Два в одном или не стоило идти к ЭТОМУ психиатру. Часть 1
Если Вы нашли в тесте ошибку, выделите её мышкой и нажмите Ctrl + Enter. Мы будем Вам очень признательны.
|
Автор: Дитя Лилии Бета: Альфа из катаканы Фэндом: Naruto Shippuuden Персонажи: Итачи/Юрико (внутренняя Сакура), Наруто, Саске, Орочимару + большинство остальных мельком Рейтинг: R Жанры: Гет, Романтика, Ангст, Психология, POV, AU Предупреждения: OOC, Насилие, Нецензурная лексика Размер: планируется Макси, написано 56 страниц, 7 частей Описание: Сакура Харуно, отличница, примерная девочка - учится в обыкновенной школе. Вот-вот подкатит выпускной класс, а розоволосое чудо продолжает мечтать о загадочном красавце Учихе. Пять лет назад она обращалась к психиатру с просьбой подавить ее второе "я", а сейчас - с мольбой поменять местами с этим вторым "я". Что выйдет, когда вместо прилежной и вежливой Сакуры появиться наглая и агрессивная Юрико? И подействует ли на Саске очарование "плохой девочки"? А может... вовсе не на Саске?! Посвящение: Для тех читателей, что не писали мне о том, что Два в одном - полнейший бред и мне пора лечится. Я люблю вас, сладкие Вы дали мне веру в собственные силы как фикрайтера. Примечания автора: Я, черт побери, допишу этот фик, каких бы мучений мне бы это не стоило! Клянусь: в третьей части будет ТАКОЕ, что вы и представить себе не можете. Честное слово ^^ Статус: в процессе написанияЧасть 1. Отдай мне меня. Ночь. Улица. Нет фонаря. И нет аптеки. Зато есть маленькая кафешка, приткнувшаяся в незаметном углу, освещаемая изнутри лишь слабыми колебаниями свеч на столах. В помещении нет ни бармена, ни официанта. Только за самым дальним столом сидят двое. На столе — крошечный огарок свечи. Один из сидящих — мужчина, с длинными темными волосами и мертвенно-белой кожей. Его тихий хриплый шепот разносится эхом по всему помещению, дополняя и так мрачную обстановку.
— Давай еще раз. Ты попробовала все методики, которые советовал я — и ни одна не подействовала?
Его спутница — девушка, совсем юная. Высокий лоб, мягкий овал лица... розовые волосы. Данному факту девушка была обязана хитрой генной мутации в шестнадцатой хромосоме, из-за которой нередко получала немного косые взгляды.
Место, в котором она находилась, не пугало ее — за пять лет она привыкла к чудачествам своего собеседника и принимала их со спокойным сердцем, зная, что он никогда не причинит ей вреда.
— Ни одна. Я перепробовала все. Сейчас начались летние каникулы и я временно потеряла его из вида. Но к началу моего последнего учебного года я должна быть готова, чтобы завоевать его сердце!
Мужчина неодобрительно цокает языком.
— Дался же он тебе...
— Мы это уже обсуждали. Давайте не будем опять толочь воду в ступе. У вас есть еще какие-то идеи?
Мужчина в упор смотрит на нее. Его зрачки, из-за огня, на секунду принимают вертикальную форму.
— Да... Есть одна. Помнишь ли ты, с какой проблемой твоя мать привела тебя ко мне пять лет назад?
Девушка кивает, от чего волосы свешиваются на лицо, закрывая обзор.
— Раздвоение личности. Слишком сильное "альтер-эго".
Мужчина одобрительно прикрывает веки.
— Да. Тогда я смог подавить ее в тебе, если помнишь, у нее даже имя было...
— Юрико, да, помню. Но к чему это? — прерывает девушка собеседника, нервно накручивая прядь волос на палец.
— Я могу поменять вас местами, — тихо шепчет мужчина, впиваясь взглядом в глаза девушки. Она завороженно смотрит в желто-зеленые глаза, слушая. — Твое "альтер-эго" сильное, уверенное в себе, у нее никогда не было комплексов. Агрессивная, решительная и наглая. Возможно, у нее получится то, что не вышло у тебя. Но это опасно...
Розоволосая, зачарованная хрипловатым звуком его голоса, подается вперед.
— Что угодно! Что угодно, но он должен быть моим!
Мужчина смотрит на девушку из-под полуприкрытых век. В глазах светиться неодобрение... И еле сдерживаемое торжество.
— Мы так долго все вместе ее давили... И ты готова вот так, сразу, уступить ей место?
- Ну, вы же вернете меня обратно! И наблюдать за ее действиями я смогу, как она сейчас! И как мне самой такой вариант в голову не пришел!
Девушка еле сдерживается, чтобы не вскочить и не начать пританцовывать. Он будет ее, точно будет ее! Юрико сможет!
