Моэ (яп. «очарование, обаяние, страстная влюблённость») — японское слово жаргона отаку, изначально означающее фетишизацию или влечение к персонажам манги, аниме или видеоигр.
Если Вы нашли в тесте ошибку, выделите её мышкой и нажмите Ctrl + Enter. Мы будем Вам очень признательны.
|
Автор: VosmajaMarta Название: Паранойя Фендом: Ван Пис Дисклеймер: Ода Эйитиро Пейринг: Крокодайл/Робин, мельком Кобра, Луффи Жанр: гет, ангст, психология, драма Рейтинг: R Размер: мини Статус: закончен Размещение: с разрешения автора От автора: Подарок для Яско, которая на это и вдохновила. Отдельное спасибо Смеющемуся Дракону, чей фанон лег в основу этого. Подозреваю, что я его нехило переиначила, прошу прощения В общем, знаете, народ, это такое охренительное чувство, когда человек, незнакомый с каноном, читает твой фик, проникается пейрингом и просит в подарок на новый год еще фик с этим самым пейрингом. Может, Яско думает, что это я ей подарок делаю, но на самом деле - она мне ^______^ Описание: Где бы Робин ни оказывалась, куда бы ее ни заносило, все вокруг собирались ее предать. Или убить. Или предать, а потом убить. Всегда, другого просто не дано.
Podzielimy dziś ten ogień na dwoje Para-moje Para-twoje Onomatopeiczne Paranormalne Paranoje We dwoje Strachy na Lachy – Dzień dobry, kocham cię
Книги – это наркотик. Если наркоман вовремя не получит дозу букв, он умрет.
Всю жизнь Робин читала: книги, газеты, объявления, вывески на улицах, надписи на заборах. С одних букв взгляд перескальзывал на другие, и никогда Робин не оставалась без чтения дольше, чем на пару часов.
Однажды ей пришлось два дня прятаться в каком-то сарае от очередных желающих получить за нее награду: у нее не было ни еды, ни воды, но была книга, прихваченная случайно с какого-то прилавка, когда продавец отвернулся. За два дня Робин прочитала книгу трижды и запомнила почти наизусть.
И именно потому, что когда-то она трижды прочитала книгу о душевных расстройствах, теперь, в моменты просветлений и восстановления критического мышления, Робин могла поставить себе диагноз: паранойя.
Где бы Робин ни оказывалась, куда бы ее ни заносило, все вокруг собирались ее предать. Или убить. Или предать, а потом убить. Всегда, другого просто не дано.
Робин постоянно была напряжена, словно натянутая струна, тронешь – зазвенит. Тронешь – убьет, просто в качестве превентивной меры. Не надо трогать.
Иногда ужасная подозрительность… нет, не уходила, а просто чуть-чуть отступала, и Робин пыталась мыслить трезво, пыталась анализировать происходящее вокруг, и приходила к выводу, что, кажется, иногда она перегибала палку и обвиняла в предательстве не виновных – по крайней мере, в этом – людей… А также, наверное, эта нездоровая подозрительность еще отзовется ей какими-нибудь проблемами, и надо что-то предпринять, пока не стало слишком поздно… Но затем черная волна паранойи снова накрывала Робин, и собственные рассуждения казались глупостью, а все окружающие оказывались врагами, и лучше спать с ножом под подушкой и не очень крепко, и как жаль, что в том справочнике душевных расстройств не было ничего написано о лечении.
***
– Значит, ты умеешь читать Понеглифы? – полуспрашивает-полуутверждает человек, пригласивший ее для беседы, и разворачивается в своем кресле.
Робин видит перед собой Шичибукая Крокодайла.
Надо быть весьма харизматичным человеком, чтобы широкая улыбка пугала сильнее, чем пересекающий все лицо уродливый шрам или огромный золотистый крюк вместо левой кисти.
Робин твердо смотрит в его глаза и молчит. Ответ не требуется. Человек перед ней знает, что такое Понеглифы и как с ними связана Робин. Значит, вопрос риторический.
Крокодайл внимательно разглядывает ее, неспешно выдыхая дым, жует кончик сигары и после паузы делает вдох. Робин не знает, о чем он думает, что оценивает в ней, к чему присматривается. Она сама сейчас продумывает, как будет его убивать. Уже есть четыре варианта, но каждый обладает своими изъянами. Тем более, Робин никогда не приходилось иметь дело с кем-то настолько сильным, как Шичибукай, наверняка у него есть свои секреты. Это будет что-то новое.
– Мне кажется, мы можем сработаться, Нико Робин, – заключает он.
Робин кивает. Ей потребуется не так много времени, чтобы вызнать все секреты и выбрать идеальный способ убийства.
А без этого не обойтись, ведь сложно представить, что Шичибукай Крокодайл решил просто от широты души привести ее к Понеглифу. Нет, у него своя выгода в этом плане, а значит, он Робин непременно предаст.
