Автор:Bell from Hell Фэндом: Shingeki no Kyojin Дисклеймер:Хадзимэ Исаяма Персонажи: Эрен Джагер, Микаса Аккерман, Армин Арлерт, Райнер Браун, Эрвин Смит, Ханджи Зоэ, Ривай Рейтинг: R Жанры: Гет, Джен, Юмор, Драма, Фэнтези, Экшн (action), POV, AU, Мифические существа Предупреждения: Смерть персонажа, Насилие, ОЖП Размер: макси Статус: в процессе Описание: 850-й год. Я - обычный солдат человеческой армии, сражающейся против титанов. Недавно окончила курсантское училище в Тросте, в 104-м отряде. Скрепя сердце, планирую вступить в Разведотряд по личным причинам. Но многие планы могут поломаться, когда вторая за пять лет стена, целый век защищавшая людей от чудовищ, вот-вот готова пасть...
Меня зовут Хиро Мэртирер, и я расскажу вам, как на моих глазах погибали товарищи и рождались герои. В том числе, как закончилась война человечества с гигантами. Посвящение: Исаяме Хаджиме, за великолепное произведение! Низкий поклон! Разрешение на публикацию: с разрешения автора Примечания автора:
Пару слов о фанфике и вопросах, которые обязательно возникнут у читателей: 1. Если название кажется вам знакомым, забейте. Никакого отношения к тому сериалу оно не имеет. 2. ВАЖНО! Идея фанфика в том, чтобы описать происходящие в манге (аниме) события от лица человека, находящегося одновременно и в центре всего хаоса, и в стороне, над конфликтом, с его точки зрения, в данном случае - от лица курсанта из того самого учебного отряда, в котором состояли главные герои. 3. В общем и целом, сюжетная линия будет такая же, как в манге, за исключением пары событий, возможно. 4. Жанр альтернативной реальности поставлен, поскольку ожидается альтернативная концовка. Альтернативная потому, что манга еще выпускается, сами понимаете. 5. Гет - только в мыслях Хиро. Насчет романтических отношений в этом фике автор серьезно сомневается. 6. Да, капрал обязательно появится, когда настанет его время!)
Глава 10. Коробка откровений. Эрвин явно приуменьшил размеры отряда, посланного вместе с Йегером к бреши. В две колонны друг за другом ехало человек тридцать, и почти каждый держал факел, так как уже давно стемнело. В середине строя ехала повозка с ящиками, доверху наполненными съестным и запасными баллонами с газом. Она несколько тормозила скорость движения всего отряда, и, скорее всего, ее заменили бы парочкой вьючных лошадей, если бы Эрен не был все еще слишком слаб, чтобы путешествовать верхом. И, естественно, чтобы ему жизнь медом не казалась, в повозку набились еще шестеро, включая меня.
Я лежала на дне телеги, положив под голову согнутую в локте руку, чтобы не так больно биться виском, когда наше средство передвижения подбрасывало на кочках, и дремала. Остальные расселись на ящиках, слишком взбудораженные для того, чтобы спать, и насколько возможно в таком плачевном положении бурно обсуждали гигантов в стене, упрямых фанатиков, сомневались и одновременно возлагали надежды на способности Эрена и еще много чего…. Я особо не вслушивалась, до моих ушей долетали только отдельные слова и обрывки фраз. За всеми треволнениями с Энни, той рыжей женщиной, взбесившейся Микасой (которая сейчас при каждом удобном случае пинала меня носком сапога в поясницу) и неожиданным приказом Эрвина я не замечала, как сильно устала и нуждаюсь в отдыхе. Зато, как только наша повозка тронулась, я отключилась на плече Армина. Как оказалась на полу, помню слишком смутно. Хотя что-то мне подсказывает, что и здесь Акерман приложила свою лапу….
Состояние Эрена и мое собственное является прямым доказательством того, как много сил отнимает трансформация или даже малая ее часть – восстановление утраченной конечности. Только лишь процесс регенерации вымотал меня настолько, что я едва могла поддерживать средний темп бега. Даже лестницу преодолеть получилось лишь пешком! Страшно подумать о выдержке и тренированности Леонхардт, которой удалось совершить две трансформации подряд в лесу гигантских деревьев, а между ними еще успеть на приводе полетать! Наверняка она занимается развитием своего ужасного дара с малых лет. Разве реально для Эрена достигнуть такого уровня за короткий промежуток времени? Хватит ли у него опыта, чтобы заделать собой брешь в стене подобно гигантам, образовавшим ее, как того желает Ханжи?
