Моэ (яп. «очарование, обаяние, страстная влюблённость») — японское слово жаргона отаку, изначально означающее фетишизацию или влечение к персонажам манги, аниме или видеоигр.
Название: Неправильная сказка. Автор: Mikomi1991 Бета: отсутствует Пейринг: Саске/Ева, Саске/Наруто Жанр:романтика, приключения, драма, хентай, флафф, яой (мельком) Фендом:Наруто Дисклаймер: Масаси Кисимото Размер: макси Статус: закончен Размещение: только с этой шапкой. Предупреждения: Отклонения от сюжета аниме/манги. ООС. Бред.Проснувшись следующим утром, я столкнулся с типичной проблемой, с которой мучается практически вся мужская половина человечества, просыпаясь поутру. Мда,… грубо говоря – стоит капитально. И спасти меня здесь может только прохладный душ. Кое как доковыляв до ванной комнаты, я с раздражением вспоминал вчерашний вечер, в который раз спрашивая сам у себя, кто я – шиноби или юный онанист? Чувствую, что эти два человека начинают понемногу во мне совмещаться. Погода выдалась довольно ясная, но всё равно холодная, так что на улицу вылазить совершенно не хотелось, но меня упорно преследовала мысль о том, чтобы пригласить Еванику на прогулку. Сомневаюсь, конечно, что согласится, но, чем черт не шутит? К тому времени, когда я привел себя в порядок и оделся, часы показывали половину одиннадцатого утра и я, эмоционально настраиваясь на худшее, что, зная Еву, вполне можно было ожидать, покинул тёплую и уютную квартиру, к которой, надо сказать, успел привыкнуть. Прохладный лёгкий ветер противно колол лицо, и я как можно сильнее кутался в серый шарф, натянув его чуть ли не до самого носа. Руки рассованы по карманам – не забыть бы обзавестись перчатками. До общежития Евы добрался достаточно быстро, да и на вахте проблем не было – хоть я и был здесь всего раз, женщина меня явно успела хорошо запомнить. Я ответил на её приветствие пожеланием доброго утра и начал подниматься выше по лестнице, чувствуя всё возрастающее напряжение. Нашел нужную дверь. Постучал. Ещё раз постучал. Что-то знакомое, не правда ли? Безо всяких угрызений совести толкнул дверь – она вообще хоть когда-нибудь запирает её? Мало ли кто может войти. Хотя… вряд ли кто-нибудь ещё, кроме меня, рискнул бы своим физическим здоровьем и вошёл бы в квартиру Евы без стука. О, да – она снова спала, причем не проснулась ни на звук закрывающейся за мной двери, ни на деликатное покашливание. Я подошёл ближе, рассматривая спящую девушку. Во сне она выглядит вполне мирно, чего не скажешь о ней в состоянии более или менее бодром. Я уже протянул было руку, чтобы потрепать её за плечо, но внезапно передумал, и вместо этого отправился в сторону кухни, попутно скидывая с себя куртку. Поставил чайник, заварил новую заварку и по-привычке полез в холодильник. Чем она питается – понятия не имею, продуктов не было совсем. Честно говоря, мне порядком надоела одна из черт своей личины, которую я нацепил на себя. За всё время общения с девчонкой я ни разу не проявлял должной настойчивости или твёрдости характера. Куда всё делось? Реально надоело, пора браться за себя и Еву всерьез. Если характер у неё как кремень, значит, и вести себя нужно соответственно. Виски словно пронзила яркая, белоснежная вспышка короткой боли и я звучно хлопнул себя по лбу. Нет, я действительно облажался. Как я мог не заметить – да в гробу она видела и мои ухаживания, доброту, терпеливость, вежливость и нежность. Это не нужно ей. Сильной и жесткой девушке нужен сильный и жесткий подход. А значит, я, наконец, могу быть с нею таким, каким меня привыкли видеть в моём мире, и каким я, к слову сказать, уже привык видеть себя сам. Чувствуя, как губы расползаются в уже привычной усмешке, я торопливо и совершенно бесшумно прошёл обратно в гостиную. Схватил свою куртку и, бросив на девчонку быстрый взгляд, вышел из квартиры, как можно тише прикрывая за собой дверь. Я больше не буду навязывать ей своё внимание. Я заставлю делать то, что мне нужно. Находиться рядом, когда я этого хочу и говорить со мной, когда мне это необходимо. Закупка продуктов у меня не заняла много времени. Я не знаю её вкусов, не знаю, чем она питается, но по мере приближения к кассе в корзинке оказались: пара йогуртов, свежие фрукты и овощи, молоко, яйца, плавленый сыр, хлеб – всё то, чем больше привык питаться я. При оплате всего набранного я замешкался и попросил кассиршу подождать – забыл взять белый шоколад. К моему возвращению, Ева всё ещё спала – сколько можно? Но будить я её не буду, пусть выспится. На опыте проверено, что не выспавшиеся личности чаще гораздо более раздражительны. Купленные продукты были рассованы по холодильнику, на столе остались пара яблок, апельсины и йогурт. И только я хотел отлучиться в ванную комнату, как чайник предательски громко запищал, требуя к себе внимания. В гостиной послышалось копошение. Не буду испытывать судьбу и выйду сам. Видимо, ко мне вернулся боевой настрой, потому что я уже не волновался, а скорее предвкушал сцену, последовавшую через несколько