Но она успеет нанести удар первой. Как всегда.
– Мне тоже так кажется, – отвечает она. – Но прошу не называть меня этим именем. – Прячешься? – усмехается Крокодайл.
Робин чуть склоняет голову на бок.
– Хорошо, если тебе так хочется, я придумаю другое имя, – Крокодайл стряхивает пепел с сигары и снова поднимает взгляд на Робин. – «Мисс Оллсандей», как тебе? – Мисс Оллсандей? – переспрашивает Робин, пробуя новое имя на вкус. – Все воскресенья в году. Самые лучшие дни, – поясняет Крокодайл. – Сплошной праздник. – Почему бы и нет, – Робин улыбается осторожно, как бы пробуя, насколько широко можно улыбнуться перед этим человеком. – Мне нравится идея с именами, – заключает Крокодайл. – Все равно я планировал пока действовать инкогнито… Зови меня «Мистер Зеро».
Робин отмечает про себя, что он уже говорит об их сотрудничестве, как о решенном факте, хоть и не спрашивал ее согласия.
– Как скажете, Мистер Зеро, – отвечает она и улыбается чуть шире.
***
К новым обстоятельствам своей жизни Робин приспособилась легко и быстро, как всегда. Легко приспосабливаться и легко отказываться – в этом вся суть. Робин давно научилась принимать все, что предлагает ей жизнь, и уходить без сожалений.
К тому же ей приходилось жить в куда худших местах, чем казино Рейн Диннерс. Да, здесь бывало шумновато и слишком суматошно, но зато у Робин была своя комната, с превосходной кроватью и огромным книжным шкафом. Пожалуй, настолько комфортно она не устраивалась еще никогда.
Крокодайл относился к ней с какой-то равнодушной, на грани брезгливости, заботой: как будто понимал, что его компаньонка и правая рука должна чувствовать себя не хуже, чем он сам, но при этом совершенно не горел желанием что-то для этого предпринимать. Впрочем, Робин и не думала ожидать от него какого-то участия в собственной жизни. Большую часть времени она его даже не видела, зарываясь в книги и по крупицам собирая информацию о Понеглифе, хранящемся в Алубарне.
Изредка он давал ей задания, главным образом – встретиться с кем-то и привлечь к работе на Барокк Воркс. Некоторые соглашались, некоторые отказывались. Даз Бонз, убийца из Вест Блю, выслушал предложение и молча кивнул – Робин не потратила не него и пяти минут – а Паулу, девушку за барной стойкой, пришлось уговаривать несколько дней. И когда она, наконец, ответила согласием, а Робин доложила об этом, Крокодайл выглядел действительно довольным.
А когда настолько опасный человек рядом испытывает теплые чувства, это очень и очень приятно. Начинаешь чувствовать себя чуть более в безопасности, чем обычно. Что, разумеется, ничуть не отменяет того факта, что лечь спать можно только имея под подушкой острый нож.
***
– Не заинтересован, – отвечает пират и демонстративно сплевывает Робин под ноги.
Робин изо всех сил сдерживает отвращение и раздражение. Если бы все зависело от нее, то пират уже сам валялся бы на грязном полу со сломанной шеей. Или лучше бы было просто развернуться и уйти: марать руки о такого выродка – много чести.
Но Крокодайл приказал привести его. А значит, Робин придется призвать на помощь все свои самообладание и красноречие и постараться убедить его работать на них.
– Послушайте меня… – предлагает она и мягко улыбается, но пират перебивает ее: – Эй, сестренка! Я не буду тебя слушать, даже если ты голой спляшешь для меня на столе! – он гогочет, довольный шуткой.
В середине дня в баре никого нет, и его смех гулко разносится по пустому помещению.
Усталость последних дней наваливается на Робин свинцовой тяжестью. Нет сил сейчас выслушивать это хамство, смотреть в уродливое лицо с щербатой улыбкой и пытаться переубедить человека, который в лучшие свои годы явно не отличался высоким интеллектом, а сейчас пропил последние мозги. Крокодайл наверняка ошибся: такой человек не может быть сильнейшим, не может претендовать на роль номерного агента.
Да, точно. Похоже, это ошибка. Робин должна вернуться в Рейн Диннерс, чтобы уточнить информацию. И поспать хотя бы пару часов.
Пират все еще развивает мысль о танцах на столе, но Робин его давно не слушает. Она разворачивается на каблуках и направляется к выходу.
Следующие события занимают какие-то секунды, но Робин запоминает их медленными, размытыми, словно залитыми глицерином.
Уже у самой двери она шестым чувством угадывает атаку за своей спиной. Пират оказался не так прост, хоть и подло нападает со спины. Сознание отмечает, что Робин не успеет контратаковать, разве что увернуться, но даже на это шансы невелики. Сталь клинка блестит совсем рядом. Лавина песка отшвыривает пирата к стойке. Его иссушенный труп падает на пол. Крокодайл оказывается рядом и подхватывает покачнувшуюся Робин за локоть.