Я слышала возбужденный, энергичный треп Эрена и отвечающий ему низкий, резкий голос капрала, чувствовала дуновение ветра на своем лице и думала, что Эрвин прав. Все не так уж плохо. Мы еще живы и мы еще боремся. Что еще нужно для победы? Разве что немного удачи….
Убаюканная качкой телеги и тихими голосами, я провалилась в недолгий, но глубокий сон без сновидений, который прервал болезненный толчок в бок и ворчание Риваля:
- Вылазь. Наша остановка.
Гермина показалась мне очень унылой. Такой же, каким был Трост в тот день, когда прибыли беженцы с территорий Марии. Множество людей, бредущих по улице с растерянными и испуганными лицами, держа под мышками домашнюю утварь, которую удалось прихватить в спешке. Помню, как в детстве меня довела до слез страха тишина, которой сопровождалось это многочисленное шествие. Несмотря на темное время суток, в городе стояла непереносимая духота и жара, и даже река, чей успокаивающий блеск мелькал меж домов, не приносила облегчения. Пораженный пастор, побледневший, с неприкрытым ужасом потрясения во взгляде, до этого несколько сотен метров покорно идущий против течения толпы, вдруг остановился и начал одними губами что-то шептать. Наверное, молитвы.
- Чего встал?! – капрал безжалостно толкнул его коленом в прикрытую робой спину, заставляя двигаться вперед. – Мне вообще-то не в кайф пахать из-за тебя сверхурочно!
- Но… что это? – проблеял Ник, протягивая к отчаявшимся беженцам трясущиеся руки.
- А ты ждал, что нас встретят с песнями и плясками? Стена же пала, - грубо буркнул Риваль, раздраженно постукивая пальцами по локтю. Задержка его не радовала.
Ребенок лет восьми-девяти с маленьким рюкзаком за плечами застыл столбом посреди дороги, вынуждая других бездомных людей обходить его, и, навзрыд рыдая, звал папу и маму. Пастор вновь предпринял попытку свернуть с намеченного пути и подбодрить мальчика, но капрал пресек ее на корню.
- Именно от этих людей ты пытался избавиться. Так в чем теперь дело? – жестко поинтересовался профессиональный разведчик, прищурившись. – Посмотри на их лица. Они потеряли свой дом. Они совершенно беззащитны. Зато твои желания осуществились, и территория внутри стен кишит гигантами! – Ник боялся смотреть Ривалю в глаза, но не мог отвести взгляд – ведь тогда бы он вновь наткнулся на несчастных беженцев. Наверное, испытывал-таки угрызения совести. Я же, воспользовавшись тем, что капрала пробило на монолог, опустилась на корточки рядом с надрывающимся мальчиком и, порывшись в своей сумке, протянула ему булочку.
- Возьми, - я знала, что совсем скоро муки голода пересилят психологические страдания. Его родителям, должно быть, уже никогда не понадобится пища….
- Однако это все еще не лица людей, стоящих на пороге смерти, - продолжал капрал флегматично, как всегда. – Они умрут с непередаваемой гримасой ужаса, когда гиганты будут дробить им кости своими зубами. Умрут, - это слово разведчик протянул, будто смакуя. – Все, без исключения.
Я заметила, что ребенок-сирота смотрит на капрала широко раскрытыми глазами с отпавшей челюстью и градом катящимися по щекам слезами. В следующую секунду он развернулся и кинулся бежать, шмыгая под ногами поникших головами беженцев. Лицо пастора Ника посерело. Казалось, он вот-вот упадет в обморок. А Риваль… на его тонких губах играло что-то вроде издевательской усмешки. По позвоночнику поползли мурашки леденящего душу ужаса.
- Капрал! – я распрямилась и посмотрела на начальника со всей суровостью, на которую способна.– Нельзя было обойтись без этого?
Отплатив мне тем же взглядом, Риваль снисходительно хмыкнул и свел концы воротника расстегнутого пиджака одной рукой.
- Всего лишь вспомнил старую привычку, - туманно отозвался он и уверенной походкой, невзирая на поврежденную ногу, зашагал дальше. Пастор перекрестился и беззвучно прошептал нечто ему вслед. Я подхватила священника под руку и потащила вперед, стараясь догнать целеустремленное начальство, чей затылок с извечной забавной стрижкой упорно пер наперекор толпе.
- Настоящий дьявол, - прохрипел Ник, вытирая платком со лба холодный пот.