Торжество в глазах мужчины становиться все явственнее. Маленькая наивная дурочка, ты так легко и быстро купилась на его уловку...
— Хорошо. Я поменяю вас на... Скажем, полгода. Этого будет достаточно, я полагаю.
Девушка радостно кивает головой, а темноволосый достает из внутреннего кармана пиджака темно-золотой маятник.
— Это твой выбор, Сакура.
Названная лишь решительно смотрит на маятник.
— Да, я готова.
— Как пожелаешь.
Маятник тихонько качнулся, потом раз, и еще раз. Через несколько минут девушка впала в состояние, похожее на транс, и сеанс начался по-настоящему...
POV Юрико
С тех пор как меня заперли в моем собственном теле, заменив невесть откуда взявшейся второй личностью, я обычно все время спала. Не было сил смотреть на то, как превусловутая вторая личность, которая посмела даже поменять мне имя на «Сакуру» (что за идиотское имя?), портит ту репутацию, которую я успела заработать к десяти годам.
Сколько себя помню, эта дрянь вылезала в самые неподходящие моменты, краснела, смущалась, вела себя, как пай-девочка. Я бесилась, а мать была уверена, что она — настоящая, осевая я. Ей не хотелось верить, что ее дочь росла бесшабашной девчонкой, предпочитавшей дружить с пацанами — а именно такой настоящая я и была.
Она появилась впервые... М-м-м... В тот день, когда в наш район переехал Саске Учиха. Мы с Наруто — моим другом детства - сразу побежали с ним знакомиться. Только я хотела пожать ему руку и научить нашему фирменному знакомству, появилась ОНА. Меня выбросило куда-то в глубь сознания, и я была вынуждена наблюдать, словно на экране телевизора, невероятно позорное зрелище — смущенная я, покрасневшая, аки маков цвет, и мнущаяся перед Учихой! В тот момент меня даже не особо занимало, откуда взялась эта Сакура. Я просто в ужасе орала внутри: "Репутация! Моя репутация!..." Мда, после тройки таких выступлений меня перестали считать за свою в компании. Особенно когда Сакура предложила моим друзьям сыграть в дочки-матери... Это был позор, за который я никогда эту гадину не прощу.
А потом появился Орочимару-сама.
Известный психиатр, изучающий как раз-таки мою проблему - раздвоение личности. И я бы не имела ничего против него, если бы он, послушавшись моей матери, не запер бы в моем сознании МЕНЯ же! Причем никаких сомнений по поводу того, что он не знал, где какая я, у меня не было. Знал, змея старая, что настоящую меня зовут Юрико, а не Сакура. Знал, но все равно сделал то, что сделал...
И вот теперь, проснувшись, что я вижу? Что Саку, нагло занявшая мое место под солнцем, умоляет Орочимару поменять нас с ней местами! А он, кажется, даже доволен. Хм, как интересно. Чтож, я отнюдь не против вернуть себе свое тело...
***
Орочимару устало отложил золотистый маятник в сторону и размял безумно затекшую шею. Несмотря на немаленький опыт в обращении с личностями и их запечатывании/освобождении, это по-прежнему оставалось довольно тяжелым процессом, выматывающим и иссушающим.
Если он все сделал правильно — а он сделал — то минут через пять очнется Юрико. Ох, он хорошо помнил эту наглую и бесстыжую особу, и прекрасно понимал, почему ее мать упорно стояла на том, что ее дочь — Сакура.
Орочимару долго потешался, оставшись один в кабинете, над свидетельством о рождении девочки: на месте имени стоял длинный косой прочерк. Родители несчастной решили, что будет "честнее", если их ненаглядная дочурка сама выберет себе имя. Кстати говоря, именно это обстоятельство и заинтересовало психиатра — было любопытно, как имя будет влиять на носителя. Впрочем, с девочками все стало ясно уже после трех сеансов — Сакура, нежная, не выносящая чужих прикосновений, как настоящий цветок вишни, и Юрико, лилия, одурманивающая, приспосабливающаяся ко всем изменениям окружающей среды. Совсем разные, совершенно не похожие друг на друга. Как и должно быть во время раздвоения личности.
Орочимару вздохнул и прикрыл уставшие глаза. Юрико должна понять, почему он так поступил. В конце концов, это ради ее же блага. Ну, и для исследований — но об этом же необязательно упоминать, верно?..
Девушка слегка застонала сквозь зубы, пробормотав что-то вроде: "А, блядь, как же мне плохо". Орочимару только криво ухмыльнулся. Неисправима.
— Юрико, — позвал он. — Как ты себя чуствуешь?
Бывшая Сакура на мгновение крепче зажмурила глаза, а потом резко распахнула их и уставилась сумасшедшими зелеными глазами на Орочимару.