И мир снова начинает двигаться с нормальной скоростью.
– Все в порядке, Мисс Оллсандей? – будничным тоном интересуется Крокодайл.
Робин молча смотрит на него расширившимися от удивления глазами.
– Похоже, он узнал тебя, – Крокодайл взглядом указывает на труп. – У него твоя листовка в кармане.
Робин все еще потрясенно молчит.
– Все-таки он был неплох, – констатирует Крокодайл. – Но все равно не стоил того. Как ты считаешь?
Робин нервно кивает в ответ.
Она пытается справиться с чувствами.
Впервые с тех пор, как она покинула Охару, кто-то ее защитил.
***
Робин редко демонстрировала свои настоящие чувства, пряча их за неискренними улыбками и показным уважением, но в этот раз Крокодайл поинтересовался у нее, почему уже несколько дней она ведет себя странно. Ей потребовалось некоторое время, чтобы понять, что он говорит не о внешних проявлениях эмоций.
Сперва Робин делала это неосознанно. Просто приходила в его кабинет за очередной книгой и принималась листать ее на месте, не делая и шага от шкафа. В конце концов, ей надо было убедиться, что книга именно та самая, необходимая, чтобы лишний раз не ходить до своей комнаты и обратно и не беспокоить Крокодайла своим возвращением. Но стоя читать было неудобно, и Робин опускалась в одно из мягких кресел. И увлекалась, не замечая, что прочитана уже половина, а она все еще находится в кабинете.
Его вопрос застал ее врасплох. Робин улыбнулась и отшутилась – как всегда, как привыкла: ничего не значащая фраза, уводящая от сути. Но оставшись наедине с самой собой в тишине собственной комнаты, вынуждена была признать: она действительно вела себя странно. Она пыталась как можно больше времени находиться рядом с Крокодайлом.
Впервые за долгие годы Робин чувствовала… нет, не спокойствие, не защищенность, не безопасность… Но что-то близкое к этим состояниям, хоть и исчезающе малое. Словно бы паранойя не отхлынула, давая краткую передышку, как это иногда случалось, а дала самую настоящую трещину. Совсем тонкую, не разглядеть, но целостность нарушена. Слышен хруст. Надавить сильнее – и зазмеится дальше, раскалывая прочнейшую оболочку на две части.
И не то что бы Робин хотела эту оболочку доламывать. Вовсе нет. Просто она пойдет в его кабинет за… чем-нибудь. И случайно там задержится.
***
Крокодайл раздражен, Робин чувствует это. За тот год, что они проработали вместе, она научилась различать мельчайшие нюансы его настроения по незначительным деталям. Когда он раздражается, то сжимает ручку чашки чуть сильнее, чем обычно. Робин подозревает, что после достаточно неприятной новости он может ее просто переломить.
Но сейчас он еще неплохо держит себя в руках. Когда Робин проскальзывает в его кабинет, он лишь провожает ее недобрым взглядом, но ничего не говорит. Робин снимает с одной из верхних полок том, быстро пролистывает книгу и возвращает на место: не то. Берет следующую, снова коротко проглядывает и ставит обратно. Она точно знает, где стоит нужная, и не торопится ее брать: тянет время, задерживается в кабинете, где, несмотря на настроение Крокодайла, ей дышится чуть легче.
Еще одна книга, страницы мягко шелестят.
Крокодайл ставит чашку на стол, тяжело поднимается с кресла, подходит к аквариуму с бананавани – Робин не видит всего этого, только слышит происходящее за спиной. Она все еще делает вид, что всецело поглощена выбором книги.
Интересно, что могло так разозлить Крокодайла? Он не посвящает ее в детали происходящего, и Робин лишь в самых общих чертах представляет их план. Что-то пошло не так? Или он просто встал не с той ноги?
– Чего тебе надо? – в тишине кабинета вопрос кажется очень громким, и Робин вздрагивает от неожиданности. – Простите? – Робин оборачивается, но Крокодайл не смотрит на нее, наблюдая за скользящими за стеклом огромными тенями. – Я спросил: чего тебе надо? – раздраженно повторяет Крокодайл. – В последнее время ты постоянно торчишь рядом, это не может быть случайностью. – Наверное, вам показалось, – улыбается Робин.
Крокодайл оказывается рядом в мгновение ока, хватает за шею, приподнимает над полом, Робин вынуждена встать на цыпочки, чтобы не повиснуть в его руке тряпичной куклой. Книга из ее рук выпадает на пол. Крюк блестит совсем рядом с лицом, Робин различает острие боковым зрением. Крокодайл приближает свое лицо к ее и очень медленно спрашивает:
– Чего. Ты. Хочешь?
И не успевая удивиться своим словам, Робин просто отвечает:
– Вас, мистер Зеро.
