Автор: Хана_Вишнёвая
Фэндом: Katekyo Hitman Reborn
Персонажи: Хаято/Бьянки
Рейтинг: R
Жанры: Гет, Романтика, Повседневность
Предупреждения: OOC, Инцест, Нецензурная лексика
Размер: Мини, 2 страницы, 1 часть
Статус: закончен
Описание: Просто электричка и некое отступление от всех канонов и рамок,но до АУ не доросло.Да и то,что это ПВП,тоже не скажешь.
Хаято люто ненавидит все рельсовые способы передвижения, но электрички – особенно. Этот идиотский мерный стук колёс; люди, вечно спешащие куда-то толкаются острыми локтями и хамят; этот закуток у самой двери, когда сквозь тонкую ткань летней майки лопатками чувствуешь грёбаное холодное стекло, а сестра упирается ладонями по обе стороны от его головы; последнее его вполне устраивало, и лихорадка с обмороками прошла давно, но… всё равно рельсовый транспорт он ненавидел всеми фибрами своей души.
Не в пример сестре, кстати. Бьянки, наоборот, любила всё то, что он терпеть не мог – и чаще всего по дороге куда-нибудь в супер-важное место она или читала, уткнувшись носом в книжку, или дремала у него на плече… если они сидели, разумеется.
Но эта чёртова толкучка ни в какое сравнение с итальянским метро не шла – даже в час пик там было посвободнее. А ехать ещё долго, и дышать трудно, хотя окно и настежь распахнуто. Пряди сестры треплет ветер, и ещё от неё исходит тонкий аромат свежей выпечки – вкусный-вкусный… сестра уже почти умеет готовить съедобную пищу.
Какая-то тучная женщина, сосредоточенно сопя, пытается пропихнуть свою монументальную тушу в середину вагона, расталкивая всех неожиданно острыми для её комплекции локтями – Бьянки чертыхается и подаётся вперёд всем телом, чтобы хоть как-то себя уберечь – разумеется, прижимается к Хаято. Тот вздрагивает – пряжка на ремне сестры задевает внутреннюю сторону бедра, а грудь приятно трётся об него – и тихо матерится.
– Заебали, – шипит он раздражённо, проклиная весь мир, начиная с самого метро и заканчивая производителями ремней. – Чтоб я ещё когда-нибудь…
– Да всё равно же поедешь, – усмехается Бьянки, касаясь губами уха брата, от чего тот дёргается и пытается отстраниться. Пустой номер – сзади стекло.
– Это почему? – сразу же готов взорваться обвинениями Хаято, но сестра кладёт голову ему на плечо, словно успокаивая.
– Тсуна позовёт – ты поедешь, – говорит она тихо, но уверенно, щекоча дыханием шею.
Хаято сразу же чувствует, как теплеют его щёки – и без зеркала чувствуется, что краснее него не может быть ни одного помидора; ещё теплеет почему-то в другом месте, и тот просто готов провалиться под землю от стыда… только бы сестра не заметила.
– Я сам предложил, – возражает он слишком хриплым даже для себя голосом, и хочет ещё что-то добавить, но вагон вновь встряхивает, и пряжка задевает уже даже не внутреннюю сторону бедра, а член, который наливается болезненной тяжестью и начинает каменеть.
Это вполне нормально для пятнадцати лет, и пусть у него уже и есть некий опыт, приобретённый благодаря всё той же Бьянки, но… только бы она не заметила.
На шее губы – неожиданно холодные и мягкие; заметила, он почти чувствует, как сестра улыбается.
– Сестра, – нервно выдыхает Гокудера. – Отодвинься, пожалуйста.
– Что не так? – вжимается грудью, трётся, и сквозь лёгкую ткань почему-то соски чувствуются… чёрт, чёрт, чёрт!
Сердце пропускает один удар и вдруг бьётся так быстро, будто сейчас вообще из груди выпрыгнет. «Чёрт» – пронеслась в голове одинокая мысль; остальные радостно взвыли и ринулись к другому думающему органу.
На шее чувствуются уже не губы, а язык.
– Что ты творишь? – шипит Хаято сквозь сжатые зубы, но взять и отодвинуть от себя сестру он не может – во-первых, она обидится (по барабану), а во-вторых, двигать просто некуда (это уже существенней).
– Что я творю? – эхом отзывается Бьянки, поднимая голову и касаясь щекой щеки брата.
– Нас же увидят! – собрав остатки здравого смысла, вновь шипит он.
Бьянки не впечатляет.
– Вот именно, – смеётся она, вжимаясь бёдрами в бёдра брата; тот сдавленно охает и чертыхается. – Ты боишься не того, что происходит, а того, что нас могут увидеть.
– Это ненормально, – выдыхает он. Пассажиры уже приглядываются к странной парочке у окошка – а Бьянки как-то наплевать, тонкой рукой прилипшую ко лбу пепельную прядку убирает, и прижимается тесно-тесно.
– Сойдём на следующей? – мурлычет она сквозь полуприкрытые глаза, ожидая новых вспышек праведного гнева или не менее праведного стыда.
Он кладёт руки на обтянутую джинсой задницу, прижимает; краска сходит со щёк неожиданно, исчезает вместе со стыдом.
Увидят? Пожалуйста. Им по возрасту глупости творить положено.
– Сойдём, – выдыхает он в губы сестры, чуть сжимая упругие ягодицы. – Если ты доедешь.
Бьянки хмыкает и молча тянется к стоп-крану.