Ха, а вот Эрвин сказал «драгоценность», фыркнула я про себя, не сдержав улыбки. Старую привычку, значит? Не одну ли из тех, что остались при нем со времен карьеры убийцы? По моим подсчетам, Риваль с Эрвином пересеклись как раз тогда. Что же произошло между ними такого, что после этого Риваль оказался в Разведотряде?
Вскоре мы вошли в конюшню, где сопровождающий Эрена отряд седлал свежих лошадей и проверял снаряжение. Кажется, они уже готовы выдвигаться на оккупированную гигантами территорию. Завидев нас, Ханжи подскочила к пастору в очередной попытке расколоть твердолобого фанатика. Убедившись в том, что на меня никто не обращает внимания, я проскользнула между лошадьми к Армину и Эрену, радуясь своему везению: Микасу отвлек кто-то из ветеранов. По крайней мере, сейчас она не устроит скандал.
- Как самочувствие? – спросила я, улыбаясь.
- Лучше, - отмахнулся Эрен небрежно; он явно нервничал, но, как обычно, выглядел решительным и бесстрашным. Армин казался озадаченным, но тоже не собирался паниковать. Видимо, уже окончательно привыкли к превратностям судьбы разведчика.
- Жаль, я не могу поехать с вами! – искренне то ли возмутилась, то ли проныла я, незаметно подступая ближе к возлюбленному и не отводя взгляда от его горящих серо-зеленых глаз. Потом, посомневавшись, схватила его ладонь и крепко сжала обеими руками. – Удачи! Только, умоляю, не наломайте еще больших дров!
Эрен рассеянно кивнул, не пытаясь выдернуть руку, и мне это страшно польстило. В такой благоприятной ситуации я бы вряд ли ограничилась этим, но тут пастор Ник в ответ на разгневанную тираду капитана Зоэ о его не знающем границ упрямстве и эгоизме выдал не менее громко:
- Я не могу сам раскрыть вам доверенную только членам нашего культа информацию. Но могу назвать имя человека, который может распоряжаться ею по своему усмотрению.
- Перекладываешь ответственность на чужие плечи? – презрительно переспросила Ханжи.
- Да, - выдохнул пастор почти виновато. – Пять лет назад эта особа была вовлечена в семейные распри и сейчас скрывается под фальшивым именем. Девушка сама не в курсе, что ей дозволено говорить о любых касающихся стены фактах, которые ей известны. Я слышал, в этом году она вступила в Разведотряд.
Я переглянулась с Эреном, краем глаза отметив маячащую за его спиной мрачную тень Микасы Акерман, и отодвинулась на пару метров в сторону, оказавшись рядом с Ханжи. Мимолетом я успела осознать, что не так уж много кандидатов на эту хорошо осведомленную о замурованных гигантах личность. И потому особо не удивилась, когда услышала имя:
- Криста Ренц.
Мои бывшие однокурсники на несколько секунд были парализованы этой новостью. Зоэ же суетливо воскликнула:
- Кто? Кто это?!
Эрен очнулся от ее возгласа и стал еще более серьезным, если это возможно.
- Поспешим! Она сейчас в эпицентре событий! Нужно добраться до места прорыва стены как можно скорее! – Эрен ринулся к своей лошади, но капитан исследовательского отдела поймала его за запястье.
- Подожди-ка! Я пока еще не всех новичков знаю из бывшего сто четвертого отряда! Не мог бы ты….
- Она очень маленького роста! – яростно прокричал Йегер, будучи на взводе.
- У нее светлые волосы и она красавица! – добавил Армин с мечтательной полуулыбкой.
- И она вечно крутится рядом с Имир! – внесла и Микаса свою лепту, и мне оставалось только согласно развести руками. Ханжи, глядя, с каким рвением новобранцы рассаживаются по лошадям и нетерпеливо ерзают в седлах, в последний раз сердито посмотрела на Ника и присоединилась к ним. Через считанные минуты отряд тронулся в путь к внешним вратам Гермины, а я махала им вслед, стоя между двумя крайне угрюмыми мужчинами, недовольными обществом друг друга. Ну и моим, скорее всего, тоже.
