Название: Servāre значит оберегать
Глава 2.
Автор: Ellfella
Бета: Бестия-кицунэ
Гамма: Nnatta
Фэндом: Naruto
Дисклеймер: Все Кисимото.
Пейринг: Neji/Hinata, остальные намеками
Рейтинг: PG-13
Жанр: мистика, романтика, angst, drama, deathfic
Размер: midi
Статус: в процессе
Предупреждения: AU, ООС по желанию
Размещение: с этой шапкой и высланной мне ссылкой, а то в кошмарах сниться буду
Посвящение: Степанчук Наталочці, завдяки якій з’явилась ця історія.
Саммари: обычная история о вампирах и оборотнях.
От автора: Фик выкладывается по мере вычитки.
Два года длились как два века; Недзи достигал своих вершин, одерживал победу за победой, стяжал заслуженную славу.
Недзи
жил прошлым. И воспоминания, которые должны были затереться и
потускнеть, становились ярче день ото дня; Хината улыбалась ему с
каждого рекламного щита, с обложки каждого журнала. Когда очередная
случайная знакомая спросила у Недзи, кто такая Хината и не тайная ли это
возлюбленная «чемпиона без личной жизни», он понял – проиграл. Опять.
По всем фронтам. Принял ошибочное решение; а существовало ли верное?
Все было неправильно: то, что он делал, чем жил.
Оставалось одно – вернуться к началу. Увидеть Хинату – хотя бы мельком – и...
Недзи не знал, что будет делать, когда увидит Хинату. Он знал одно – если не увидит ее в ближайшее время, то сойдет с ума.
Потому
что связи не разрываются так просто, одним движением ножа, перерезавшим
шерстяную нитку. Потому что вырванное сердце болит, и с каждым днем –
все сильнее.
Родной город встретил Недзи осенним холодом; квартира, в
которой они с Хинатой жили – пустотой и заброшенностью. Замок на двери –
все тот же; а внутри – пыль и застоявшийся воздух нежилого помещения.
Календарь на стене указывает число месячной давности; в хлебнице –
зачерствевший, испорченный хлеб, густо покрытый плесенью; в холодильнике
– три недели как просроченное молоко.
Смерть.
На столе – фотографии Недзи, Хинаты и родителей; со вкусом подобранные рамочки, покрытые слоем пыли.
Прошлое.
Под
стеклом – еще одна фотография. Хината с незнакомой девушкой; девушка
улыбается. Хината тоже, но это – вымученная улыбка. Будто пришитая;
Недзи не помнил, чтобы Хината улыбалась так.
Острое чувство вины.
Недзи вытащил фотографию из-под стекла; может, он плохо рассмотрел...
Под фотографией лежало что-то еще. Твердое, пластиковое, небольшое. Какая-нибудь-карточка, наверное.
Недзи поднес «карточку» к глазам – и встретил взгляд Хинаты.
На этой миниатюрной фотографии она была какой-то потерянной. Не-собой. Что-то случилось... Но что?
«Студенческий
билет», - прочитал Недзи под фотографией. Учащаяся Академии... Хьюга
Хината... Дневное отделение... Факультет гуманитарных наук.
Гуманитарных?
Ах да, языки... А Недзи всегда думал, что Хината станет танцовщицей.
Будет профессионально заниматься хореографией...
Он не оставил
Хинате никаких координат; он сменил номер телефона и никогда не читал
писем, приходящих на его имя. Этим было кому заняться и помимо него...
Как и перечислять половину заработанных победами денег на указанный
заранее счет.
Недзи пытался забыть о Хинате. Выбросить воспоминания о ней, как тот шарф.
Недзи не смог забыть Хинату; она оказалась единственным противником, которого он не сумел победить.
Как бы то ни было, почему ее студенческий лежит здесь, в заброшенной квартире? И где она сама? Где Хината?
Недзи
перечитал название академии, в которой она училась. Прикинул про себя,
сколько сейчас времени; положил в карман фотографию Хинаты и ее
студенческий.
И покинул квартиру, в которой не осталось ни намека на жизнь.
В
академии, куда поступила Хината, жизнь, напротив, кипела. Недзи попал
туда как раз во время перемены; видимо, этим объяснялся тот факт, что
охранники на входе ничуть не заинтересовались вторженцем, приняв его за
студента, коих вокруг было великое множество.
Студенты отличались
невероятной вежливостью. Они не толкались, мастерски избегая
столкновений с Недзи – он невольно почувствовал себя столбом посреди
дороги; не делали ему каких-либо замечаний и вообще, кажется, не
замечали. Каждый студент нес на лице печать увлеченности тем, что явно
не имело отношения к унылой серой повседневности. Иногда увлеченность
делилась на двоих, троих или четверых студентов; одна такая группка
прошла мимо Недзи, увлеченно споря о высоких материях и перебрасываясь
заумными словами.