— Блять, а как я могу хорошо себя чувствовать, если я пять ебаных лет провела в виде хуй знает чего?! Я даже пальцем пошевелить не могу, только глазами. Сделай что-нибудь, мать твою за ногу!
Да-да, все верно. Неисправима. Как говорили пять лет назад: "Это же Юрико. С ней нельзя бороться — только смириться..."
— Сейчас все пройдет. Твой разум подстраивается под физические изменения, произошедшие с телом за пять лет.
— Это все ты, — проворчала Юрико, аккуратно разминая кисть руки. Чувствительность возвращалась постепенно, медленно, и это немного бесило. — Ненавижу.
Психиатр досадливо цокнул языком.
— Перестань, Юрико. Ты...
— Перестань?! — взвилась девушка, вскакивая на ноги. — Блять, да ты видел, во что эта сука превратила меня? Во всеобщее посмешище! В тупую заучку, в синий чулок!
Чтож, этого следовало ожидать. А чего он хотел, благодарности?..
— Сядь, Юрико. У меня есть к тебе предложение...
Девушка заинтересованно стрельнула глазками и неслышно опустилась на стул, вновь впиваясь в Орочимару взглядом.
— Я... слушаю.
POV Юрико
Ну, старый змей, и что тебе надо от несчастной меня? Я хорошо помню, что ты никогда и ничего не делаешь просто так... Исключительно свой интерес, во всем и везде.
Я не сдержалась и сладко потянулась. Тело ощущалось уже до самых кончиков пальцев... это было просто упоительно. Правда, кроме этого я ощутила и явственный вес лишних киллограмов... Вот ведь гадина, мало того, что оккупировала мою тушку, так еще и не позаботилась о ее сохранности. Могла бы — побила... Но не себя же бить. Хм, надо будет найти денег на фитнесс. И на бассейн. И на что-нибудь еще... Задумавшись, я не заметила, что Орочимару уже вовсю вещает и навострила уши.
— ...если ты согласна, то я готов выслушать твои пожелания.
Ваах, черт, на что я согласна? И ведь не попросишь повторить еще раз, обстебет и точно замолкнет, Сакурой проверено. Так, ладно. Свои пожелания, да? Ну, получай.
— Окей, я согласна, — жопой чую, я об этом пожалею. — Вот мои условия...
По мере перечисления требуемых материальных благ узкие глаза психиатра становились все круглее, пока не превратились в идеально круглые блюдца. Я даже умилилась, в полку Рока Ли прибыло.
Наконец, когда я закончила, Орочимару с трудом выговорил:
— Все это ты требуешь за такую маленькую услугу?
Маленькую услугу... знать бы еще, что это. Но наглеть — так до упора.
— Это я еще моральную компенсацию не потребовала! — гордо вздернув нос, заявила я. Лицо тут же закрыли розовые пряди. Перекрашу!!
Мужчина вздохнул.
— Хорошо. Ты следишь за Саске, а я снабжу тебя тем, что ты потребовала.
Что?! Ой я лох... Только не Саске, терпеть его не могу. Ведь не появился бы он — не появилась бы Сакура. Это, конечно, недоказуемое утверждение, но именно с его переездом и начались мои мучения. Так что на хорошее отношение с моей стороны этот мистер морда кирпичом может даже не рассчитывать. И плевать мне, что Сакура пять лет носилась за ним хвостиком, преданно заглядывая в Учиховские глазки. Мне и так предстоит восстанавливать порушенную репутацию. Что бы такое сотворить...
— Вот и ладненько. — мило улыбнулась я, вставая из-за стола. — Когда все будет готово, звякни мне. Только помни, документы сейчас важнее всего. Имя Сакура должно быть уничтожено во всех источниках.
На счет того, что Орочимару не справится, я не волновалась. Он богатый, а деньги, увы, правят всем. В конце концов, та сумма, которую он на меня потратит, вполне может быть...ну, скажем, зарплатой за те пять лет, что Саку работала лабораторным кроликом. То, что она это не осознавала — ее проблемы.
Я помахала психиатру, подхватила зеленую сумку с аппликацией из синих колибри, мысленно ужаснулась этой безвкусице и летящей походкой вышла из кафешки. У меня были большие планы на остаток этой ночи — мать на дежурстве, можно не волноваться. Помниться, рядом с нашим домом был неплохой ночной клуб... Только забегу переодеться. Надеюсь, у этого синего чулка есть хоть немного красивые вещи... Хотя и эта проблема скоро перестанет меня волновать — одним из требований, выставленных Орочимару, был новый гардероб. А что, есть возможность — надо пользоваться...
На улице покрапывал дождь. Люблю я эту погоду. Нет, не потому, что "в дожде можно спрятать свои слезы", вот еще. Я вообще последний раз плакала... А, нет, понтануться не получится. Сакура рыдала как минимум восемь раз в неделю. Интересно, поэтому у меня на лице такие мешки под глазами?