* * *
В штабе местного гарнизона было очень пусто. Не хватало только многозначительного стрекота сверчков. Оно и понятно – защитники Гермины, вероятно, сейчас заняты беженцами: их расселением, пайками, поддержанием дисциплины. На дежурстве сидел только один старикан без форменной куртки, и тот похрапывал, приложившись щекой о широкий гладкий бок пивной кружки. Неприязненно цыкнув, капрал первым пересек караулку и распахнул дверь вглубь штаба. Деревянное здание оказалось меньше, чем я предполагала – мы обошли его за пять минут – и Риваль выбрал крайнюю комнату, находящуюся прямо около запасного выхода и с прилегающей к ней небольшой кладовкой, куда он сразу же закинул свою сумку.
- Нам точно можно здесь переночевать? – с некоторой опаской просовывая голову в дверной проем, поинтересовалась я. Уже втащивший внутрь за робу пастора, капрал оглянулся на меня и флегматично ответил:
- Так сказал Эрвин. Эти ленивые засранцы даже пыль не могли вытереть?! – от неожиданности я врезалась лбом в косяк и взвыла, узрев полетевшие от столкновения искры. Потом же, потирая ладонью лоб и подняв глаза, я кашлянула в кулак, чтобы спрятать хихиканье. Ибо даже травмированный, засланный в какую-то дыру с очевидно недостойным его таланта поручением капрал был в своем репертуаре, вышагивая по комнате со столом в центре, несколькими стульями и кроватью в углу и проводя пальцем по каждой горизонтальной поверхности, всякий раз брезгливо морщась, обнаруживая на фаланге приличный темный слой.
Кажется, сегодня ночью поспать не удастся. Интересно, пастора он тоже припряжет или нет?
- Мелкая! – ну вот, началось! Я уронила свой рюкзачок на ближайший стул и пока что молча наблюдала, как Риваль сбрасывает с плеч пиджак и закатывает рукава рубашки, дожидаясь, пока меня прямым текстом припахают к ненавистному процессу уборки. – Тащи сюда тряпки, ведро и…
- И швабру, - подхватила я уныло. – А вы уверены, что это все имеется в наличии?
- Да, - без раздумий отозвался начальник, подтаскивая стул к окну, над карнизом которого висела кружевная паутина. Пастор, забившись в угол от греха подальше, с недоумением взирал на происходящее. Тяжело вздохнув от безысходности, я потопала в кладовку, по дороге ради развлечения заговорщицки подмигнув религиозному фанатику, от чего у того уж слишком сильно вытянулось лицо.
В тесной комнатенке и правда отыскалась швабра, тряпки и даже веник! А вот ведро я нашла далеко не сразу. Обследовав каждый темный закуток кладовки, я обнаружила необходимый предмет на самом верху полупустой этажерки. Так как я не могу жить без приключений на причинном месте, неудивительно, что достигла я цели только с третьего раза, перед этим дважды шмякнувшись на копчик. А, спускаясь уже с ведром, ухитрилась спихнуть с нижней полки оставленную капралом сумку. Она упала на пол с внезапным звонким бряцанием и раскрылась, вывалив на всеобщее обозрение жестяную прямоугольную коробку средних размеров.
Досадливо закатив глаза, я опустилась на корточки, поставив ведро рядом, и подняла коробку. Она оказалась неожиданно легкой, почти невесомой, словно внутри ничего нет. Я наклонила ее под небольшим углом и поднесла к уху. Внутри, кажется, что-то с шуршанием перекатывалось.
«Нехорошо лазить по чужим вещам», - проснулась совесть, вообще редко меня посещающая. «Так я и не лазила, коробка сама выпала», - оправдывалось лукавое любопытство. Да и, судя по звуку, вряд ли там что-то ценное. Ну, не планы же захвата мира, в самом деле?! Или тайная переписка с королем! Короче….
Любопытство беспощадно подстегивало, так что я буквально сорвала крышку, откликнувшуюся обиженным звоном. Попутно успев испугаться, как бы капрал не примчался на шум и не оторвал мне уши за излишний исследовательский энтузиазм, я тут же сунула нос в нутро коробки. Она была заполнена наполовину, и все ее содержимое составляли совершенно одинаковые тканевые эмблемы Разведотряда.
Я разочарованно промычала нечто нечленораздельное и, подогнув под себя ноги, для большего удобства пристроила коробку на коленях. Вытащила одну эмблему и рассмотрела со всех сторон. Судя по стертости рисунка и тусклости красок, она далеко не новая. А, увидев по краем растормошенные, неаккуратно торчащие нитки, я наконец-таки поняла, что это нашивка. Нашивка, вероятнее всего оторванная от куртки какого-то разведчика. Хм….