Мысленно отметив, что Хината не ошиблась в выборе
учебного заведения – количество творческих личностей на квадратный метр
тут прямо-таки зашкаливало, – Недзи понял, что заблудился. Избегая
столкновения с увлеченными студентами, он выбрел куда-то не туда – и
оказался в конце длиннющего коридора, рядом с позабытым всеми ксероксом.
Судя по мерцанию каких-то огоньков, ксерокс работал, но поблизости не
было ни души.
Окинув задумчивым взглядом двери справа и слева,
Недзи уже приготовился стучать в каждую по очереди – как тут ближайшая
дверь приоткрылась без его участия. Из-за двери показалась стопка книг.
За стопкой угадывалась невероятно хрупкая девушка; как она ухитрялась
удерживать такую тяжесть, оставалось загадкой века.
Зная, что
вмешивается не в свое дело, и заранее честя себя во все корки, Недзи
отобрал у незнакомки книги. Как ни странно, девушка не стала упираться,
без колебаний доверив ему свое бумажное сокровище; развернулась, закрыла
дверь. Взглянула на Недзи:
- Спасибо...
- Не за что, - Недзи подумал, что уже где-то ее видел. – Вы здесь работаете?
- Отрабатываю, - поправила девушка. – Вам чем-то помочь?
Улыбнулась. Очень искренне; совсем не той «профессиональной» улыбкой, к которой Недзи так и не сумел себя приучить.
Он
увидел улыбку незнакомки – и вспомнил. Оглянулся; пристроил книги на
высокую стойку около ксерокса. Достал из кармана плаща фотографию.
-
Это ведь вы... ты? Ты знаешь Хинату? – Недзи понял, что в его голосе
прозвучало слишком много эмоций. Сейчас эта девушка испугается...
Похоже, незнакомка была не из робких.
- Откуда у вас эта фотография? Что случилось с Хинатой? Почему она уже месяц не появляется в Академии?
-
Месяц? – Недзи показалось, что он ослышался. Представилось: Хината;
окровавленное, изуродованное тело; неестественно вывернутая шея, пустые
глаза смотрят в сторону; каталка для трупов; острый запах больницы,
набор медицинских инструментов, чей-то равнодушный голос: «Неопознанный
труп; избавиться».
Избавиться, избавиться... Забыть. Стереть из памяти. Уничтожить связь, оборвать нить, перерезать вены...
У Недзи потемнело в глазах.
-
Вы в порядке?.. – девушка, которая улыбалась на фотографии вместе с
Хинатой, поддержала его. Не дала упасть. Не зря такие тяжести носит,
подумал Недзи мельком. – Хината... ваша любимая?
- Моя, - хрипло сказал Недзи. Отстранился от девушки: – Извини... те.
Подумал: только и делаю, что извиняюсь. Победы – там, вне жизни; а здесь я не могу ничего. Хината...
- Вы, должно быть, давно ее не видели? – спросила незнакомая девушка. – Подождите здесь, ладно? Я... сейчас.
Недзи
даже кивнуть не успел; девушка подхватила книги и исчезла за какой-то
дверью. Надолго она не задержалась; вышла, протянула Недзи пластмассовый
стаканчик с чем-то горячим:
- Вот...
Недзи вспомнил шарф, связанный Хинатой; взял стаканчик, не глядя. Сделал первый глоток.
Прокатилось
по горлу приторной, странно успокаивающей сладостью с лимонным
привкусом; незнакомая девушка улыбнулась снова. Представилась:
- Я –
Натали. Подруга Хинаты. Мы не так давно дружим, правда… Не более
полугода. Она тяжело сходится с людьми. Вы, наверное, знаете…
- Знаю, - подтвердил Недзи.
-
Это неудивительно – она такая ранимая, - сказала Натали. – Мы с Хинатой
с самого начала учились на одном потоке; я еще тогда думала – все
девочки как девочки, а она какая-то… странная. Мне всегда казалось, что
она живет в каком-то другом мире. И что ей там плохо. Потому что она
совсем одна…
Она и в этом мире была одна. Ни с кем не дружила, не
ходила под ручку – ну, знаете, как все девушки ходят… и еще в щечки друг
друга целуют. Она не могла. Как-то всегда – в стороне. Если и общалась с
кем-то, то редко, будто через силу. Распечатки там просила для учебы
или еще что… Я как-то подумала: она, наверное, очень часто болеет. Но не
помню, чтобы Хината пропустила хоть одну лекцию… Хотя учеба явно ее не
интересовала. Она жила будто по привычке. Как робот. Или нет – как
компьютер, - Натали зябко обхватила себя руками. – Знаете, это как со
слетевшей операционкой… Ну, когда компьютер вроде и включается, но с
появлением заставки происходит сброс. И все опять загружается с самого
начала, и опять сброс… Компьютер перезагрузиться пытается, но – зря.
