Как и почему. Глава 4
Она сделает это.

Что-то нужно сделать, пока все не вышло из-под контроля. Он просто играл, чтобы расстроить ее, мимолетными прикосновениями, задумчивыми взглядами, почти теплыми объятьями, непринужденными фразами с двойным смыслом – и он преуспел. Она отступила, ненавидя себя за это. Она не могла показать свое отвращение, потому что это только поощрить его. Она не могла показать одобрение, потому что была уверена, что такая поддержка выведет игру на такой уровень, что, в конце концов, она окажется под ним.

Он рассмеялся бы, если бы она убежала. Он победил бы, если бы она убежала. Она не побежит от него.

Она чувствовала себя канатоходцем, идущем по все утончающемуся и утончающемуся канату. За последние несколько месяцев он стал слишком тонким, и ей это не нравилось. Но она была в состоянии заставить его отступить.

Она встретила его на пути к Хокаге. Единственный взгляд, который он кинул на нее, означал, что сообщение, которое он нес на сей раз, имело некоторое значение, но кивок сказал, что он найдет ее позже.

В какой-то степени они стали людьми привычки, дойдя до уровня, когда некоторые вещи были понятны без слов. Сакура думала, что это было еще и достаточно тревожащее, пока ждала его около офиса Пятой.

Понятны или нет, она все равно сделает это.

Факт, что Цунаде интересовалась отношениями между ними двумя, не особо помогал. Конечно, это было разумно, предполагала она, что женщина не упускает из виду то, что стало главным источником напряжения в жизни ее ученицы. Но ей не нравилось, что Хокаге, казалось, связывала их друг с другом и уж точно она не нуждалась в том, чтобы та выясняла, каким именно образом.

- Ты лучше меня понимаешь, что именно происходит, - пожала плечами Цунаде. – У нас чисто деловые отношения.

Сакура даже отказалась думать о том, как именно у нее с ним отношения.

И поэтому тоже, она сделает это.

Он вышел из офиса и остановился, явно не ожидая того, что она будет его ждать, и уж точно не ожидая, что она осторожно обнимет его. С секундным колебанием его руки обняли ее в ответ, принимая, его щека прижалась к ее уху.

Сейчас. Сейчас, когда она внутри его охранных барьеров, она могла вонзить ему словесный нож под ребра и получить то самое расстояние, которое хотела. Она распланировала свои слова еще неделю назад: не знаю, почему все думают, что ты такой монстр, Гаара, ты не так уж плох, пока не теряешь полностью над собой контроль и не начинаешь убивать всех. Почему они решили создать тебя? Как вообще они могли искренне желать, чтобы ты у них был?

Она вдохнула, чтобы начать, но с тяжелым выдохом, он расслабился около нее. Его плечи осели, подбородок стал давить ей на плечо, ладони легли ей на спину, источая тепло.

Я позволил им подобраться слишком близко, сказал он. Это была моя ошибка, сказал он.

Поразившись, она поняла, что действительно оказалась внутри всех его охранных барьеров.
Он, конечно же, ожидал своего рода нападения, чуть агрессии от нее, что-то, что обычно его просто удивляло. Если она продолжит выполнение своего плана, то эта высокомерная уверенность, это искренне доверие будет разрушено.

Она не могла сделать этого.

Если бы он был на ее месте, то сказал бы, что доверие – для слабаков и дураков, что сострадание – только для тех, кто боится полагаться только на себя. Он не двигался, и она все еще не могла сделать этого. Ее обычные словесные нападки, чтобы задеть его было совершенно другим делом, нежели попытаться сломать его.

Сакура моргнула, пораженная. Прокрутив в памяти все его предыдущие, казалось, бессмысленные действия, внезапно обрели смысл. Он был счастлив поддевать ее, пока она поддевала его в ответ, насмехаться и угрожать, пока она противостояла ему тем же, бороться с нею, пока кто-то из них не получит полную победу. Преднамеренно, злобное причинение вреда друг другу не было частью игры.

Когда она заговорила, потребовалось сконцентрироваться,­ чтобы избежать ранее придуманных предложений и острых вопросов.

– Ты привык ко мне.