Перебирая нашивки одну за другой, я не переставала недоумевать, зачем они понадобились капралу. Некоторые выглядели целее и опрятнее других, некоторые были затерты почти до дыр или без уголков. Потом мне стали все чаще попадаться испачканные, порой еще липкие от… засохшей крови.
Я очень долго смотрела на одну из таких эмблем, так долго, что в глазах начало темнеть. Как будто не билось сердце. Я неосторожно опустила руку и опрокинула коробку – нашивки разлетелись по полу: сине-белые крылья, разбавленные чуждым красным колером. Я хотела их собрать, но рука не поднялась. Пальцы слегка дрожали – я выронила нашивку и оперлась обеими руками о пол, низко наклонив голову. На доски полетели немые соленые капли.
Странно. В последнее время я только и делаю, что плачу. А я ведь даже когда узнала о смерти родителей, не проронила ни слезинки…..
Это ужасное чувство я испытывала третий раз в жизни. Когда сердце ноет и горло сдавливает не от того, что тебе больно. А от того, что больно кому-то другому. И, хотя ты фактически не можешь ощутить всю полноту этой боли, ты пропускаешь через себя яркое и реалистичное представление о ней. И проникаешься таким пониманием к человеку, на которого свалилась эта морально неподъемная ноша, что начинаешь испытывать все возрастающее желание разделить с ним эту боль, чтобы как-то облегчить ее….
- Эй! Ты где застряла, Мэртирер?! – даже громогласный рык Риваля за спиной не заставил меня поднять голову. Но я машинально задержала дыхание, чтобы остановить слезы. – Чт-? Что ты творишь?!
Капрал разозлился не на шутку. Так я и думала! Не надо было ничего трогать! А теперь… что мне теперь делать?
- Какого лешего ты роешься в моей сумке, малявка?! – своим низким и предельно ледяным голосом продолжал вопрошать лучший среди разведчиков, пока что без рукоприкладства, но уже определенно теряя терпение. Однако его вопрос так и остался риторическим. Как я отвечу, если даже вздохнуть нормально не могу?
- Если ты еще не откусила себе язык, то я вырву его в качестве воспитательной меры! – предупредил капрал вполне закономерно и грубо схватил меня за плечо сзади. Тут мой лимит без воздуха закончился, и я громко всхлипнула, выпустив из переполненных век новую порцию слез. Риваль резко отдернул руку, словно обжёгшись. – Хиро?
Я отчаянно замотала головой, злясь на себя за то, что попала в такое дурацкое стыдливое положение. Но новый всхлип уже рвался из груди. Смягчив его, как могла, по-прежнему заливаясь тихими слезами, я заставила себя потянуться за нашивками, когда рядом опустились чужие колени, и чужие руки гораздо быстрее и ловчее моих стали собирать разбросанные эмблемы и возвращать их на место. Пряча лицо за волосами, я вытерла глаза рукавом, но это не особо помогло: соленый водопад возобновлялся, как только я вновь смотрела на горку нашивок в коробке.
- Хватит уже! – раздраженно велел Риваль, подбирая с пола последние эмблемы. – Это всего лишь куски ткани, расшитые нитками. Бездушные вещи.
Я затряслась от новой волны рыданий и закрыла лицо ладонями. Как он может так говорить?! За каждым таким бездушным куском ткани – человеческая жизнь. Точнее, смерть. Я попыталась высказать сию умную философскую мысль вслух, но, кажется, получилось не совсем адекватно.
- Черт! – капрал накрыл коробку крышкой и запихнул в сумку. – Какой толк рыдать из-за трупов? Сколько их не жалей, они не воскреснут!
Теперь я захлебнулась от вспышки праведного гнева и неутолимой жажды объяснить необъяснимое. Как же он не понимает?! Почему не понимает?!
- Пр-причем зде…сь труп-пы?! – выдавила я, скрючиваясь на полу еще сильнее. – Я… я пла-ачу не из-з-за труп-пов… а из-за вас!!!
Выпалив то, что думала, я почти мгновенно осознала, как двусмысленно и смущающе прозвучала фраза. Моя истерика только набрала обороты благодаря этому. Пока я терзалась непрекращающимися рыданиями, Риваль притих. Он все еще стоял на коленях на расстоянии вытянутой руки, но я, слишком занятая попытками успокоиться, не имела возможности взглянуть ему в лицо. Да и попросту боялась.
Я сморозила такую глупость! Теперь со стыда сгорю!
Не молчите же, капрал! Скажите, какая я идиотка!