Потому что ошибка, - Натали посмотрела в окно за спиной Недзи, -
глобальная. Так просто не исправить, нужен опытный программист и диск с
новой операционкой…
Так вот, Хината всегда была одна. Она и жила
одна – никакой поддержки; позже, когда мы сдружились, она пригласила
меня к себе… Когда я у нее дома оказалась, то поняла. Там все было в
воспоминаниях. Даже запах такой… как от пожелтевших писем и старых
черно-белых фотографий. А жизни не было. Совсем. Хината там задыхалась –
она-то была живой…
Есть люди, у которых такая судьба – жить
воспоминаниями или наслаждаться одиночеством. Им хорошо одним. Но Хинате
было плохо; она не из таких. Я не сразу это поняла… Когда поняла, тогда
к ней и подошла. Это было в конце второго курса; она еще очень
удивилась…
Недзи попытался представить, как Натали подходит к Хинате
– равнодушной, пытающейся справиться с последствиями его ошибки – и не
смог. Не получалось увидеть такую Хинату. Отчаянную, испуганную,
покрасневшую, горюющую, счастливую, нездешнюю – какую угодно. Только не…
перегоревшую. Пережившую страшный удар; Недзи такие удары привык
сносить молча, стиснув зубы. А Хината…
Хината должна была упасть и
не подняться. Спрятаться от всего мира за дверью – и там уморить себя
голодом. Не видеть, не слышать, не знать…
Но не выходить снова в жестокий мир, предварительно наложив на сердце стальные скрепы.
«Этого я для нее хотел? Я ее смерти хотел – из-за своего…» - закончить мысль не удалось; Натали заговорила снова:
-
Мы с Хинатой стали потихоньку сходиться. На лекциях я садилась рядом с
ней, угощала ее конфетами, давала читать свои стихи… Все – мелкое, само
по себе незначительное. Но в сочетании… Мне показалось, что Хината
начинает оттаивать. Мы стали ближе; иногда она даже рассказывала о себе.
Только всегда недоговаривала. Мне казалось, в ее жизни был кто-то
важный… а потом его не стало. И вот теперь она избегает о нем
говорить... слишком больно.
На фотографии этой, - Натали постучала
ногтем по фотокарточке, которую отдал ей Недзи, - мы с Хинатой месяца
два назад. На студенческом посвящении. Она тут… невеселая такая. Мы с
ней и летом почти не расставались, но… сломалось что-то. Ничего у меня
не вышло; хреновый я программист, видимо. Или операционка не той версии
была… Не знаю.
А месяц назад Хината исчезла. Перестала в Академию
ходить, на звонки не отвечала. Вот я и подумала: может, вы мне о ней
расскажете… раз у вас есть эта фотография, - Натали посмотрела на Недзи.
В ее взгляде читалось понимание. «Если ты ее оставил – значит, были
веские причины, - говорил этот взгляд. – Я же вижу, как ты к ней
относишься. Я слышала твой голос, когда ты о ней спрашивал. Я знаю… все
знаю. И прощаю.
Прощаю ли?»
- Я не могу без Хинаты, - устало
сказал Недзи. Здесь, перед подругой Хинаты Натали, которая
воспринималась как второе «я», возле ксерокса, которому было нечего
копировать; тут – тусклое освещение, книги, что скрываются за закрытыми
дверями, пустой одноразовый стаканчик, вязкая сладость во рту, – Хьюга
Недзи, наконец, признал свое поражение. И сказал, что готов сдаться на
милость победителя.
Натали посмотрела на него очень внимательно. А потом сказала всего три слова:
- Ночной клуб «Коноха».
***
- Хината. – В глазах Итачи – молчаливый укор. – Ты можешь лучше.
-
Да, простите... – Хината не спешила отступать. Ребро ладони Итачи
замерло у ее горла; единственный удар – и все будет кончено.
Наиболее
верный способ уничтожить высшего – отделить голову от тела. Конечно,
лучше это сделать при помощи серебра, а заодно и пронзить сердце; но для
того, чтобы убить новообращенную «госпожу», сгодится и прямой,
невероятно сильный удар, разрывающий сосуды и сухожилия, ломающий
хрупкие позвонки...
- Не отвлекайся, - сказал Итачи, убирая руку. – Нападай.
Хината приняла боевую стойку; Итачи остановил ее:
- Используй нож.
-
Но... серебро... – Хината неуверенно посмотрела на свой рукав. Ножны
крепились к запястью; оружие, одинаково опасное как для высших, так и
для низших.
Итачи промолчал, но Хината услышала: «Ты должна стать сильнее».
Сильнее... Это было то, о чем Хината всегда мечтала. Стать достойной. Стать сильнее.
«Ты – гений. Не тяжело... с такой, как я?»