Доджь быстро превратился в ливень, и я, за неимением зонта и даже просто капюшона остановилась у какого-то дома с козырьком. Прислонилась к стене и подняла гоову вверх, подставляя лицо прохладному ветру и редким каплям, попадавшим под навес.
И тут на меня накатило.
Ками-сама, я живая... Я могу говорить, могу ходить, могу чувствовать холодные капли на лице... Я свободна от той темницы в собственной голове!
Ох, черт, какая же я тормознутая. В первые минуты даже не дошло, какое счастье привалило. Я обхватила голову руками и засмеялась. Казалось, будто я сейчас просто сойду с ума. Хотя... вот еще. У меня отняли пять лет — наверстаем! И начнем прямо сейчас! Заходить домой расхотелось. В комнате Сакуры сейчас был идеальный порядок, а мне хотелось крушить, громить и... танцевать.
Но что делать с одеждой? Мое альтер-эго было (какое сладкое слово. Бы-ло...) весьма скромно в выборе нарядов. Так что в данный момент мою тушку украшала скромная розовая туника и светло-бежевая юбка. Нет, в принципе, сочетание цветов нормальное... но не для розовых волос. Это мгновенно убивало на корню всю элегантность и делало меня похожей на бледную поганку. Хм, ладно. Будем пользоваться тем, что есть.
Я решительно полезла в сумку за ножницами. Маленькие, маникюрные, они аккуратно лежали в специальном отделе... Грр, крушить!
Я вытряхнула всю сумку, перетрясла, не разглядывая, содержимое, и вновь запихнула внутрь. Вот, теперь благодать.
Острые лезвия стремительно мелькали в воздухе. Так, избавиться от рукавов... обрезать юбку до размера макси пояса. Эх, была бы тушка в не таком запущенном состоянии, от кофтени можно было бы оставить только скромную ленточку на груди, а от юбки — мини пояс, но увы. Пришлось обходиться лишь превращением кофты в майку. Все, сажусь на капустную диету, а то самого необходимого всякой уважающей себя девушке — груди — нет, зато все остальное присутствует... в избытке.
Закончив экзекуцию над вещами, я безжалостно изрезала и сумку, разрывая несчастных колибри на мелкую бахрому. Ва-ха-ха, я злобное чудовище.
Превратив сумку в нечто, похожее по стилю на кантри, я встряхнула волосами (три-дэ объем, да-да) и вышла из-под козырька. Дождь немного утих, и я быстрыми перебежками двигалась по направлению к ночному клубу "Красная луна". Жаль, я не знаю, кто там выступает. Сакура — а соответственно и я — услышали об этом клубе всего год назад. Что ж, и это наверстаем...
Я подошла прямо ко входу. Гм, ну и где фэйс контроль? Где громилы-вышибалы? А, пофиг. Так пройду.
Дверь распахнулась от легкого нажатия, гостеприимно пропуская меня внутрь. Уши сразу заложило от музыки. Опаньки, так это "Система падения"! В смысле, их перепевка — голос был другой... Но "Old school hollywood" звучал даже лучше. Все, у меня слуховой оргазм.
Я по стеночке подобралась к сцене — из-за людей, отплясывающих на танцполе, мне было не видно солиста — и, наконец, нашла обозримую точку. Привстала на цыпочки... да так и замерла, вперив взгляд в бесящегося на сцене певца. Ками... неужели и правда он?
Я в полном охуении уставилась на солиста. Сначала я решила, что это Гаара — да-да, тот самый Гаара из параллельного класса, с которым Сакура встречалась когда-то. И что он в ней нашел? Ну, кроме моей тушки...
Но через пару секунд я осознала свою ошибку и раскаялась. Певец был головы на две выше, глаза тепло-карие, да и этого понтовского иероглифа на лбу не было. Не то что бы иероглиф мне не нравился... Но черт, это же так неудобно. Каждые пять минут бегать в туалет, чтобы обновить краску — на настоящую тату у Гаары духа не хватило - это же убиться можно!
Так вот, о чем это я. О певце. Я его узнала.
У Орочимару было много знакомых, которые иногда присутствовали на наших сеансах. Самым частым гостем был Акасуна-но-Сасори — генетик по специальности, психолог по призванию. Они часто спорили, можно ли изменить сознание на генном уровне. Уверена, они бы и эксперименты бы проводили, если бы мы обе не были категорично против...
Но... Сасори-сан всегда был спокоен и хладнокровен. Все время говорил тихо, и уж точно никогда не пел! Хех, была бы на моем месте Сакура — сейчас уже сполза по стеночке в шоке. Хотя... о чем это я. Никогда бы она не была на моем месте.
