Название: Ты-мне, я - тебе (глава 4, часть 1)
Автор: Kali (http://www.HAPYTO.ucoz.ru)
Бета: RokStar
Жанр: AU, Humor, Romance
Персонажи: Сай/Сакура, Наруто
Рейтинг: PG-13
Статус: в процессе
Дисклеймер: герои и вселенная принадлежат Кишимото Масаши
Размещение: Без моего разрешения НЕЛЬЗЯ!

Тяжёлая трудовая неделя закончилась, и наступил вечер пятницы – почти выходные. Накупив полную сумку провизии, Сакура шла домой, урча от голода животом в такт шагам. Она подбадривала себя, убеждала, что осталось ещё немножко, что еды теперь надолго хватит, что оптом дешевле, но с каждым шагом жаба стонала под гнётом веса сумки. В конце концов, плюнув на борьбу здравомыслия с жадностью, она присела на лавку, достала длинную французскую булку и откусила просто гигантский вкусный кусок. Настроение немного улучшилось.
- Сакура? – раздалось откуда-то сбоку.
Она обернулась. Приподнявшееся было настроение резко скакнуло куда-то вниз. Перед ней, в облаке дорогого парфюма и дешёвой неотразимости, стоял её бывший собственной персоной.
- Сакура, не отворачивайся!
Она наградила его долгим, полным презрения взглядом и продолжила жевать, глядя куда-то перед собой. Молодого человека это не смутило. Он сел рядом и выдал:
- Слушай, это бред какой-то. Прекращай надо мной издеваться. Вернись. Ведь ты же это всё от ревности говоришь про меня, да? Так давай начнём всё заново. Я осознал свою вину перед тобой, честно. Этого больше не повторится.
Сакура промычала что-то в ответ, пытаясь прожевать чёртову выпечку, но получилось плохо. Зато парень, кажется, классифицировал этот звук, как одобрительный.
- Не бойся, с той шалавой у меня всё. Ей только секс и тусовки были нужны, а я сам… Короче, ты самая лучшая! Ты нужна мне.
Харуно уже не радовалась ни пятнице, ни зарплате, не пищевому обилию в своём холодильнике. Даже мастерство французских пекарей теперь казалось несвоевременным. «Вот счастье-то – быть нужной такому козлу!» - сжимала тяжёлые внутренние кулаки её невидимая воинственная натура. Натура же видимая продолжала усиленно работать челюстями.
- Я знаю, что ты всё ещё любишь меня, иначе не говорила бы всех этих гадостей. Так давай вернём всё, как было. Ты и я. Я понимаю, что виноват перед тобой, но я исправлюсь. Ради тебя я готов на это, - увидев, как уже почти дожевавшая Харуно грозно поднимается со своего места, он тоже подскочил и на бегу добавил: - Не говори сразу «нет», подумай. Помни, я люблю тебя!
Дожевав, Сакура раздражённо топнула ногой. Ушёл, гад! Успел, мерзавец! Ох, как же чешутся кулаки… Так и хочется врезать по… нет, не по морде. Не поможет. Прикинется несчастненьким, жертвой любви и обстоятельств, и снова начнёт бедокурить. Надо по яйцам. С размаху: н-н-на! За всё сразу!
Сакура глубоко вдохнула и представила эту картину. На лицо сама собой выползла блаженная улыбка. Нет, ну как же прав был Сай! Как в воду глядел: Эксик пытается вернуть её, чтобы потом прилюдно бросить. Никаких нежных чувств к бывшему она уже не испытывала, но на душе было мерзко, как будто после обеда сказали, что в твоём супе была муха. Ещё и свалил до того, как она смогла ответить: «Убирайся в ад, чудовище, и гори там вместе со своими понтами, шалавами и маленьким членом!»
- Вот козёл! - тихо пробурчала она себе под нос и, подхватив сумки, продолжила свой путь домой.
Возможно, если бы она сказала это громче, пара голубых глаз, обладатель которых случайно стал свидетелем этой сцены, не смотрел ей в след так обеспокоено и зло.
***
Зайдя, наконец, домой, Сакура бросила пуховик на тумбочку и пошла готовить. Сварганив суп, мясо и кашу, она блаженно улыбнулась, предвкушая скорый ужин. Она поставила ноутбук на стол, тарелку к ноутбуку и улыбнулась ещё раз. Через пару часов Сай должен будет появиться в онлайне, а пока можно просто посмотреть новости, поиграть…
Бибикнула заставка, благословенный вайфай покрыл кухню, и…
«Dirty painter is online»
PF: Сай? Что-то случилось? Ты рано сегодня.
DP: Это Наруто.