Самое
яркое воспоминание детства Хинаты относилось к тому времени, когда ей
было семь лет. Тогда она болела; родители на работе, брат в школе. Одна в
квартире; пусто. Мертво. Никого. Как страшное предчувствие; наверное,
так видели будущее древнегреческие пифии – и отшатывались в ужасе от
особенно страшных картин, предпочитая забыть... а может, пытаясь
предотвратить.
Только предсказанное ими все равно сбывалось. Потому что – фатум.
Тогда, наверное, тоже был фатум; игра судьбы. Выбор – за тобой, Хината. Но что бы ты не выбрала, ничего не изменится...
Оставшись
одна в квартире, Хината вдруг обнаружила, что дверь в рабочий кабинет
отца открыта. Это было странно: обычно он не допускал подобной
небрежности. «Надо закрыть», - подумала девочка. Захлопнуть и все, замок
автоматический, а ключ у отца всегда с собой...
Думая так, Хината подошла к двери – и помимо собственной воли заглянула в кабинет.
Распахнутый зев отцовского секретера встретил ее насмешливым оскалом: «Что, рискнешь закрыть и меня?»
Хинате
было страшно. Но – непорядок. Отец всегда ругался, когда видел
непорядок у Хинаты, ставил брата ей в пример; надо закрыть. Иначе –
почему не сделала? Вот Недзи бы...
«Недзи – гений. А я...»
Хината
зашла в кабинет отца. С опаской приблизилась к секретеру; что-то в ней
кричало: опасно, опасно, уходи, это – монстр, видишь – пасть, он съест
тебя, потом не выберешься...
Ты плохая девочка, Хината, сказал секретер. Непослушная.
И – выплюнул ей в лицо папку с какими-то бумажками.
Папка
развязалась, бумаги рассыпались; похолодев от ужаса, Хината принялась
суетливо их собирать. Если отец узнает, что она была тут... Если он
заметит...
Хината – плохая девочка. Слабая. Недостойная.
На
какой-то бумаге Хината прочитала странные, пугающие слова. Слова
говорили что-то об усыновлении и опекунстве; и еще о погибших родителях
какого-то мальчика – странные, совсем незнакомые имена. Хинате стало его
жалко; бедный мальчик. Потерять родителей... Хорошо, что нашлись добрые
люди, которые о нем позаботятся.
Когда Хината вчиталась в имена
этого мальчика и «добрых людей», ей стало нехорошо. Она не помнила, как
вернула папку в секретер и закрыла его; как вышла из кабинета, захлопнув
за собой дверь.
«Я не подошла. Всегда была слабой. Поэтому... брат?
Нет.
Гений. Чужой. Мы с ним чужие. Я – замена. Я совсем не нужна. Ни ему – у
него свои вершины, – ни маме с папой. Они втроем – семья. Не зря...
усыновили его. А я – лишняя. Всегда была. Несмотря на то, что я их
родная дочь... Он им ближе. И это правильно. Он сильный. Они все –
сильные. А я такая...
Я не должна мешать ему».
После обеда
вернулся Недзи. Нигде не найдя Хинату, он не на шутку встревожился.
Потом догадался заглянуть под кровать сестры. Хината нашлась там –
свернувшаяся в комочек сплошной боли; лицо спрятано в коленях, прижатых к
груди.
- Что такое? Что с тобой, Хината? – тревога в голосе Недзи
уступила место невероятному теплу; Хината всегда знала – он поймет. Ему
можно рассказать все-все, и пожаловаться, и поделиться мечтами...
Правда, поддержать его в ответ – нечем; но это не повод расстраиваться.
Хината вырастет, Хината станет сильнее, Хината будет достойна своего
одаренного брата...
«Нет у тебя брата, Хината. Вы – чужие; стоит ему узнать об этом – и все».
Мысли Хинаты путались; она уже ничего не понимала.
Ей просто было больно.
-
Я не... не твоя сестра! – выдохнула Хината, подняв на Недзи заплаканные
глаза. – Ты не должен... переживать... – опять уткнулась носом в
колени; уйди. Оставь одну; сердце сейчас разорвется...
- Ох уж эти
мне женские истерики, - с невероятным пафосом выдал Недзи услышанную
где-то фразу. Забраться под кровать было тяжеловато; он не совсем
представлял, как это удалось Хинате, но останавливаться не собирался. –
Ты только сегодня узнала?
- Что? – Хината опять посмотрела на него; Недзи мысленно вздохнул с облегчением – отвлек. Сжал худые локти Хинаты:
-
Это все неважно, вот что. Для меня ты всегда будешь сестрой. А моя
сестра должна быть сильной. Так что заканчивай реветь и вылезай оттуда.
Ты, наверное, еще не обедала?
- Так ты... знал? – Хината еще не могла поверить.