Тем временем песня плавно подошла к концу, и Сасори — и еще два человека с ударных и гитары — испарился. Вместо него на сцену вышел чудик в спиральной оранжевой маске и дыркой только для одного глаза. Сделав несколько успокаивающих жестов, он поднес к губам микрофон и заговорил:
— Спасибо вам, что вы и сегодня пришли на наш концерт. Надеемся, что вам понравилось трио Акулы, Кукольника и Бога.
Зал одобрительно зашумел, подтверждая его слова, а мужчина продолжил:
— На сегодня мы заканчиваем. А через неделю вас ожидает концерт в исполнении Язычника и... вашего любимого Джокера!
Толпа взорвалась восторженными криками. Девушки не стеснялись стонать в голос, размахивая нижним бельем. Я усмехнулась. Любопытство волной поднялось в сознании. Неужели этот Джокер настолько красив? Или просто хороший певец? А может, и то, и другое...
— До следующей недели! — наконец закончил мужчина, лихо прищелкнул пальцами... и исчез в клубах дыма. Мажорище.
Зал опустел почти мгновенно — видимо, все присутствующие уже тут не раз были и знали, когда сваливать. Я вышла вместе со всеми.
Заинтригована, честно говоря. Надо будет узнать об этом клубе поподробнее...
Эх, а ведь план по танцам не выполнен, нехорошо. Конечно, музыку послушала — замечательно, но... Но танцы — это другое.
Я потянулась, лениво размышляя — пойти поискать еще один клуб или вернуться домой и превратить комнату в Содом и Гоморру (бу-га-га)? Но мои размышления были прерваны самым наглым образом.
— Почему такая красивая девушка скучает? — у самого уха прозвучал приятный баритон.
Я взвизгнула и отпрыгнула в сторону, одновременно оборачиваясь.
Возле стены, у которой я остановилась, небрежно облокотившись на кладку, стоял упомрачительной красоты платиновый блондин, обнаженный по пояс. Я скользнула глазом по крепким кубикам пресса...и почувствовала, что губы расползаются в предвкушающей ухмылке. Хах, я же обещала, что буду наверстывать упущенное?..
— Что вы, девушка совсем не скучает. — мило улыбнувшись, заявила я, немного выпячивая грудь вперед и мысленно отмечая, что надо бы закупиться пуш-апами.
— Да ну, красавица, я же вижу. — Мужчина провел рукой по голой груди, нащупывая странный амулет, в виде треугольника, вписанного в круг. Цепочка тихонько звякнула. — Ах, да, позволь представиться — Язычник.
Хм, так это тот самый, кто должен выступать на следующей неделе? Я точно не пропущу это зрелище...
— Как насчет выпить по коктейлю? — Язычник кивнул головой в сторону закрытых дверей клуба и глянул на меня светло-малиновыми глазами. Я вздрогнула, поймав этот взгляд и машинально спросила:
— Это линзы?..
— А? — удивленно переспросил мужчина. Но через пару секунд смысл вопроса дошел до него и он, пригладив волосы, ответил:
— Не-а, линзы у нас только Джокер носит. Я альбинос...
С трудом поймав челюсть, решившую было укатиться из поля моего зрения, я уставилась на Язычника, пожирая его глазами. Неужели правда альбинос?..
Через три минуты молчания мужчине надоело ждать, и он, схватив меня за запястье, потащил к дверям клуба.
— Погоди... Клуб же закрыт!
Он только отмахнулся.
— Это для обывателей он закрыт. На самом деле только сейчас там и начинается настоящая жизнь... и настоящая тусовка. Тебе понравится, крошка, — Язычник на секунду обернулся, предвкушающе облизнувшись. Ой мать моя... Хотя... Если бы не Сакура, я бы рассталась с девственностью лет этак в четырнадцать. Так что не будем строить из себя святую невинность — настроились уже, хватит.
— Уверена, так и будет, — закусив губу, ответила я.
Тем временем мы прошли немного дальше от главного входа и, пробираясь между мусорных баков, добрались до узкой, обитой железом двери. Язычник приложил правую руку к темному провалу замка — кажется, сверкнуло крупное кольцо — и дверь, щелкнув, отворилась.
Меня на мгновение ослепил свет софита, стоящего прямо перед дверью. Я испуганно прикрыла глаза ладонью и обернулась на своего сопровождающего.
— Опять Демон развлекается. — бросил он, кривя губы. Отдвинул меня в сторону и прошел внутрь, одним ударом сбивая софит с подставки. Раздался звон разбившегося стекла и сразу же — громкий яростный вопль:
— Язычник! Ты чего творишь, скотина?!
— Заткнись, уебок, тебе сколько раз говорили не сдвигать софит ко входу?!
— Я думал, ты уже не придешь...
Язычник фыркнул, приглашающе махнул мне рукой и скрылся за косяком.