Крокодайл разжимает пальцы, и Робин плавно опускается с носков на пятки, делает шаг назад и наталкивается спиной на книжный шкаф. Теперь надо объясниться, чтобы Крокодайл не разозлился еще сильнее из-за двусмысленности, которую она только что сказала…
Крокодайл целует ее резко и страстно, почти яростно. Робин подается навстречу, запускает пальцы в тяжелые и блестящие черные волосы, притягивая его еще ближе, углубляя поцелуй. Ей снова приходится приподняться на носках, и запрокинуть голову, и все равно разница в росте мешает сделать все так, как хочется. Крокодайл нависает над ней, загораживает собой свет, и Робин кажется, что он прикрывает ее от всего мира.
На какое-то мгновение на нее накатывает привычная волна подозрительности – и тут же рассыпается мелкими брызгами, когда Крокодайл заключает Робин в объятия и прижимает к себе, оторвав от пола. И Робин выгибается и тихо стонет в его губы, потому что чувство защищенности в этот момент становится почти абсолютным.
Крокодайл интерпретирует стон по-своему, и поцелуи спускаются на шею, но Робин с удовольствием подставляется незащищенным горлом под его губы, позволяет ухватить зубами тонкую кожу.
Робин мало, ей хочется еще больше, еще сильнее, еще теснее, еще ближе. Между страстными и жаркими поцелуями она краем сознания отстраненно размышляет, стоит ли запрыгнуть на Крокодайла и обхватить его ногами – или это будет уже слишком?
Но прежде, чем она успевает осуществить или не осуществить свое намерение, Крокодайл разрывает поцелуй и делает пару шагов назад.
– У тебя десять секунд, чтобы уйти, – говорит он.
Две секунды требуется Робин, чтобы понять, что таким образом Крокодайл дает ей шанс отступить, пока не стало слишком поздно. Удивительно великодушно с его стороны.
Пять секунд требуется Робин, чтобы заглушить внутренний голос, который вопит о том, что она будет уязвима, что это все неслучайно и спланировано, что это опасно и ненормально.
Одна секунда требуется Робин, чтобы шагнуть к Крокодайлу и провести рукой по его щеке.
Оставшиеся две секунды уже никому не требуются.
Поцелуи возобновляются, еще горячее, еще смелее. И все равно этого мало. Под прикосновениями горячей руки Робин распаляется, а холодный металл крюка ее моментально остужает. Жар – холод, жар – холод… поцелуи, касания, вздохи. И. Все равно. Этого. Мало.
Она пятится к двери и тянет Крокодайла за собой – не здесь же, не в кабинете! – и оторвавшись от него на секунду, зовет:
– Мистер Зеро… – Настоящие имена, Нико Робин, – приказывает он, наклоняясь к ней, и дыхание щекочет щеку Робин. – Хорошо… Сэр Крокодайл, – соглашается она, распахивая дверь.
Ее комната ближе, и они, не сговариваясь, направляются именно туда. На полпути, прямо в коридоре, Крокодайл прижимает ее к стене, снова принимается целовать, скользит ладонью по бедру вверх, ныряя под юбку. Робин выгибается и тяжело дышит, и через силу выдавливает:
– В спальню… Скорее…
Ей это сейчас необходимо. Нужнее, чем ему. Нужнее, чем дышать.
Ей нестерпимо хочется испытать чувство полной и абсолютной безопасности и защищенности. Срочно!
Крокодайл усмехается и отстраняется от нее, ловит шальной обезумевший взгляд, и усмешка становится шире. Робин вцепляется в его пиджак, тянет вперед – ну, иди же, наконец! Крокодайл выжидает – ровно на пару секунд дольше, чем готова ждать Робин – и подхватывает ее на руки, несет в комнату. Робин обвивает его шею руками, быстро целует скулу, щеку, подбородок, а второй парой рук развязывает шейный платок.
Кажется, ее поспешность веселит Крокодайла, и он изо всех сил сдерживается, тянет время, откладывает каждое прикосновение, каждый поцелуй, но Робин видит: ему тоже хочется, ему тоже нужно. И когда она оказывается на кровати, а он наклоняется над ней, ему почти так же тяжело держать себя в руках, как Робин невыносимо ждать продолжения.
Опьяненная ощущениями, она не замечает, куда и как исчезает одежда. Крокодайл рядом, сухой и очень горячий, как нагретый солнцем песок, и Робин кажется, что капельки ее пота испаряются от соприкосновения с его телом.
Когда он подается вперед – осторожно и медленно, давая возможность привыкнуть – у Робин перехватывает дыхание. Она обнимает Крокодайла ногами и руками, и еще одной парой рук, и еще, и еще, не позволяя двигаться, а возможно, даже дышать.