Но тишина прерывалась только моими задыхающимися всхлипами.
- Что произошло? Почему девочка плачет? – я смутно догадалась, что это пастор примчался разбираться в ситуации. Блин, только его не хватало!
Спас положение Риваль, отошедший от своего внезапного окаменения. Не обращая на Ника никакого внимания, он подхватил меня под мышки, чтобы поставить на ноги. Я привалилась к его теплому боку, все еще содрогаясь всем телом, и капрал, оттолкнув от проема несговорчивого фанатика, практически потащил меня куда-то. Я спотыкалась на всех ровных и неровных местах и цепляла все предметы в радиусе метра, находясь в каком-то полупьяном состоянии. Я словно была на грани обморока. Но все эти ощущения, присущие слабости, мгновенно испарились, как только мою голову резко погрузили в ледяную жидкость. От неожиданности я открыла рот и наглоталась воды, но давящая мне на затылок ладонь Риваля не дала вынырнуть раньше, чем через тридцать-сорок секунд. Как только давление пропало, я подняла голову, вырвав ее из водяного плена с шумным вдохом и последующим кашлем.
- Возвращайся в дом, как только умоешься и придешь в себя! – приказал капрал и так быстро удалился, что я уловила взглядом только мелькнувшее в темноте белое пятно его рубашки.
Выжав волосы и еще несколько раз ополоснув лицо с ощутимо распухшими веками и наверняка бывшее краснее утреннего солнца в бочке с прозрачной водой, я посмотрела вверх, в усыпанное звездами темное небо. Полночь уже наверняка миновала. Оглядевшись, я догадалась, что меня вывели во двор за штабом через заднюю дверь. Отсюда и до реки рукой подать. Из окна прямо над бочкой лился свет множества свечей – наверное, Риваль постарался. При мысли о капрале пришло и воспоминание о его ужасной коллекции, и мне пришлось еще раз окунуться в бочку на минутку, чтобы унять боль в груди.
Неплохо было бы сейчас прогуляться к реке, хорошенько проветрить больную голову и подышать свежим воздухом. Но я слишком отчетливо помнила приказ командора не отходить от Риваля ни на шаг. Поэтому мне ничего не оставалось, кроме как подняться на крыльцо и через короткий отрезок коридора добраться до выбранной комнаты.
Когда я вошла, пастор Ник, плотно сжимающий челюсти и уставившийся в дощатый пол, держа кулаки на коленях, без движения сидел на единственной кровати. Капрал же, как ни в чем не бывало, порхал по комнате в своей обычной манере, лишь слегка прихрамывая, смахивая откуда только возможно пыль и паутину тряпкой. Не говоря ни слова, я взяла ведро, наполнила его водой из бочки и принялась за полы.
Два часа протекли в гробовом молчании. Мы даже не смотрели друг на друга. Правда, мне дважды пришлось угрожающе мычать, когда я случайно натыкалась на вездесущего блюстителя чистоты, прогоняя его с дороги швабры. Мне в какой-то момент даже стало жаль пастора, не по своей воле оказавшегося в такой напряженной атмосфере. Черт, мы же только пару сотен минут друг другу надоедаем, а я уже чувствую себя невыносимо! Хотя, кажется, в этой атмосфере как раз таки только я и виновата….
Вытряхнув, вымыв и спрятав в кладовку весь уборочный инвентарь, я заметила, что капрал, уже довольно давно закончив со своими обязанностями, устроившись за столом, разбирает злосчастную жестяную коробку, теребя и перекладывая каждую нашивку, как совсем недавно я. Едва завидев мою персону на горизонте, Риваль мгновенно закрыл коробку и убрал ее со стола. Однако я уже вполне держала себя в руках, так что в принципе это было необязательно. Сев напротив начальника, но глядя не на него, а куда-то вбок, я спросила как можно ровнее:
- Сколько их?
Капрал помедлил с ответом, повернувшись к столу боком, закинув ногу на ногу и положив руку на спинку стула. Наверное, тоже не горел желанием видеть мою физиономию.
- Двести восемьдесят четыре, - наконец, отозвался он бесстрастно.
Я вновь ненадолго задержала дыхание, а потом медленно выдохнула. Конечно, я своими глазами видела число нашивок, но услышать точное количество – это совсем другое. Я осторожно сглотнула подступавший к горлу ком.