Движение его щеки около ее уха сказало, что он чуть улыбнулся. Он заговорил почти шепотом, медленно, тщательно подбирая слова, его руки сильнее сжались вокруг нее.

– В нашей юности и нашем безумии мы можем забыть простое удовольствие чьего-либо прикосновения.

Были ли его прикосновения на самом деле приятны? На самом ли деле она наслаждалась даже этой частью их противоборства?

А он?

Отказываясь останавливаться на этом, она согласилась на небольшой удар. Ее слова, возможно и не были хорошо продуманы для него, хотя все же несли незлобный юмор. – Ты говоришь хорошие вещи. Это ужасно странно для тебя.

Оба в своей юности. Оба в своем безумии. Он сжал ее, и она решила, что действительно сошла с ума. Особенно, когда откинулась в его руках, чтобы лучше видеть развлечение на его лице, когда ткнула его пальцем в грудь с полу требованием, полу просьбой.

– Скажи еще что-нибудь.

Ей не было даже пятнадцати лет, и все же она охотно находилась в руках монстра, и теперь искала что-то простое для стимуляции мозгов.

Если она будет задавать ему вопросы, заставит его думать, то все более и более сексуальные намеки с его стороны, по большей части уйдут в сторону. Она сможет обращаться с этим, даже если все, чего он хотел, просто встревожить ее.
Он преуспел, поскольку она отвернулась к своей двери, задав вопрос после того, как поняла, что он снова следовал за ней до дома.

- Как ты думаешь, что есть в некоторых людях, что заставляет их быть абсолютно НЕ хорошими?

- Думаю, что трудно для некоторых из нас, контролировать определенные части самих себя. – Он наблюдал, как значение его слов дошло до нее, и ухмыльнулся, прежде чем продолжить. – А если в целом. Люди – такие же. Они – испуганные, глупые, почти ничего не стоящие существа, которые существуют только по одной причине.

- По какой?

- Умереть.

Она, возможно, встревожилась, но не испугалась.

Она попыталась еще в следующий раз, когда увидела его, когда он оказался к ней настолько близко, что тепло его тело защекотало ее кожу.

– Как ты думаешь, почему мы настолько отрицаем смерть? Почему мы не принимаем ее?

Кончиками пальцев он провел по ее руке, пока думал над ответом.

– Потому что люди жадны и эгоистичны. Они больше думают не об ушедшем человеке, а о себе. Это просто вариант большого ребенка, потерявшего любимую игрушку. Для тех из нас, кому не с чем играть, смерть не значит так много.

- Ты действительно так думаешь?

- Приведи мне причину думать иначе.

- Ты не убьешь меня.

Его пальцы оторвались от ее руки и заскользили по спине.

– Я могу передумать.

- Я не верю тебе.

В конечном итоге он придумал собственные вопросы. Она пропустила его встречу с Хокаге, но предположила, что женщина привела в исполнение свою угрозу пригласить ниндзя Песка на ее пятнадцатый день рождения, когда он заговорил.

- Как ты считаешь, какова реальная причина праздновать чей-то день рождения?

Она пожала плечами.

– Повод для вечеринки?

- Или просто подтверждение, что человек выжил за этот период времени?

- Мне моя причина нравится больше.

- Да уж.
Но уголок его рта дернулся, и она задалась вопросом, будет ли ее развлечением на день рождения, не спускать с него глаз. Ей точно придется поговорить с Цунаде о границах, за которые та не должна заходить.

Разговор о таких мелочах не был тем, в чем была заинтересована Цунаде.

Однажды, во время распития третьей бутылки саке, Пятая начала проводить параллели между собой и Сакурой, между их прежними товарищами по командам. После первых минут, когда Сакура думала, что эти мысли следствие вызванной алкоголем паранойи, у нее возникло чувство тревоги, даже большее чем после полуугроз ее едкого компаньона.

- Как ты думаешь, мы должны смотреть на прошлое, как своего рода предсказание будущего? Применять его, как образец, к нашей жизни как признак того, что будет?

Она сидела на скамейке, когда сказала это, раздирая на клочки опавший лист.