Я пожала плечами и двинулась следом. Интуиция упорно молчала, не желая даже подать намек, что здесь может быть опасно. Ну и ладно, ее дело.
Убранство комнаты... поражало. Стены были задрапированы черным шелком с красными вставками вместо облаков, то тут, то там, виднелись диванчики, на одной из стен висел большой экран, по которому как раз крутили сегодняшнее выступление в клубе. Перед экраном в различных позах развалились трое — рыжий в пирсинге, красноволосый невероятно худой парень и синеволосая красавица с бумажным цветком в волосах — болтая о чем-то своем. На другом конце комнаты находилась стойка с напитками, около нее уже крутился мой новый знакомый, встряхивая что-то в шейкере.
Я подошла к стойке и присела на круглую кнопку стула, задумчиво разглядывая быстрые и уверенные движения Язычника, уже разливавшего по стаканам темно-бордовую жидкость.
— Прошу, — кивнул он на один из стаканов. — Попробуй, тебе понравится.
Я взяла стакан и под внимательным взглядом малиновых глаз принюхалась к содержимому. Черт, в теории как пить, я кому угодно фору дам, а вот на практике оказалось, что спиртное пахнет... спиртом. Логично, но не ароматно. Ну, может на вкус будет приятней.
Язычник сел напротив и поднял стакан в приветственном жесте.
— Ну, за встречу.
Я, широко улыбнувшись, кивнула, и приготовилась глотнуть немного алкоголя... но внезапно поняла, что стакана у меня в руках нет.
Раскрыла рот, чтобы возмутиться... да так и замерла, разглядывая Язычника
По зализанным белым волосам стекала бордовая жидкость, капли звонко разбивались о кончик носа.
Абсолютная, гробовая тишина.
Сбоку от Язычника стоял молодой темноволосый мужчина, держа отбранный у меня стакан над головой нового знакомого. Легкое движение кисти — и несколько кубиков льда с треском ударились о голову, скользнули по волосам и упали вниз.
— Что. Я. Говорил. Тебе. Позавчера? — пробирающим насквозь голосом произнес мужчина, вытряхивая остатки спиртного и льда на Язычника. — У тебя настолько короткая память?
Я недоуменно моргнула, переводя взгляд на побелевшие костяшки пальцев малиновоглазого. Он трясся от ярости, но молчал. Что происходит?
— Что такое, язык проглотил? — холодно спросил темноволосый, откидывая стакан в сторону. Стакан пролетел через всю комнату и врезался в стену, брызнув множеством осколков. — Я больше никогда не хочу видеть здесь, слышишь, никогда, твоих малолетних пассий. Ты понял меня, Хидан? Ты понял меня?
Названный Хиданом — красивое имя оказалось у Язычника — только с обреченной покорностью кивнул, сжимая и разжимая кулаки и опустив голову вниз.
— Да... Джокер.
О! Это тот самый Джокер, одно упоминание о котором вызвало у девушек в клубе такую бурную реакцию. Я внимательно оглядела его. Глаза красные, с какими-то черными запятыми по радужке — я помню, Хидан говорил, что это линзы — волосы, длинные, черные, даже не как вороново крыло, как любят говорить, а с уклоном в какую-то аристократическую синеву. А вот лицо было мне знакомо. Слишком уж оно вбилось в мой разум — спасибо Сакуре.
Джокер был очень похож на Саске. На проклятого Учиху, который и был источником всех моих бед. И в то же время — он был другой. Совсем.
От Саске никогда не исходила такая безумная смесь опасности и аристократизма, как от Джокера. Вот интересно, они братья? Или еще какие-то родственники? Учиха никогда не упоминал о родственниках, кроме умерших два года назад родителях... И было в нем что-то такое знакомое, родное. Странно.
— Я отвезу тебя домой... Сакура, — негромко произнес темноволосый, поворачиваясь ко мне и отряхивая руки.
Я даже не успела спросить себя, откуда он может знать мое имя. В душе поднялась волна ярости, сметающая все заслонки, которых и так мало оставалось. Крыша трусливо пискнула и забилась в самый дальний угол.
— Меня зовут Юрико! — тихим свистящим шепотом произнесла я. Меня! Зовут! Юрико!
Я вскочила со стула, на ходу схватывая сумку, и направилась к выходу. В глазах все плыло, руки мелко-мелко подрагивали. Как? Как мне стереть из прошлого, из памяти это ненавистное имя? Как заставить других забыть?
Не оглядываясь, я дернула на себя дверь и вылетела из клуба. Настроение веселиться пропало... всего из-за одного имени. Как же я тебя ненавижу, Сакура!
Где-то через полчаса я обнаружила себя в каком-то незнакомом мне тупичке. Я горько всхлипнула и уперлась руками в стену, стараясь не заплакать. Нет! Ты же Юрико! Не смей плакать! Это прерогатива Сакуры...
