дело, находить дороги. Разрубать, расчищать, стоять на своем до конца – он больше ничего не умеет.
Но иногда этого вполне достаточно.
В
Эниес Лобби Зоро не понимает, почему его так трогают слезы Робин.
Может, потому, что она плачет очень редко? На его памяти – в первый раз.
Слова
жирафьего плотника («Все падет на колени перед правосудием, даже та
женщина!») побуждают Зоро применить стиль девяти мечей, а доставшийся
ему ключ под номером пять подходит, чтобы открыть наручники из
кайросеки.
В их второй вечер на Санни он тренируется наверху, в
гимнастическом зале, пока Робин тут же читает при свече; страница за
страницей, ночь, наступившая незаметно, и снова – одни. Никого больше.
Тогда она прихватывает зубами мочку его уха, позвякивая тремя сережками, и тихо смеется; невозможная женщина.
-
Если снова уйдешь – я убью тебя, - обещает Зоро. В этот момент он готов
так и сделать, пригвоздить ее катаной к мачте, насквозь пробив тонкое
тело с тяжелой грудью и крутыми бедрами – моя.
- Ну, убей, -
предлагает Робин. Ответ отличается от того, который она дала ему много
раньше, да и сами они, наверное, не те, что прежде; каждый раз вместе –
будто маленькая смерть.
А утром Зоро впервые удается проснуться раньше Робин и застать ее спящей.
Если
бы в тот момент кто-то из его накама видел лицо Охотника на Пиратов
Ророноа Зоро, человека, чья равнодушно-раздраженная мина с оттенком
сокрушительного высокомерия успела войти в легенду, этот посторонний
наблюдатель был бы изрядно удивлен.
Зоро сам был бы удивлен. Он никогда не считал себя способным на нежность.
На
руках Робин – бесконечное число тонких шрамов и подживающих синяков,
они не изнежены, ее руки, и при этом – все такие же мягкие. Она не
боится ни промочить ноги, ни замарать руки; Зоро уже не думает о том,
что эти руки делали раньше, до того, как однажды поймали его в мягкую
нерасторжимую сеть.
В конце концов, знать необязательно так же, как
необязательно понимать. Достаточно любить; Робин стоит за спиной Чоппера
всякий раз, когда он делает Зоро перевязки после Триллер Барка, и в
ужасе кричит, не в силах спасти его от удара адмирала Кизару.
На этот раз Зоро уходит первым.
***
Когда
через два года они встречаются снова, ничего не изменяется. Робин
по-прежнему держится за Зоро, не позволяя поддаться смертоносному для
человека давлению, он не колеблясь заслоняет ее от атаки осьминожьего
мечника. Не то чтобы Зоро сомневался в ее силе; защитить ее – его прямой
долг.
Он никогда не признает этого вслух; ему нравится драться, только и всего.
- Извини, но он мой.
После
сражения и длительной гулянки, когда все спят, а Зоро возвращается с
ночной прогулки, путь ему преграждает ее двойник. Сама она подходит
сзади; обнимает – одновременно, всеми руками, и ноздри Зоро дразнит
знакомый цветочный аромат.
Робин прикасается кончиками пальцев к его лицу, к новому шраму. Затылком Зоро чувствует ее улыбку.
- Теперь – навсегда, - обещает он.
А она улыбается в ответ:
- Не будь слишком опрометчив... Зоро.