- Конечно, - отмахнулся Недзи. – Знаешь, зачем твои... наши мама и папа меня усыновили?
-
Зачем? – хотя Хината больше не плакала, на ее лице были слезы; Недзи
достал из кармана носовой платок. Вытер Хинате нос и щеки; велел:
-
Улыбнись. Вот, так гораздо лучше... Чтобы было кому тебя охранять.
Заботиться. Ты же у нас принцесса. – Подумав, добавил: – Хотя у принцесс
не бывает таких красных носов.
- Он не... не красный... – Хината покраснела сама – от мочек ушей и до шеи. Она всегда была очень стеснительной.
- Все, хватит. Вылезай, - сказал Недзи и вдохновил Хинату личным примером.
Защищал.
Всегда был на шаг впереди, всегда умел утешить. После смерти родителей,
о которой Хината до сих пор не могла вспоминать без боли, стал центром
ее маленького мирка; а потом – танец на выпускном. Недзи смотрит, и у
него взгляд раненого смертельно, но еще не осознавшего это; слишком
острый клинок. Кровь потечет потом, со временем, и смерть придет –
позже...
Смерть.
- Я уезжаю.
«Потому что ты больше не можешь быть моей сестрой».
Все
– как в тумане; нож в собственных руках; отстраненная мысль – должно
быть больно. Ровные ряды петель; кажется, шарф. Было холодно, хотелось
согреться...
Только этот холод не прогнать ничем.
Вот так,
просто – обрезанная нитка; «Пусть мое тепло останется с тобой; уходи. И
будь счастлив. Я всегда знала, что – ниже тебя. Хуже. Я тебя не стою».
Стать сильнее. Не думать, не знать, не вспоминать; если одиночество не сломит тебя – ты обретешь свою силу, Хината.
Учеба в странном университете; много людей. Приятно. Только – слишком далеко. Внешняя сторона жизни.
На самом деле – одна. Всегда.
Выйти
из дому, зайти в метро, сесть на поезд – и ехать, пересаживаясь с линии
на линию, со станции на станцию; люди вокруг. Но Хината – по-прежнему
одна.
Потому что рядом нет Недзи.
Он есть – на плакатах в метро и
рекламных щитах, на обложках журналов и газетных полосах, в
телевизионных передачах и прямых трансляциях.
Он разучился
улыбаться, а может, никогда и не умел. Он говорит, что предпочитает
свободу во всем, и вежливо кивает симпатичной молодой корреспондентке;
Хината выключает телевизор и с тех пор не смотрит.
Это,
растиражированное, выцветшее, потерявшее жизнь – не ее брат. И на
пожелтевших фотографиях в рамках – тоже не он. Его нет. И не было
никогда. Есть только троекратный чемпион мира, Хьюга Недзи...
Ради кого становиться сильнее, Хината? Для себя? Из-за великой мечты? Просто так?
Первая
подруга за много лет – Натали. Она понимает. Но у нее – свой путь. Не
мешать ей на ее пути, чтобы не было, как тогда: взгляд убитого
смертельно-острым клинком. Пронизывающий холод. Разорванная нить судьбы.
...- Нападай, Хината, - Итачи не было дела ни до прошлого, ни до
будущего – ни своего, ни чужого. И смерти Итачи тоже не боялся; в руках
Хинаты серебряный нож – что с того?
В Итачи была какая-то
потусторонняя, нездешняя мудрость. Утомленная. Не заинтересованная в
дальнейшем существовании своего бренного тела.
Итачи никогда не действовал порывисто, без оглядки; просто однажды он увидел на улице Хинату. Подошел к ней – и сказал:
- Ты не создана для этого мира.
Хината
вздрогнула – он попал в больное место. С недавних пор она думала именно
так, особенно когда видела Недзи на очередном плакате; тот, кого раньше
считала старшим братом, был рожден, чтобы покорить мир своим талантом.
А
Хината боялась мира, в котором жила. Она предпочитала скрыться в своей
комнате, будто улитка в раковине; разомкнуть неподатливые створки мог
только тот, кого больше не было.
Или...
- Пойдем со мной, - шепнул Итачи, - в мир Бога Луны. Я покажу тебе... что бывает иначе.
Итачи подарил Хинате то, в чем она сильнее всего нуждалась – убил ее. И позволил возродиться... в новом качестве.
Хината стала вампиром. Высшей. Госпожой. Персонажем сказок и легенд; гостем из выдуманного мира.
Вампиры, оказывается, существовали взаправду.
- Много еще... таких, как мы? – однажды спросила Хината.
- Ты можешь уничтожить их всех одним пальцем, - без раздумий отозвался Итачи. – Хочешь?
Больше Хината не спрашивала. Постигала новый мир, который показал ей Итачи – интуитивно. Так, как могла.