В этот момент Робин чувствует себя совершенно и безоговорочно спокойной, свободной, защищенной – почти счастливой…
Она ослабляет хватку, лишние руки разлетаются розовыми лепестками, и Робин сама подается навстречу, начинает плавное движение. Мир вокруг раскачивается, словно качели, и Робин раскачивается вместе с ним, и это ощущение полета из легкого и воздушного становится все более темным и тяжелым, вязким, жар поднимается по животу, отдается в груди.
А потом весь мир разлетается на тысячи крошечных осколков, но полет не прекращается, и Робин продолжает движение, не думая о том, что, кажется, забыла, кто она, с кем она и почему все именно так.
Крокодайл ускоряется, вжимает ее в кровать, крюк накрывает ее руку и втыкается в матрас, не позволяя выскользнуть, ладонь придерживает ее за талию, притягивает еще ближе; и в последний момент подается назад и судорожно сжимает пальцы, наверняка оставляя на смуглой коже синяки. Робин чувствует, как горячая сперма пачкает бедро.
На несколько секунд в комнате повисает тишина, а затем Крокодайл перекатывается в сторону.
Робин закрывает глаза и концентрируется на ощущениях: давление на матрас рядом, сухая горячая рука, касающаяся ее живота, звон в ушах, постепенно сменяющийся звуком чужого дыхания, тяжелый терпкий запах, разливающийся по комнате…
– Надеюсь, ты понимаешь, что это ничего не меняет, – произносит Крокодайл рядом. – Разумеется, – отвечает Робин, не открывая глаз, и улыбается.
***
В итоге оказалось, что тот день изменил все.
Крокодайл, разумеется, ни за что не признался бы в этом вслух, но Робин видела: его отношение к ней как к помощнице трансформировалось во что-то большее, хоть и вряд ли определимое в общечеловеческих категориях. Больше всего было похоже, как будто впервые за очень долгое время – а возможно, и за всю жизнь? – Шичибукай Крокодайл вдруг испытал подобие теплых чувств к кому-то кроме собственной персоны.
Робин наслаждалась такой метаморфозой их взаимодействия. Теперь не надо было искать поводов: можно было находиться рядом хоть круглые сутки, это не вызывало ни малейших вопросов. Одно только присутствие Крокодайла в одном помещении с ней дарило Робин успокоение, но его прикосновения, поцелуи и ласки заставляли не просто расслабиться: мания преследования отступала, все страхи, все подозрения рассеивались, как будто их никогда не было, и только несколько часов спустя, приходя в себя, Робин не без удивления возвращалась к ним.
Она полюбила это «время-после-секса», когда все тело еще наполнено сладкой тяжестью, но ощущается восхитительно легким. Они могли проводить в спальне долгие часы, не торопясь приступать к делам, наслаждаясь друг другом и шутя, что такими темпами план по обретению Понеглифа растянется больше, чем на запланированные два года.
Робин никогда в жизни не имела возможности расхаживать обнаженной, наслаждаясь ощущением собственного тела, ведь в любой момент ее могла подстерегать опасность. Теперь она упивалась собственной сексуальностью, скользила по комнате плавно и грациозно, коротко поглядывая на свое отражение в зеркале, потягивалась, словно кошка, чувствуя, как обжигает кожу внимательный взгляд. Она растягивалась рядом с Крокодайлом на кровати, утыкалась взглядом в книжку, и чувствовала, как кожа медленно покрывается мурашками из-за случайного сквозняка, пока ее не накрывала тяжелая шуба. По комнате вился сигарный дымок, насыщая все вокруг горьким ароматом табака, и несколько часов спустя Робин вдыхала этот запах, представляя, что Крокодайл все еще рядом и дарит ей чувство безопасности.
Мысли о том, что делать, когда настанет момент исполнения операции «Утопия», Робин гнала от себя прочь.
***
Робин стоит перед Понеглифом, вглядывается в выбитые на камне пиктограммы. В голове слишком много эмоций, обрывочных лихорадочных мыслей, разноцветная карусель кружится, не дает сосредоточиться…
– Здесь есть еще Понеглифы? – спрашивает она, пытаясь взять себя в руки и успокоиться. – Это единственный, который был спрятан в этой стране? – Разочарована? – отзывается Кобра. – Я сдержал обещание. – Ты прав, – отвечает Робин.
Она уже слышит неторопливые приближающиеся шаги. Она узнает эти шаги.
– Подходящее место для хранения самого важного секрета этой страны. Даже используя все мои возможности, не знай я, где искать – никогда бы не нашел, – бросает Крокодайл королю и подходит к ней. – Так это и есть Понеглиф, Нико Робин. – Быстро ты, – замечает Робин.
Двадцать лет скитаний, поисков и мучений, четыре года из которых – работа с Крокодайлом. Все это ради того, чтобы найти Рио Понеглиф.
– Интересный артефакт, – замечает Крокодайл. – Ты смогла расшифровать его? – Да, – кивает Робин.