Это было спустя две недели после разговора о параллелях с Цунаде, но она все еще не могла перестать думать об этом. Наруто и Джирая, с их громкостью, извращениями и техниками призыва. Она сама и Цунаде, с точным управлением чакрой и целительством, с нежеланием принять привязанность шумных, извращенных, призывающих жаб мужчин. И Саске…

На лице ее слушателя отразилось умеренное любопытство, но он не подошел, даже не сдвинулся с того места, где стоял недалеко от нее.

- Это глупо. Прошлое может повлиять на то, какими мы стали сейчас, но наше будущее зависит только от нас, от наших решений.

Решение, которое принял Саске. Она не хотела думать о нем, о его готовности оставить все, оставить ее, в поисках…

- Но если параллели такие четкие, - попробовала она снова, надеясь, что Гаара не заметит, как исказилось ее лицо и не поймет истинный смысл этого выражения.

- Если бы события повторялись, и история шла по спирали, то ты бы давно уже была бы мертва из-за своей близости ко мне. – Он подошел, чтобы впиться в нее яростным взглядом. – Обнаружить образец мира прекрасно, но постоянно придерживаться его смешно. Жизнь – хаос. Порядок формируется только чтобы его нарушать.

Это было как раз то, что она должна была услышать, даже при том, что он этого не понимал. Сказать ему о том, что он доставил ей радость и вдохновил ее своими словами, только смутит его, вызовет угрюмый вид и складку на лбу. Но, тем не менее, она это сделала и затем улыбнулась тому выражению лица, которое она и ожидала, что у него появится.

- Что? - Прорычал он. – Считаешь, что я забавен?

- Считаю, что ты становишься предсказуемым.

Наблюдая, как он умчался прочь, она решила, что попала в беду.


Накамура Наоки, младший из двух феодалов, подписывающих соглашение о границах, потребовал команду генинов под ее руководством для своей охраны. Было странно возглавлять команду старше себя, даже если она действительно превзошла их. Было еще более странно, когда один из них, неуклюжий молодой человек с растрепанными волосами начал считать своим долгом улыбаться ей всякий раз, когда она смотрела на него.

Они двигались не так быстро, как ей бы хотелось, но все же она вела свою команду достаточно быстро для того, чтобы они достигли места назначения раньше времени.

Время ожидания прибытия противоположной стороны было потрачено на более тесное знакомство с Наоки и просто в сборе информации.

В конце концов, они отбросили формальности, когда поняли, что у него была потрясающая склонность к декларированию веселых, и не очень, шуток. А его ликующие речи о юморе и силе юности заставили ее подозревать, что каким-то отдаленным образом он мог быть связан с Гаем.

Ее поклонник все еще продолжал ей улыбаться.

Другой молодой человек из ее команды, внезапно прочистил горло, привлекая ее внимание. Прибыл второй феодал, но не обращал на них никакого внимания. Его советник и ниндзя из команды охраны тоже не обращали на них никакого внимания. Это казалось даже разумным. То, что среди них был Гаара, причем совершенно очевидно в плохом настроении, заставило ее, так же как и их, наблюдать за ним с недоверием.

Его бедные наниматели, должно быть, точно знали, кто он такой, когда нанимали его, но все же не были готовы иметь дело с последствиями.

Один из ее генинов спокойно сказал:

- Эй, разве это не…

Не имело значение, какой была остальная часть вопроса.

– Да. Это он.

Но она все-таки наткнулась на ниндзя Песка по дороге в сад, чувствуя, что он стоит, загораживая путь и создавая напряженную ситуацию, достаточно долго, чтобы показать, что он двигается только тогда, когда хочет.

Зациклен, сказала Цунаде. Гаара быстро перешел от сердитого состояния к целеустремленному, пристально смотря на нее, пока она стояла за спиной нервно теребящих бумаги советников, до тех пор, пока она не извинилась, и не покинула их, чтобы пройти в сад и встать на колени на краю небольшого прудика. Она была совершенно уверена, что он последует за ней.

Большой карп подплыл прямо к ней, любопытно ткнувшись в пальцы, которыми она болтала в воде. Рыба была достаточно спокойна, чтобы Сакура смогла легко провести по гладкому ярко переливающемуся боку.

– Кто-то должен сильно тебя любить, - пробормотала она.

Голос раздался прямо из-за ее спины.

– Он яркий. Всегда яркие вещи считаются самыми красивыми.