секунд. - У тебя вошло в привычку заваливаться ко мне без предупреждения и разрешения? У неё был просто ужасный слабый голос, вдобавок ко всему она ещё и гнусавила. Я промолчал, приближаясь к её кровати, присел на край и внимательно, с прищуром, осмотрел её лицо. Лёгкий загар, обычно всегда выделяющий её среди типичного населения этой страны, был оттенён болезненной бледностью. Ева дышала ртом, глядя на меня равнодушным и немного больным, уставшим взглядом. Даже с того расстояния, пусть и небольшого, что разделяло нас я чувствовал исходивший от неё жар. - Лежи. Я принесу тебе чай, - оповестил её я и поднялся, возвращаясь на кухню. Но никаких комментариев от неё не последовало. Она не стала спрашивать, какого чёрта я здесь делаю, не стала прогонять. Просто повыше задрала подушку и откинулась на неё спиной, закрывая глаза. - У тебя есть какие-нибудь лекарства? Для снятия жара или от простуды? -Бесполезная химия, - послышался тихий ответ. Я вернулся к ней с дымящейся кружкой чая, не думаю, что сейчас подходящее время для её любимого кофе. - Без сахара, - я передал ей чашку. Тонкие руки меленько дрожали, принимая напиток, и она наклонила голову, делая маленький глоток. И так я просидел до тех пор, пока она не ополовинила чашку, после каждого глотка, вдыхая и выдыхая, как обычно делают дети, когда пьют что-то горячее. - Есть хочешь? - Нет. Честно говоря, я ожидал хоть каких-нибудь вопросов – почему я пришёл, зачем забочусь о ней, таская ей чай и продукты, в конце концов, с какой целью вообще заостряю на ней внимание. Но, судя по всему, ей это было глубоко фиолетово. Она снова отпила и посмотрела на меня из-под опущенной на глаза чёлки. Внимательно, чуть подозрительно. Невольно я вспомнил вчерашний вечер и почувствовал, как кровь начинает приливать к лицу. Благо, что быстро смог вернуть самоконтроль, отвлекшись на новый вопрос, заданный ей. - Может, позвонишь родителям? - Нет. Забавно было смотреть на неё – такую. Сонная, бледная, с растрёпанными волосами, едва заметными мешками под глазами, заложенным носом. В безразмерной голубой, шёлковой футболке. Я никогда прежде ни за кем не ухаживал, и в планы это не входило, но здесь другое дело. Снова открываю для себя что-то новое – некоторая забота о её здоровье не было мне особо в тягость. - Твои родные должны знать, что ты болеешь. - Не стоит их беспокоить. - Почему ты уехала от них? Я пошёл ва-банк. Она неопределенно тряхнула головой, возвращая мне пустую чашку и снова откинулась на подушку. Я так просто уходить не собираюсь, дорогая. - Ну? - Я лишняя. - С чего ты это взяла? - Я чувствую себя неуютно в семье, где есть родной, любимый ребёнок. Сегодня день откровений. Она не прогоняет меня и не уходит от вопросов. Хотя, если подумать, она от них никогда не уходила – либо отвечала, либо нет. - Они твои опекуны? Где твои родители? - Опекуны, - подтвердила она и повернула голову, чтобы видеть меня. Выражение её лица не могло рассказать мне ровным счётом ничего. - Где твои настоящие родители? - снова повторил я, всё ещё вертя в руках пустую чашку, - Они живы? - Должны быть. Я нахмурился. Мне начало немного надоедать то, что она отвечает на мои вопросы, но так, что ничего не становится ясным и понятным. - Поподробнее, - я уже не просил, скорее приказывал. Но Ева и здесь не стала возмущаться или отнекиваться. - Мой отец уголовник-наркоман – сейчас в тюрьме. Должно быть жив. Насчёт матери не знаю, - просто, без тени сожаления или боли ответила она. - А мама? - Её вообще не знаю. Она проститутка. Пальцы рук несколько ослабели, и я едва не выронил чашку из рук. Ками, я мог рассматривать и рассматривал десятки вариантов, но эти даже в голову не приходили. В нашем мире такого практически нет – случаи единичные, чтобы дети оставались без присмотра из-за безалаберности самих родителей. В мире шиноби дети – как цветы жизни, о которых всеми силами стараются заботиться, покуда есть возможность. Потому что никогда не знаешь – когда умрёшь, или когда убьют. Когда потеряешь… Я считал Еву глупой, легкомысленной, простодушной девчонкой, не понимающей, какое это счастье – иметь родителей. Но и родители бывают разные. - Мне жаль. Она неопределённо хмыкнула, совершенно не реагируя на искренние слова. - Не надо. Мне это не нужно. Мы всё-таки немного помолчали, глядя друг на друга. - Ты из-за этого такая… нелюдимая? - Нет, - она вдруг чуть нахмурилась, словно что-то припоминая, и чуть пожала плечами, - всегда была - сколько себя помню. Что с тобой случилось? Мой черед задумываться и хмурить брови. - А что? – серьёзно спросил я. - Ты другой, - просто ответила Ева, съезжая по подушке вниз и натягивая одеяло повыше, прикрывая глаза. И на этом наш разговор внезапно оборвался. Вот так просто – без предупреждения и каких-либо вопросов. Она не велела уйти, не спросила, зачем и почему пришёл – снова легла спать. Что ж, спи. Я подожду, и уходить никуда не собираюсь.
Категория: Романтика | Добавил: Ohiko (12.01.2012)
| Автор: Mikomi1991