Итачи
не понимал ее; ему вообще не было до нее дела. Он говорил, что она
должна стать сильнее, говорил, что ей нужно основать собственный клан.
Ведь он, Учиха Итачи, не всегда будет рядом.
«Тренируйся, Хината. Ты можешь лучше».
За
такое отношение Хината испытывала к Итачи особенную благодарность. Ей
не нужно было чужого тепла – не заслужила. Не сейчас. Сейчас – вперед,
только вперед.
- Я убил того, кто обратил меня – и стал сильнее, -
как-то сказал Итачи. Это было высшее проявление откровенности; Хината
знала – кому-то еще он не сказал бы и этого. – Он был не только моим
создателем, но и лучшим другом, - добавил Итачи. И замолчал надолго.
Тогда Хината обняла его; сочувствие. Ничего больше; хочешь моей крови, создатель?
Бери.
Теперь я могу отдавать...
- Маленькая глупая девочка, - сказал Итачи, мимолетно касаясь ее щеки ладонью. – Хината.
В
чем-то Итачи был похож на того Недзи, которого знала Хината; их обоих
хотелось назвать людьми Луны. Только луна брата была светлой и
печальной, а луна Итачи – умирающей, кровавой. Ей оставались последние
дни.
Но даже такая, гнойно-кошмарная луна неминуемо потянется к солнцу…
...Хината напала – за месяц, проведенный с Итачи и низшими, она научилась неплохо управляться с ножом.
Недостаточно хорошо.
Итачи завернул ей руку за спину. Девушка вскрикнула. Уронила нож.
Итачи на мгновение выпустил Хинату – чтобы тут же накрыть ее плечи ледяными ладонями. Сказал, глядя в сторону:
- У нас гости, Хината.
Хината
проследила за его взглядом – и увидела Недзи. Не того, который на
плакатах; настоящего. Живого. Который утешал ее после смерти родителей и
помогал выбирать выпускное платье; который окликнул ее в ночном клубе
«Коноха», где так легко найти мимолетную жертву…
Который сказал, что хочет ее защитить.
Неосознанно подавшись вперед, Хината тут же остановилась. Посмотрела на чужие ладони, сжавшие ее плечи – Итачи держал крепко.
***
Ночной
клуб «Коноха» вызвал у Недзи не самые приятные воспоминания. Дешевое
заведение, в котором они с Хинатой были на выпускном, тоже работало
ночью; правда, уровнем до «Конохи» не дотягивало. Здесь Недзи пришлось
даже заплатить за вход, притом немало, по клубным меркам.
Внутри
заведение ничего интересного не представляло. Клуб как клуб, если не
считать стойки с девушкой-барменом. Впрочем, таким сейчас вряд ли кого
удивишь. Эмансипация процветает…
Натали рассказала, что была в этом
клубе две недели назад, на выступлении какой-то группы. Названия группы
Недзи не запомнил; понял только, что в ней играл знакомый Натали, потому
она и пришла. Эта девушка была не охотница ходить по клубам; ей больше
нравились библиотечные коридоры и высокие – без лестницы не обойтись –
полки, уставленные тяжелыми книгами. Недзи мимолетно представил Натали в
ее личной библиотеке: в мягком кресле, за письменным столом красного
дерева. Воображаемая Натали разворачивала желтоватый лист пергамента и,
обмакивая металлическое перо в миниатюрную чернильницу, строчка за
строчкой выводила бессмертные письмена…
Натали-настоящая сказала Недзи, что видела Хинату в «Конохе».
-
Я не уверена, что это была она, - добавила Натали. – Было темно. И...
та девушка, которую я видела, была очень уверенной. Она точно знала,
чего хочет. Я никогда не видела у Хинаты такого целеустремленного
взгляда. Потому и не окликнула ее, решила, что обозналась... И еще.
Девушка в «Конохе» была не одна, а с тремя парнями. Вернее, с одним.
Двое других были похожи на телохранителей…
- Телохранители, значит, -
пробормотал Недзи, осматриваясь. Это было немного сложновато: в клубе
играла музыка, и в такт этой музыке посетители беспорядочно
перемещались. Почти броуновское движение.
Музыка, кстати, была более-менее терпима. Недзи даже вслушался в слова очередной песни:
Let’s start over
I'll try to do it right this time around
It’s not over
Cause a part of me is dead and in the ground
This love is killing me
But you’re the only one
It’s not oveeer
Let’s start oveeeerrr…
-
Кого-то ищешь?! – девушке, которая подошла-подтанцевала к нему,
пришлось перекрикивать музыку. Недзи бросил на незнакомку рассеянный
взгляд.
- Ты похож на троекратного чемпиона мира, Хьюгу Недзи! – прокричала девушка. – Тебе это когда-нибудь говорили?!
- Я… – начал Недзи, предчувствуя очередную автограф-сессию – похоже, для всех посетителей клуба...