PF: Ясно :). А чего под чужим аккаунтом? Пароль на свой забыл?
DP: Нет, тебя жду.
PF: Меня?
DP: Нам нужно поговорить. Время есть?
PF: Ну… Да, есть, в принципе.
DP: Хотел узнать, как ты к Саю относишься.
PF: Хорошо отношусь :). Беспокоишься, что соблазню твоего друга и брошу? Не переживай, в основном бросают меня. Ты ведь, наверное, знаешь, о чём мы поначалу говорили?
DP: Знаю. Но это было тогда. А сейчас он заходит, ест, и сразу в скайп. Или к тебе. Сакура, ни одна из его девушек не говорила с ним так много. И, в основном, они отпадали за намного более короткий срок.
PF: Не выдерживали «милого» характера? Или разговоров про пенисы?
DP: Сакура, это было бы смешно, если бы не было так грустно.
На экране мелькала ручка – Удзумаки писал уже вторую минуту, но вместо поэмы пришло:
DP: Он никогда тебе не рассказывал, как мы познакомились?
PF: эээ… Вроде учились раньше вместе, пока он окончательно не выбрал живопись… Я ошибаюсь?
DP: А в каком ВУЗе мы учились, он не говорил?
PF: Нет.
DP: Академия внутренних дел. Только я учился на общем отделении, а он – на закрытом.
PF: И что это значит?
DP: Ты не поняла, кого могут готовить в закрытом отделе академии – поставщика кадров для силовых структур?
PF: Э-э-э… Спецназ?
DP: Иногда. Но чаще – наёмников.
PF: Сай – наёмник???
Кусок мяса, который Сакура жевала по ходу, чуть не выпал у неё изо рта. Она сидела, будто ударенная пыльным мешком, и тупо хлопала глазами.
DP: Был.
PF: А теперь?
DP: Теперь он – веб-дизайнер и художник-авангардист. Понимаешь, откуда взялись проблемы с восприятием эмоций?
Реальность стремительно начинала расшатываться. От предчувствия того, что она сейчас узнает, почему-то становилось страшно.
PF: Только не говори, что он…
Но Наруто не хотел или не умел рассказывать по порядку. Даже не дождавшись её реакции, он перескочил на другое.
DP: Он не рассказывал о человеке, который его воспитал?
Харуно мысленно сделала себе пометку вернуться к начатой теме, и ответила.
PF: А разве не родители?
DP: Сакура, будь его родители живы, они вряд ли бы допустили, чтобы с их ребёнком такое случилось. Я вот своих, хоть и смутно, но помню. Но мне повезло больше, чем ему. Дед, которому меня вручили на воспитание, был обычным мирным стариканом. А Сай своих даже смутно…
Сакура судорожно сглотнула. Акаши никогда не рассказывал ни о своём детстве, ни о родителях.
DP: Его дядя воспитывал. Бывшая шишка из силовиков, якобы на пенсии. После выхода в тираж заделался преподом в нашей академии. У него были очень интересные представления о том, куда должен двигаться мир и каким должен расти человек. В общем, на закрытое отделение Сай прошёл вне конкурса. Досрочно.
Сакура сидела и в сотый раз тупо пробегала глазами этот разговор. Переваривала: Сай - наёмник. Солдат. Рассудочный циник, знающий о чувствах по книгам. Человек, способный помочь и поддержать в трудную минуту так, как никто другой. Он же – убийца, способный, выполняя приказ, идти по трупам. Существует ли вообще тот человек, которого она знает? Или она снова всё придумала сама – дополнила характер несуществующими чертами, привила несуществующие качества?
Наёмник. Человек, воюющий за деньги. Или всё же за идею? Что там Наруто говорил по того дядю-воспитателя?
Трясущейся рукой она набрала:
PF: И что особенного было в том отделении?
DP: Всё. Туда не брали деток с улицы – только переводили с других курсов по рекомендации отдельных преподавателей – таких, как Данзо-сан, дядюшка Сая. Он у меня политологию читал – лекции и практика. То ли я сам, то ли что-то в моих работах ему понравилось. Короче, он предложил мне попробовать себя на закрытом. А я сам… Дурак был, короче. Хотел мир исправить. Нести закон и порядок в массы. Верил авторитетам и красивым словам, которые Данзо излагал очень убедительно и логично. Но… Тебе рассказать о переводном экзамене?
Она уже не знала, хочет ли это слышать. Какие-то интриги, силовики… Господи, во что она вляпалась? Но Сай… Она… Она и Сай… Абсолютно точно Сакуре требовалось знать, сколько лжи и иллюзий было в этих отношениях на этот раз. Где была ошибка? И была ли вообще?