Пиктограммы плывут перед глазами. Вот он – результат всех поисков. И это – не Рио Понеглиф. На нем нет ничего об истинной истории.
– Хорошо, читай, – приказывает Крокодайл. – Мне ведь тоже интересно.
Это конец, понимает Робин. Это финал.
– Кахира пала под натиском Арабасты. Идет Небесный Век, год двести тридцать девятый, – неторопливо начинает Робин, – Год двести шестидесятый: начала свое правление Династия Битейн из Таямара. Год триста шестой: в Эрумалу завершено строительство великого храма Таф. Год триста двадцать пятый: герой Олтеи, Мамудин...
Она может продолжать рассказывать историю Арабасты очень долго, за время поисков Понеглифа и подготовки операции «Утопия» Робин выучила ее почти наизусть, но Крокодайл перебивает ее:
– Эй, эй! Постой, постой! Разве ЭТО то, что мы хотели узнать?! Плевать я хотел на историю этой страны! Скажи мне, где в этой жалкой стране спрятана самая страшная военная сила в мире! Где Плутон?! – Здесь не написано, – отвечает Робин.
Она слышит, как за ее спиной удивленно вздыхает Кобра, но Крокодайл не обращает на короля никакого внимания.
Робин почти физически ощущает, как все заканчивается. Поиски Понеглифа. Операция «Утопия». Четыре года сотрудничества. Три года ощущения безопасности. Ее нужность ему.
Утекают, как песок сквозь пальцы.
– Что? – спокойно переспрашивает Крокодайл. – Все, что здесь есть – это история этой страны, – в голосе Робин невозможно угадать ее эмоций, она превосходно умеет их скрывать. – Ты уверена?!
Робин чувствует, как в Крокодайл закипает злость. Ей не надо даже смотреть на него и подмечать детали – она ощущает его эмоции кожей, словно прикосновения.
– Плутон... Нет ни единого слова о нем, – почему-то выдавливать из себя слова вдруг становится очень непросто. – Понятно, – заключает Крокодайл. – Значит, вот как. Какая неудача.
У Робин на секунду появляется безумная надежда на то, что все еще не закончилось. Что у нее еще есть какой-то шанс.
– Ты была отличным компаньоном, но... – Крокодайл снова кажется спокойным, – теперь я тебя убью. – Что? – выдыхает Робин.
Она же знала. Она же была готова. Почему же сейчас она так удивлена? Неужели где-то в глубине души ей хотелось верить, что все будет иначе?!
– Договоренность, заключенная нами четыре года назад, больше не в силе! В тот день ты сказала мне, если я приведу тебя к Понеглифу, то ты скажешь, где спрятано оружие, – Крокодайлу хочется высказать все это вслух, и благодаря этому у Робин есть драгоценные секунды, чтобы решить, что делать дальше. – Те четыре года, что ты провела в Барокк Воркс… Твой интеллект и командные навыки были превосходными. Мне было этого достаточно, – выражение его лица не меняется, но Робин чувствует усмешку. – Ты была полезной женщиной. Тем не менее... – он делает паузу, – под конец ты не сдержала своего обещания!
Робин успевает уйти из-под удара, крюк рассекает воздух. От резкого движения белая шляпа слетает с ее головы и падает на пол.
– На Понеглифе этой страны нет ни слова о местонахождении Плутона! А если подумать... может, ты изначально не собиралась говорить мне, где Плутон?
Робин никогда не питала иллюзий по поводу ума Крокодайла. Странно, что он высказал это только сейчас. Разумеется, он давным-давно должен был подумать о том, что она может его обмануть.
Как и она думала о нем.
– Но... – он делает паузу, смотрит в ее глаза, – я не держу на тебя зла. Знаешь, почему, Нико Робин? – Идиот! – Робин сжимает в кармане пальто пробирку. – Я работала на тебя четыре года! Я всегда знала, что ты так поступишь!
Пробирка летит в Крокодайла. Он даже не уворачивается, просто чуть подается в сторону, и пробирка пролетает мимо, но выросшая на его плече рука успевает поймать емкость.
– Вода? – Крокодайл не выглядит удивленным. Разумеется, Робин знает его слабость. – При помощи воды я смогу вонзить в тебя нож! – кричит Робин, кидаясь к нему с кинжалом.
Это не самый лучший план убийства, но сейчас уже нет времени выбирать. Она слишком протянула. Не организовала свое превентивное предательство так тщательно, как стоило бы.
Но за секунду до того, как вода из пробирки должна окатить Крокодайла, он рассеивается песком. Тихий звон разбивающегося стекла звучит похоронным колоколом, вода растекается по каменным плитам.
– Он увернулся?! – Робин судорожно оборачивается. – Где?!..
И в следующее мгновение ее протыкает крюк.