Слезы, несмотря на самовнушение, поползли по щекам. Я со злостью вытерла их и села, спрятав голову в колени и изредка всхлипывая. Так же не должно быть, не должно!
Невдалеке послышались легкие, неслышные шаги, и я замерла, съежившись. Не хочу, чтобы меня нашли...
Впрочем, это не помогло. Шаги замерли прямо передо мной. Я, почему-то не решаясь поднять голову, не двигалась. Теплые руки обняли меня, поднимая наверх и прижимая к груди. Я взвизгнула от неожиданности и открыла заплаканные глаза. Джокер.
— Что... Отпусти меня! Мне не нужна ничья...
— Прости меня.
— Что?
Я недоумевающе уставилась на него. Извиняется? За что?
— Я не узнал тебя сразу, Юрико. Прости меня.
Что? Ой, черт, начинаю повторяться. Но разве мы с ним знакомы? Хм... Похож на Саске... Нет. Не может быть.
— Итачи? — подрагивающим голосом спросила я.
— Да, — тихо ответил мой давний-давний друг. — Знаешь... Я скучал.
Я постепенно успокаивалась. На смену слезам и грусти пришла злость — на саму себя. Какого фига я тут развела нюни? Не хочу быть похожей на Сакуру!
— Итачи, можешь меня отпустить, уже все хорошо. — Попросила я друга и с удовлетворением коснулась ногами земли. — Я тоже скучала. Сколько лет мы не виделись? Восемь? И еще, откуда ты знаешь Сакуру?
Итачи усмехнулся, ероша мне волосы.
— Пойдем, я отвезу тебя домой, а по пути отвечу на твои неиссякаемые вопросы.
— Ну прям уж таки, неиссякаемые. — надулась я. — За подобным обращайся к моему альтер-эго.
Мужчина только фыркнул, подталкивая меня в спину.
— Иди-иди. Вон моя машина, видишь?
Я обалдело уставилась на шикарный черный мерседес, таинственно поблескивающий и мигающий фарами. Да, я всегда была неравнодушна к машинам.
Отталкнув Итачи, я бросилась к мерсу, фанатично сверкая глазами и принялась придирчиво его осматривать.
— Сколько лошадиных сил? А бензина сколько жрет? А управление у него какое? А двигатель двадцатый или тридцатый? Или сороковой?
— Рю-тян, я не разбираюсь в этом. — мягко, но в то же время строго произнес друг. — Садись в машину.
Я бы наехала на него, честное слово, наехала и обругала, но... Он назвал меня Рю-тян... Пусть живет.
Сев в салон, я дождалась, пока Итачи займет место водителя и заведет машину. Я очень, очень хотела назадавать ему разных вопросов, каверзных и не очень, но глаза начали закрываться сами собой.
— Я спать хочу... — звонко зевнула я, потягиваясь.
— Неудивительно. — опять фыркнул Итачи, не отрывая взгляда от дороги. — Сейчас же три часа ночи.
Мм, детское время... Но пока тело не перестроилось с привычки Сакуры ложиться в десять вечера, так что первые двадцать дней придется пить много кофе. Я же хочу танцевать по ночам в клубе?..
— На, держи. — Итачи на секунду оторвал руку от руля и протянул мне крупное темное кольцо с выбитыми иероглифами "Акацуки". — Это пропуск в клуб. Вообще без него не пускают, и Бамбук уже получил по листьям за то, что вошла ты. К нам ходят только проверенные личности, такие как...
— Девушки, при одном звуке твоей клички начинающие размахивать нижним бельем, да-да, — прервала лекцию темноволосого красавца я, одевая кольцо на безымянный палец левой руки и любуясь радужными переливами на краях сколов.
— Ты все та же ехидна, — вздохнул Итачи. — А ведь, казалось бы, столько времени прошло...
— Поверь мне, если бы у меня была такая возможность, я стала бы еще хуже, так что радуйся, — усмехнулась я. — Эй, не проедь мимо, вон дом, в котором я живу.
Итачи кивнул и лихо притормозил около дверей подъезда.
— Итачи, — неожиданно для самой себя тихо сказала я, глядя в красно-линзевые глаза. — Мы же еще увидимся?
Он на мгновение прикрыл глаза, словно раздумывая, а потом чуть улыбнулся.
— Я приеду завтра днем. Тогда и увидимся.
— Только попробуй меня обмануть! — рассмеявшись от облегчения, заявила я, вылезая из машины и посылая другу воздушный поцелуй. — До завтра, Итачи.
— До завтра. — эхом повторил он, и, ударив по газам, исчез в предрассветной дымке.
Я же открыла квартиру, поднялась в комнату и развалилась на широкой кровати, мягкой, как пух. Глаза упорно закрывались, и я, свернувшись калачиком и закрыв глаза, принялась размышлять.