И – замолчал. Потому что увидел Хинату.
Из динамиков слышалась уже новая песня:
Free me
before I slip away
Heal me
wake me from this day
Can somebody help me?
Недзи
не понял, о чем говорила Натали, о каком странном выражении лица. Сам
он узнал Хинату с первого взгляда. С полувзгляда; так находят каждую
выщербинку в стенах родного дома – вслепую, на ощупь. Без помощи
обманчивого зрения...
Человека, который шел рядом с Хинатой, Недзи видел впервые.
Он
был не особенно высокого роста, этот человек – не намного выше Хинаты.
До странности хрупкий; почти как девушка. Узкая ладонь на плече Хинаты,
обнаженном темным вечерним платьем; пальцы – бледные, хрящеватые, с
чернильно-черными ногтями.
Только эта аура – ни тени томности. Ни
следа сомнений. Спокойная, уверенная сила, от которой веет древностью
тысячелетних библиотек и пропитанной кровью землей, что века назад была
полем боя.
Человек, сопровождавший Хинату, почувствовал взгляд Недзи. Посмотрел на него в ответ – усталыми, воспаленными глазами.
Недзи
невольно вздрогнул. У спутника Хинаты был странный, неестественный цвет
глаз – алые вокруг зрачка и темно-красные ближе к белку, они казались
почти вишневыми. Нездешний взгляд, нездешняя сила. Чужая, незнакомая,
поднимающая из глубин души первобытный страх; тот, кто силен – чудовищен
по определению... Принести ему в жертву юную девственницу, окропить
свежей кровью алтарь, побуревший от времени – и бежать. Бежать в страхе,
чтобы не видеть того, что будет дальше.
Но Хината не была жертвой.
Хината была феей, танцующей у рассветной воды; она обладала как неземной
нежностью, так и нечеловечески-невинной жестокостью; обрывала, не
задумываясь, мягкие нити, и дарила свой танец – кому угодно.
- Кто это? – спросил Недзи у девушки рядом. Указал на спутника Хинаты.
-
Это Учиха Итачи! – в голосе девушки, которая сказала Недзи, что он
похож на себя, проскользнули знакомые нотки; пьяна, подумал Недзи.
Алкоголь и эмоции; что пьянит сильнее? – Он часто сюда приходит! И
последний месяц – всегда с этой девкой!
Неудивительно. Хината была непостижимым существом; кто поймет ее лучше другого непостижимого существа?
Натали
сказала бы: вот он, искомый опытный программист. Натали сказала бы: вот
тот, кто владеет версией операционной системы, которая нужна Хинате.
Натали бы сказала: ты опоздал. Без жалости, но и без издевки.
Она была честной, Натали. И совершенно бескорыстной; Хината нашла себе хорошую подругу.
А вот ее друг – или чудовище, или программист, или кто он там – Недзи категорически не устраивал.
Не теперь. Не тогда, когда он сам, наконец, нашел Хинату… Нашел себя.
- Хината.
Слова очередной песни мешали, рассеивали внимание, казались плохим саундтреком:
I think I'll find another way
There's so much more to know
I guess I'll die another day
It's not my time to go.Хината посмотрела на Недзи.
Испуганный
взгляд; а глаза – чужие. Не те, светлые, в которых видел непостижимое и
недостижимое безмятежное небо. Свинцово-лиловые, грозовые. Тяжелый
взгляд, недоверчивый, не желающий узнавать.
- Недзи?..
Бесстрастный голос Учихи Итачи; только пальцы на плече Хинаты предупредительно сжались:
- Ты его знаешь?
-
Я… – Хината запнулась, а Недзи понял, что слишком поздно заметил двух
парней, о которых предупреждала Натали – высоких, мускулистых, со
звериной грацией обученных убийц и странными татуировками на щеках.
-
На задний двор, - было трудно понять, кому предназначались слова Учихи
Итачи – телохранителям или Недзи; да и не имело это значения.
Недзи
обнаружил себя на заднем дворе. Понял, что все зашло слишком далеко. Он
сам затянул эту петлю судьбы; сам должен ее распутать.
Или – подставить шею.
- Зачем? – спросил Учиха Итачи без тени интереса. Он выглядел бесконечно уставшим. Знающим все наперед.
-
Защитить… Хинату, - выдохнул Недзи и атаковал – без раздумий. Больше не
было времени думать и сомневаться; он уже когда-то ломал себе голову
над тем, как будет лучше – для Хинаты... для него.
Вышло только хуже; нет смысла в том, чтобы наступать себе на глотку. Задохнешься.
Пусть лучше – так.
Отлететь
от единственного удара – и почувствовать тепло собственной крови,
растекающейся из разбитого затылка; подумать: слишком быстро. Как он
мог... так быстро. Настоящий гений... а посредственность – это я…
Подумать: почему так много крови? Почему я до сих пор в сознании?