Сакура встала и повернулась, отступая от края воды, вытирая руку о подол и задаваясь вопросом, что вызвало его внезапную фиксацию на яркости.

– Не все яркие вещи и не всегда.

- Все же самые красивые вещи – ярки. И любимы. – Возразил он, и выражение его лица стало нейтральным, хотя голос был напряжен, резок. – Певчие птицы, продающиеся на рынках. Они ярки. И любимы.

- Певчих птиц держат в клетках. – Напомнила она.

- Но они любимы, - настаивал он.

Значение такой настойчивости, и такой разговор с ним были вещами, над которыми ей не хотелось думать.

- Учитывая выбор между свободным небом и хозяином, любовь которого может забыть покормить их, как ты думаешь, чтобы они выбрали?

- Имя выбор, некоторые возвращаются.

- Из-за того, что это знакомо. Проще иметь дело с тем, что знаешь.

Кончиками пальцев он отвел в сторону прядь волос от ее лица. Даже при том, что она не могла почувствовать это легкое прикосновение, она четко его осознала, и задержала дыхание до тех пор, пока он не ответил.

- Разве это не любовь?

Так напряжен. Так контролирует себя.

Она тряхнула головой и замерла, поскольку это движение привело к тому, что его рука коснулась ее щеки.

– Яркий или знакомый, это не так просто.

- Люди полны решимости не приближаться к тому, что находится близко к смерти. Вороны, стервятники, черные птицы, питающиеся смертью – Они не ярки. Они не знакомы. Они не любимы.

- Не все зависит от яркости или от того, хорошо ли это знакомо. Способности, индивидуальность… - Она махнула рукой, как бы подчеркивая свои слова, поколебалась мгновение и скользнула рукой по его боку. – Все это может привлечь даже больше.

- Но подумай, как все это превосходно описано. Сияющий. Яркий.

Они были внутри защитных барьеров друг друга. Полностью. Это все могло плохо кончиться. Она подалась к нему таким способом, который больше всего хотела избежать, но не смогла остановить себя.

- Грация, - выдохнула она.

Его ладонь прижалась к ее щеке, пальцы запутались в волосах.

– Грация?

- Грация – прекрасна. И даже если она не яркая, все равно никто не будет отрицать грации прирожденного хищника.

Он облизал губы, и все ее внимание внезапно приковалось к его рту.

- Они, возможно, не отвергают их, но что происходит, когда они все еще боятся?

Он чуть наклонился? Рука на ее щеке переместилась, что удержать ее на месте?

Она зашла слишком далеко.

Очарованная, испуганная, она смотрела, как он тщательно излагает свои следующие слова.

– Это делает их людьми? Или это заставляет их охотиться?

Если он сделает это, она сбежит. Если он сделает это, она сбежит. Не важно, будет ли он искать ее. Не важно, будет ли он смеяться. Не важно, возненавидит ли он ее или будет дразнить до скончания веков, она бросится прочь, стараясь оказаться от него настолько далеко, насколько это возможно и сохранит расстояние между ними, потому что хотела сохранить свой первый поцелуй для Саске, она надеялась, что все получиться, но он сбежал, исчез и оставил ее по шею в игре разумов с безумным, одержимым, кровожадным сломанным человеком, который, так уж получилось, смотрел на нее так, будто она была чем-то новым, интригующим… особенным?

Он совершенно точно наклонялся.

Она бросится в воду прежде, чем позволит ему, решила она. Она вновь подружилась бы с рыбой и осталась бы там, пока не покроется водорослями и не будет уверена, что он оставит ее в покое.

Но она не отстранилась, вместо этого дрожа, наблюдая медленное, неуклонное приближение.

Так близко. Так опасно.

Они оба дернулись от возгласа Наоки.

– Ха! Любовь завоевывает все, даже его!

Любовь?

Она почувствовала, как скрутило внутренности.

Рука на ее щеке приподняла ее лицо, заставляя, встретится с ним взглядом.

– Мы должны продолжить наш разговор.

Ее команда смотрела на нее в ужасе, когда она возвращалась к ним. Ее поклонник больше не улыбался ей.

– Сакура, он!

Она пожала плечами, отведя взгляд. Она была в большей неприятности, чем даже хотела думать.