Я накрылась одеялом и только нос высунула наружу. Сразу стало тепло. Эх, ну кто бы мог подумать, что спустя восемь лет я вновь встречу столь давнего друга? А ведь я отлично помню нашу первую встречу...
Я тихо хихикнула и обняла обеими руками подушку, прячась в нее лицом. Да-а, вот это лето и два следующих я никогда не забуду.
Наша первая встреча произошла летом, в довольно крупном доме отдыха, куда приехала восьмилетняя я с родителями. Впрочем, их присутствие было чисто номинальным — я целыми днями носилась по огромной лесопарковой зоне, иногда даже забывая почтить столовую своим присутствием, а они были как-то даже и не против — по-крайней мере, мою свободу никто не ограничивал.
Больше всего я любила одно потайное место на берегу крошечного пруда. Там буйно росли ивы, образовывая в переплетении ветвей что-то вроде крохотной полянки.
Там-то я и встретила в первый раз Итачи. Он сидел в шалаше, который я сложила из старых ветвей, и увлеченно что-то вырисовывал на земле. Для мальчика его возраста — ему тогда было тринадцать — мягко говоря, необычное занятие. Для этого возраста характерны скорее драки, беготня, война...Я могу и ошибаться, конечно.
Ох, как я на него тогда наехала! Вопила что-то о наглых захватчиках, занявших честно построенное жилище, порывалась выгнать мальчишку каким-то суком, вытащенным из кучи хвороста... А он просто тихо, не сдвигаясь с места, принялся рассказывать.
Он говорил о растущих здесь ивах, о животных и насекомых, об облаках, состоящих из капель воды, принимающих самую причудливую форму. Через некоторое время я и не заметила, что сижу рядом, и, раскрыв рот, внимаю. А он просто улыбался, и, не останавливаясь, рассказывал обо всем, на что я только переводила взгляд.
Мы встретились там же на следующий день, и на послеследующий, и на после-послеследующий... Весь тот месяц, что был предусмотрен у нас в путевке, мы с ним провели на этой крошечой полянке, ведя нешуточные баталии на совершенно разные темы. Правда ли, что апельсины вбирают в себя солнце, или это можно отнести только к фотосинтезирующим листьям; почему у бабочек, имеющих такие красивые крылья, такая безобразная, разбойничья мохнатая харя, почему трава называется травой...да много еще о чем.
И еще два года подряд мы проводили летние месяцы таким образом — оказалось, что у наших семей традиция ездить в этот пансион оказалась общей — а потом... Потом Итачи перестал появлятся. Зато его место с удовольствием заняла Сакура, убедившая родителей никогда больше не ездить туда. Не знаю, что это было — блажь или месть мне, но с того момента мы на лето останавливались в горных пансионах, и Итачи я больше не видела. А ведь я даже не удосужилась узнать его фамилию...
Я, погруженная в сладкие воспоминания, не сразу услышала надсадную вибрацию телефона. С грацией дохлой коровы я свалилась с кровати, и, полусонная, поползла к сумке. Нащупав вибрирующую фиговину, я ткнула зеленую кнопку и приложила трубку к уху.
— Да-а-а... — мой хриплый голос испугал даже меня. О, черт, я ведь даже заснуть не успела... вроде.
— Юрико? — не менее хриплый голос послышался в ответ. — Это Орочимару.
Я прокашлялась, пробуждая голосовые связки.
— Да... Я слушаю тебя.
Мужской голос в трубке досадливо цыкнул.
— Юрико, ты...
— На «вы» я тебя звать не буду, даже не проси. И постфиксы использовать не буду, так что говори, чего хотел и съебись, — прервала я психиатра и, включив громкую связь, отложила трубку и отошла к столу.
— Все готово.
Я не сумела сдержать удивленного возгласа.
— Так быстро?! Прошло же всего лишь несколько часов, и сейчас ночь...
— Не преувеличивай свою значимость. — фыркнул змееглазый. — Имя «Сакура» встречается только в архивах родильного дома и в школьном личном деле. Заменить их было делом пары звонков. Новый паспорт и свидетельство о рождении тоже уже лежат на моем столе. И Кабуто тоже готов. Я сейчас заеду за тобой.
Я вздрогнула и машинально схватилась за расческу.
— Сейчас?
— Ну а зачем тянуть? — нетерпеливо произнес психиатр, постукивая ногтями по трубке — это было слышно. — Мне любопытно, как минимум. Так что собирайся, я подъеду через двадцать минут, — и он бросил трубку, не слушая моих разгневанных воплей.
Ну что ж. Я провела пару раз расческой по волосам, переоделась в вытащенные из шкафа джинсы и, подхватив ключи, вышла на улицу, на холодный ветер. Интересно, Итачи завтра будет удивлен? Наверняка...
Вы дали мне веру в собственные силы как фикрайтера. 