Поморщиться;
от криков Хинаты звенит в ушах. Слишком громко… слишком больно. Пусть
замолчит. Хотя бы сейчас. Пусть живет по правилам новой,
переустановленной системы; пусть…
Связь разорвется окончательно, только когда кто-то из нас умрет. Так, Хината?
Тогда – пускай это буду я.
- Не-е-е-е-е-е-ет!!!!!
***
- Да, - сказал Киба. – Это здесь.
Недзи не сказал ничего. Он окончательно перестал воспринимать болтовню Кибы, когда увидел Хинату.
Она
была в чем-то красном, со змеино-черными узорами; обострившаяся линия
скул, отросшие волосы; короткие ногти – алые, как кровь.
Она летела.
Нападала – невероятные, нечеловечески быстрые движения. Недзи мог
оценить скорость ее атак – и удивлялся, как сам может что-то видеть. Да
еще и замечать незначительные, неважные перемены, произошедшие в Хинате.
Она оставалась его Хинатой, его семьей, его тайной возлюбленной;
все так же притягивала взгляд – как магнитом, и весь мир вокруг тускнел,
пропадал.
Нет. Не весь. Потому что – Учиха Итачи.
Он был слишком сильным противником для Хинаты; Недзи отчетливо видел непреодолимую разницу между ними.
Но
при этом Итачи жалел Хинату. Ни единого движения, способного причинить
боль; ребро ладони, замершее у горла, но не коснувшееся нежной кожи.
Негромкий голос:
- Хината. Ты можешь лучше.
Ее имя на чужих
устах; Хината извиняется. Ее глаза – новые, серебристо-лиловые, без
зрачков – подчеркнуты чем-то красным. Подводка? Или следы кровавых слез?
- Используй нож.
Недзи
смотрел, как Хината с некоторой опаской достает нож из рукава своего
ало-черного, кажется, шелкового одеяния, и думал, что готов поверить. В
то, что Хината – вампир, а он сам – оборотень; в то, что она – его
госпожа, а он – ее слуга с угасшим взглядом; в то, что Учиха Итачи
принадлежит к древнему вампирскому клану и ходит по земле уже больше
шестисот лет. Да во что угодно.
Когда Недзи увидел Хинату, он понял: неважно, сон это или нет.
На этот раз он останется с Хинатой – даже если уже не нужен ей.
Недзи
сказал Натали правду – он не мог без Хинаты. Без нее его не было; он
понял это и, наконец, перестал заниматься самообманом.
- У нас гости, Хината, - алые глаза Учихи Итачи сверкнули. Он сжал плечи Хинаты – как тогда, в ночном клубе.
Он
оберегал ее. Не как возлюбленный – скорее, как создатель. Наставник.
Отец, в конце концов. Мягкая, чуть равнодушная поддержка.
Слишком поздно, Хьюга Недзи.
Кажется,
Хината увидела Недзи; подалась ему навстречу – всем телом, но Итачи не
дал ей сделать и шага. Она подчинилась; опустила взгляд.
Слишком поздно, Хьюга Хината.
«Все,
что было между нами, умерло. Еще тогда, два года назад. Возврата к
прошлому нет», - Недзи понял, что сжимает кулаки. Разжал их – и с
удивлением обнаружил кровь на собственных ногтях. Полумесяцы ранок на
ладонях зажили мгновенно; верный знак того, что теперь он – не человек.
Мертвец.
Недзи растерянно посмотрел на Хинату – но вместо нее вдруг с
отчетливой ясностью увидел татуировку на обнаженном предплечье Учихи
Итачи. Рубашка с коротким рукавом; а ведь сейчас осень. Неужели Итачи не
холодно?
И почему он сам не испытывает холода?
Ах, да. Мертвым уже ни холодно, ни жарко… Каламбур, однако.
Недзи
облизнул губы. Знак на предплечье Итачи – не то лист, не то диковинный
цветок – напомнил ему о прошлом, которого больше не было; тогда Хината
танцевала возле озера… А потом рассказала о папоротнике, который цветет
всего раз в году.
Цветок… папоротник… что-то это все значило. Что-то важное.
Недзи
пошатнулся; Киба подставил плечо, спросил о чем-то; Наруто молчал.
Недзи подумал – он все понимает, Наруто… но ничего не скажет.
«Мы
нашли свой цветок, Хината – и сорвали его вопреки данному обещанию.
Цветок бессмертия; потусторонняя тайна вечной жизни – чтобы не знать
смерти, чтобы всегда быть вместе… Мы нашли его».
Мир потемнел в глазах Недзи; Хината что-то кричала. Кажется, хотела бежать к нему, но Итачи удержал.
«Цветок папоротника... он кровавый, этот цветок», - еще успел подумать Недзи.