Крокодайл придерживает ее второй рукой почти нежно, прижимает к себе в последнем объятии. И даже сквозь жгучую боль Робин чувствует обманчивое чувство безопасности, которое он всегда в нее вселяет.
– Я прощаю тебе все, Нико Робин... – говорит Крокодайл, и Робин кажется, что в его голосе почти неразличимая грусть. – Потому что я... – крюк выскальзывает из раны, – никогда тебе и не доверял!
Робин падает на пол.
– Судя по реакции Кобры, Плутон существует. Просто мне придется найти его без помощи Понеглифа. Когда эта страна станет моей – лишь вопрос времени! – продолжает разглагольствовать Крокодайл, но Робин уже его не слушает.
Каменные плиты такие холодные… Такое ощущение, что они вытягивают из нее все тепло вместе с кровью, которая течет из раны… Да, рана… Крокодайл никогда не убивает своих жертв одним ударом, ему нравится смотреть за тем, как несчастные мучаются и медленно сгорают в агонии. А эта рана даже не смертельная.
Но Робин уже просто не хочется. Ничего. Не хочется пытаться убить Крокодайла. Не хочется останавливать кровь и зашивать рану. Она так устала…
Она никак не реагирует на ловушку Кобры. Умереть здесь? Отлично. Рядом с Понеглифом – очень символично.
Она никак не реагирует на появление Мугивары. Упорный и живучий мальчик, но он обречен. Он может сколько угодно кричать о дружбе и защите, но он тоже умрет здесь. Он просто пока этого не понимает.
И только когда тело Крокодайла пробивает потолок и вылетает на поверхность, Робин отстраненно отмечает: Мугивара победил. Надо же. Кто бы мог подумать.
Для нее это уже не имеет никакого значения. Королевская Гробница рушится, выход наверняка завалило. Мугивара без сил лежит на полу, Кобра склонился над ним, а Робин собирает последние силы и доползает до стены, чтобы опереться и сесть. Если уж ей суждено умереть рядом с Понеглифом, она хочет его видеть.
Ах, да. Перед смертью можно сделать последнее доброе дело. Какая уж теперь разница.
Маленький бутылек катится по полу к ногам Кобры.
– Это противоядие от яда Крокодайла. С его резиновым телом у него еще есть шанс выжить, – поясняет Робин. – Ты тогда сказала, что там только исторические факты. Почему ты соврала? – спрашивает Кобра, подбирая бутылек. – Ты знал? – Робин улыбается уголком рта. – Как подло. – На камне выбита не история страны, там была именно та информация, которую искал Крокодайл, включая местонахождение Плутона, – Кобра не смотрит на Робин, он вливает в рот Мугиваре противоядие. – Если бы ты перевела ему, он бы уже правил этой страной. Ведь так?
Робин вдруг понимает, что Кобра заподозрил в ее действиях благородный порыв. Ей становится смешно.
– Мне все равно, – говорит она. – Мне не интересны жизни людей или даже страны. Такая вот я. Просто я изначально не хотела говорить Крокодайлу про это. – Не понимаю, – восклицает Кобра. – Тогда что ты здесь делаешь?! – Надежды и ожидания – разные вещи, – отвечает Робин. – Я надеялась, что найду тут Рио Понеглиф. Среди всех существующих Понеглифов, он содержит в себе истинную историю. Вот что это такое. – Истинную историю? Что это? – Кобра осторожно опускает Мугивару на пол. – Уже неважно, – Робин чувствует, как ее тело слабеет, руки и ноги словно налились свинцом, не пошевелить. – Двадцать лет я искала его и попала сюда. Это место было моей последней надеждой. Умереть здесь – неплохой вариант, – на глазах наворачиваются непрошеные слезы. – Я устала от поисков. Я ведь просто хотела знать историю, а в итоге лишь нажила врагов… – И все-таки еще один вопрос, – оборачивается к ней Кобра. – Ты, правда, думаешь, что все хитросплетения истории могут быть собраны воедино и записаны на одном Понеглифе? Если это так, тогда зачем мы...
Он не успевает договорить. Мугивара – и когда только успел вскочить? – подхватывает одной рукой короля, а другой – Робин.
– Так, – решительно заявляет мальчишка, – пойдем отсюда. – Подожди! – кричит Робин. – Мне нет смысла жить! Положи меня назад! – Почему это я должен тебя слушать?! – обрывает ее Мугивара и принимается карабкаться к проделанной им же в потолке гробницы дыре.
Снаружи идет дождь. Робин становится ужасно смешно. Дождь. Именно сейчас. Именно когда план Крокодайла провалился. Дождь.
Мугивара опускает их с Коброй на траву и тут же сам падает без сил. Учитывая обстоятельства, чудо, что он вообще жив.
Робин чувствует, как ее одежда медленно пропитывается водой.
Кобра подхватывает Мугивару на спину и идет с ним прочь. Конечно, ему сейчас нет дела до мисс Оллсандей, до Нико Робин.