- Да…. Двести восемьдесят четыре товарища. Двести восемьдесят четыре трупа, - протянул Риваль без всякого выражения в голосе. – Как только кто-нибудь из друзей умирает, я отрываю с его куртки нашивку и кладу в коробку. Чтобы не забыть… что пощада – это роскошь, - последовала пауза, во время которой я таки перевела взгляд на больше похожее на маску лицо капрала. – А я ведь их всех по именам помню! – с каким-то отчужденным, невеселым смешком сообщил он, резко повернув ко мне голову. Я чувствовала, как кровь отхлынула от щек, а рефлекс моргания не срабатывал. Мне очень сильно хотелось утешить своего начальника, и я боялась этого желания. Нет, скорее боялась узнать, что ему не нужно мое с oчувствие. Поэтому молча пялилась на его острый, упрямый подбородок и тонкие губы.
- Значит, Петра тоже… там? – вдруг вырвалось у меня.
- Ммм? – в глазах капрала мелькнуло едва заметное удивление. Я смутилась от своих собственных, ушедших в какую-то слишком мрачную степь мыслей, но озвучила их уже целиком:
- Если я… умру, вы положите мою нашивку в коробку и будете ее хранить?
Почему-то после этих слов у меня участился пульс. Понятия не имею, как такой вопрос вообще пришел мне в голову. Наверное, шальное подсознание. Но услышать ответ мне определенно хотелось. Маленькое уточнение – положительный ответ.
Однако капрал, сначала просто уставившись на меня своим пустым взглядом, через несколько секунд отвернулся, грубо бросив:
- Тебе пора спать, мелочь.
- Я не хочу! – я резко вскочила, грохнув ладонями по столу. Что еще за бесцеремонный уход от ответа?! Если я для него ничего не значу, так бы и сказал! Насколько я знаю характер своего начальника, для него это не проблема. Так в чем дело? Меня такое отношение просто взбесило!
Капрал красноречиво меня проигнорировал, поставив больную ногу на соседний стул и начав расшнуровывать ботинок.
- Что вы делаете? – буркнула я обиженно, все еще кипя.
- Надо сменить повязку, - буднично откликнулся Риваль. Я быстро обогнула стол и, вцепившись в спинку стула, на который опиралась его травмированная конечность, немного наклонилась вперед, к лицу своего начальника.
- Давайте лучше я! – заявила я возбужденно, порывисто отодвигая мешающийся стул подальше, заставив капрала опустить ногу, и почти упала на колени, подхватив его голень ладонью и потянув на себя. Риваль по неизвестной причине сдался сразу, не пытаясь мне помешать. Я, отчего-то буйная и нервная, грубо закатала его штанину почти до колена, обнажив изящную икру, состоящую из сплошной мышцы, и осторожно стащила тяжелый ботинок. Ступня, бывшая внутри него, оказалась уже и меньше, чем я ожидала, и целиком была замотана бинтом. Его туры доходили до середины голени.
- А что за травма? – спросила я, несколько поостыв, распутывая бинт и придерживая при этом ногу капрала под подошвой ступни, словно собираясь надеть ему туфельку.
- Растяжение и частичный разрыв связок, - безразлично донеслось сверху. – Новый бинт нужен? – названное легко ударило меня по макушке и свалилось точно в руку. Я сердито фыркнула, отложив использованный растянутый перевязочный материал и придирчиво разглядывая голеностоп пациента. Место вокруг сустава опухло и покраснело. На внутренней лодыжке виднелась небольшая гематома. Кгхм.
- Вообще-то вам не следует столько двигаться, - проворчала я, превосходно зная, как на это замечание отреагирует капрал. Но он просто хмыкнул и качнул ногой. В принципе, данное движение можно расценивать как попытку меня лягнуть, так как мой нос находился в нескольких сантиметрах от его икры. Так близко, что я могла разглядеть каждый волосок на бледной коже, которые были светлее, чем угольная голова Риваля. Словно выпав из реальности, я провела ладонью по задней стороне икры, заставив волоски встать дыбом, пока не дошла до подколенной ямки. Тут капрал дернул ногой, выражая свое недовольство, и мне пришлось вернуться к голеностопу.
- Что на тебя нашло? – рявкнуло Его Величество; я даже голову подняла, чтобы увидеть глубоко врезавшиеся уголки тонких губ. Ага, следовательно, начальство гневается. Я поймала себя на том, что начинаю потихоньку различать, в каком настроении находится капрал. Привыкнув к его обычному расслабленному выражению лица и глаз и вечно грубому, но размеренному тону, я стала замечать некоторые не бросающиеся в глаза знаки, указывающие на его чувства. Например, когда Риваль удивляется, он поднимает подбородок немного выше и чуть шире открывает вечно прищуренные глаза. А когда испытывает сильные моральные страдания, его взгляд стекленеет….
Я наложила давящую крестовидную повязку, а поверх нее – спиралевидную, чтобы надежнее держалась. Медицинские курсы в училище не прошли даром![Прим. автора: ага, а для меня пары первой помощи!] Опустив штанину и почти с неохотой оставив в покое лапу капрала, я распрямилась и громко заявила:
- Так-то! Есть от меня польза!
- Вот как, значит… - протянул Риваль, гипнотизируя меня проницательным взором глаз-ширм. Я бухнулась на стул напротив, уперев ладони в колени, и смотрела в ответ с холодной обидой. Странно, чего меня вдруг понесло перевязывать капрала? Доказать ему, что я достойна его внимания? Или удовлетворить желание помочь ему, возникшее после открытия коробки?
- А сколько вам лет? – выдала я еще один внезапный для себя самой вопрос, на самом деле довольно интересный. По капралу трудно сказать, насколько он молод или стар. Из-за редкого использования мимических мышц у него нет морщинок ни вокруг глаз, ни у рта, ни на лбу и переносице. Только под нижними веками намек на мешки от недосыпа.
Снова закинув ногу на ногу и поддерживая щеку несколькими пальцами, облокачиваясь на стол, Риваль совершенно апатично, но серьезно сообщил:
- Я перестал считать после первой экспедиции за стену.
- Почему?!
- Какой смысл, если в каждом следующем походе ты можешь откинуть ласты? – буркнул капрал, на миг отведя взгляд. – Не все ли равно, двадцать тебе или пятьдесят?
- Прям-таки, - выдохнул начальник, ни капли мне не поверив.
- Ну-у… - ладно, ничего такого шокирующего в этой информации нет. – Они с моим отцом тесно дружили. Вместе до капитанов дослужились в Разведке. Он часто бывал у нас дома, когда я еще пешком под стол ходила. Я его даже «дядюшкой» называла. Но после смерти моих родителей мы не пересекались. Вот, собственно, и все.
- Как-то не впечатляет, - вынес вердикт допросчик.
- А чего, любопытно, вы ждали?! – возмутилась я, мгновенно вспыхнув, как спичка. – Какой-нибудь кровавой истории? Или любовного треугольника? Или…
- Цыц! Не буди лихо, пока оно дрыхнет, - шикнул капрал, ткнув пальцем в похрапывающего на кровати мордой к стенке пастора Ника, утомившегося после тяжелого дня. Да и время, как-никак, близилось к рассвету…. Распознав в плотно сжатых губах капрала раздражение, когда он смотрел на объект своей слежки, я с искренним пониманием произнесла:
- Наверное, вам смертельно скучно сидеть тут, сложа руки, да еще и приглядывать за фанатиком-сектантом! Разве не могли вы отказаться от этого глупого поручения?
- Все нормально, если это приказ Эрвина, - с сомнительной покорностью возразил Риваль.
- Именно Эрвина, значит? – заинтересовалась я. Вот, значит, где сокрыт камень преткновения своенравного капрала! Да и Смит, если вспомнить, очень дорожит Ривалем. Здесь определенно зарыта какая-то важная деталь. – Что же такое связывает вас с командором, а?
Я интересовалась в шутку, уверенная, что меня сейчас пошлют в не самой вежливой форме. Однако капрал изобразил на губах нечто вроде усмешки, исчезнувшей так же быстро, как и любое другое проявление его эмоций, и спросил в ответ:
- Он никогда не рассказывал, как получил звание командора?
- Нет, - с подозрением и некоторым предвкушением откликнулась я.
- Ну и правильно. Не доросла еще, - с уже откровенной насмешкой прокомментировал Риваль, слегка развеселившись, судя по ритмично покачивающейся ноге.
Умеет же капрал обламывать! Эх, а я уже приготовилась услышать захватывающую историю их знакомства…. Наивная!
- А теперь приготовь мне чай! – велел Риваль командирским тоном, скрестив руки на груди.
- Вы в курсе, который час? Может, я спать уже собиралась!
- Да мне плевать, в общем-то. Приказы старших по званию не обсуждаются.
Блин, и ведь не поспоришь же!
Категория: Гет | Добавил: Ohiko (17.05.2015)
| Автор: Bell from Hell