В этой стране сейчас никому нет никакого дела до Нико Робин.
Она хотела умереть там, рядом с Понеглифом, но Мугивара заставил ее жить. Организация Барокк Воркс разгромлена, Робин некуда возвращаться. Если только…
Мугивара рисковал своей жизнью за чужие мечты и за чужую страну. Он бился насмерть с Шичибукаем Крокодайлом ради своей накама. Он знал, что надежды нет, не мог не знать! И все равно шел.
И спас ее, Нико Робин, несмотря ни на что. Вместо того чтобы убить.
Ей в любом случае надо покинуть Арабасту, как можно скорее. У нее будет несколько дней на то, чтобы отдохнуть и подождать, пока рана затянется. Ей надо попасть на корабль Мугивары. А потом… а потом она что-нибудь придумает.
***
***
Новости о побеге заключенных из Импел Дауна и войне в Маринфорде распространились по миру очень быстро. Об этом писали все газеты, даже не слишком расходясь в трактовке событий, но у Революционной Армии были свои источники. В том числе, и очень громогласные. Эмпорио Иванков, пересказывающий лидеру Революционной Армии героические подвиги его сына, позволил Робин узнать об этой истории все, что ей хотелось.
В попытках спасти своего брата от казни, Мугивара Луффи организовал побег заключенных из ужасной и неприступной тюрьмы Импел Даун, ввязался в войну между Морским Дозором и командой Белоуса, не побоялся выйти против сильнейших противников, и хоть и был тяжело ранен и подавлен из-за смерти брата, по всей видимости, с ним все будет в порядке. Драгон может гордиться своим сыном. Робин может гордиться своим капитаном.
Капитаном, который объявил войну Мировому Правительству, чтобы спасти ее; который защитил ее от всего мира; который сорвал с нее броню, который заставил ее захотеть жить, который избавил ее от мании преследования, который…
Однако во всей этой истории фигурировало еще одно имя. В газетах писали «бывший Шичибукай Крокодайл», Эмпорио Иванков говорил «Кроки-бой». В газетах писали «совершил побег и сражался на стороне Белоуса», Эмпорио Иванков говорил «даже спас Мугиваре-бою жизнь». Как бы то ни было, можно было не сомневаться: произошло нечто экстраординарное. Робин не могла сдержать улыбку: надо же, как иногда интересно поворачиваются события.
***
Они сталкиваются случайно. Робин прибывает на остров по приказу Революционной Армии, и совершенно не ожидает увидеть в толпе Крокодайла.
Некоторое время они просто стоят и смотрят друг на друга. За плечом Крокодайла маячит верный Даз Бонз – точно цепной пес рядом с хозяином.
С того момента, как они пытались убить друг друга, прошло чуть больше полутора лет.
– Вот это встреча, не думал, что снова увижу тебя. Потрясающе выглядишь, Мисс Оллсандей, – прерывает молчание Крокодайл и ухмыляется. – Нико Робин. Теперь только Нико Робин, – поправляет она и улыбается. – Ты тоже выглядишь хорошо. Заключение пошло тебе на пользу. – Больше не стыдишься своего имени? – хмыкает Крокодайл. – Сентиментально помогаешь старым противникам? – не остается в долгу она. – Даз, возвращайся в гостиницу, – раздраженно командует Крокодайл.
Даз Бонз послушно разворачивается и уходит прочь. Робин и Крокодайл провожают его взглядами, а затем снова поворачиваются друг к другу.
– Ты выглядишь счастливой, – замечает Крокодайл. – Я счастлива, – отвечает ему Робин. – Вот как? – он задумчиво жует кончик сигары. – А ты? – спрашивает Робин. – Ты смог покинуть Импел Даун, ты снова на свободе, и я уверена, уже имеешь с десяток планов по захвату мира. Достаточно, чтобы чувствовать себя счастливым?
Крокодайл награждает ее мрачным взглядом.
– Даже если забыть поражение в Арабасте, то после выхода из тюрьмы у меня еще один сорвавшийся план, множество унижений и, кажется, Мугивара Луффи в друзьях. Знаешь, Нико Робин, когда ты пыталась меня убить – я был гораздо счастливее!
Робин смеется.
– Если хочешь, я могу повторить, – предлагает она.
Робин шагает к Крокодайлу и проводит ладонью по его по щеке.
– Непременно, – скалится Крокодайл. – Как только закончим, можешь сразу повторить.
Он подхватывает ее и прижимает к себе.
– Прости, но в этот раз у тебя нет десяти секунд, чтобы уйти, – говорит он. – Надеюсь, ты понимаешь, что это ничего не меняет, – улыбается Робин и выросшая на плече Крокодайла рука вытаскивает из его рта сигару. – Разумеется, – отвечает Крокодайл и целует ее.
Категория: Драма | Добавил: Ohiko (04.11.2014)
| Автор: VosmajaMarta