PF: Да.
DP: У меня был «Лес смерти». Среди ночи тебя, в лёгкой одежде, выбрасывают на удалённой точке. Иногда это остров, иногда материковые джунгли где-то на краю географии. Или горное плато – ночью минус десять, днём плюс тридцать. Ни оружия, ни приспособлений. Ты должен не только выжить, но и добраться до нужного пункта. Притопаешь сам – зачёт. Не придёшь... Я, короче, уже по ходу экзамена понял, почему приглашали только сирот или почти сирот.
PF: Ты сдал?
DP: Как видишь. Но самое интересное началось после поступления. Мне, как первокурснику и новобранцу, веры особой не было. Зато Сай, хоть и старше меня всего на год, был уже на четвёртом, почти всё сдавая досрочно. Он руководил операциями.
Сакура снова задрожала. Неожиданно вспомнилось, что Наруто называл приятеля «командир». Она почему-то решила, что это из-за разницы в возрасте, ответственности, привычки заставлять убираться в комнате, в конце концов. Кто мог предположить, что это дань прошлому?
PF: Какими операциями?
DP: Аппендиксы удалял, блин! Обычными. Рядовыми. От единичных до массовых. Устранение отдельных лиц. Зачистка территорий. Подавление восстаний. Что угодно… Какая-нибудь Африка, какие-нибудь непокорные зулусы, не желающие ставить на территории храмового капища маленькую нефтяную вышку.
PF: Ты тоже… участвовал?
DP: Думаешь, мне позволили бы НЕ участвовать? Ночью, как слепых котят за шкирку, кидают в транспорт, дают вооружение, и всё, что остаётся – это молиться, что твой командир окажется не полной мразью и бездарью, и вы сможете выбраться с минимальными потерями. Сбежать лучше не пробовать. Найдут, не сомневайся. Смерть не будет лёгкой. Мечтать о ней будешь, как о благе. Но хрен там...
У Сакуры ёкнуло в груди. Он написал именно так – «с минимальными». Не «без потерь». Значило ли это, что в его практике не было таких случаях, чтобы вернулись все?
PF: А Сай?
DP: Все молились, чтобы попасть к нему. Он не жалел людей. Никогда. Посрать ему было на всё, кроме приказов и их точного выполнения. Но как-то так получалось, что он хорошо умел просчитывать ход операций. Поэтому всё равно просились в группу Акаши. Ненавидели его: он при первой же встрече так проезжался по новобранцу, что основной мечтой было затолкать эти слова ему обратно в глотку. Мне он, например, сказал, что я бесполезный бесполый засранец. Что яиц у меня нет, и не предвидится, а на работу он берёт только мужиков. Да, с той самой улыбочкой на лице.
Сакура представила себе эту картину: орущий в праведном гневе Удзумаки, размахивающий кулаками в попытке восстановить своим криком мировую справедливость, и спокойный Сай, беззлобно подкалывающий друга. Это даже немного походило на то, к чему она привыкла за это время…
PF: А ты?
DF: Я уже прошёл свой первый экзамен, Сакура. Стерпел. Поорал чуть-чуть и проглотил, как миленький. Понимаешь… Хотелось живым остаться. Продвинуться. Была надежда, что выживу, переведусь на второй курс, и всё станет по-другому. Поэтому я поставил цель выше собственных обид и начал работать под Акаши. Потерь у него почти не было - просчитывал всё на десятки ходов. Живой компьютер, а не человек. Машина…
Он оборвал текст на половине. Сакура видела, как перестал мигать знак карандашика, словно Наруто опомнился, так и дописав - «…для убийства». Харуно стало плохо.
PF: Машина для чего?
DP: Для выполнения приказов, Сакура.
PF: Чьих? Этого Данзо?
DP: И его в том числе. Скажем так, была группа людей, которая знала, куда нужно направить ход того или иного процесса, происходящего на Земле. И для корректировки требовались исполнители.
PF: Такие, как ты?
DP: Такие, как Сай. Я был самым обычным мясом. Первокурсником, которого можно без жалости пустить в расход. Так же, как и других лохов. А Сай… Он был так воспитан, что для него не было ничего важнее целесообразности. Не знаю, как Данзо это сделал с ним, Акаши никогда не говорит об этом, но что такое «чувствовать» он просто забыл.
Тошнота подступила к горлу девушки. Проблемы восприятия, значит… Детская травма.
PF: Забыл?
DP: Сакура, бывают в жизни такие обстоятельства, когда ты, чтобы выжить, забываешь всё, чему тебя учили, всё, чем себя считал, а оставляешь лишь необходимое: инстинкты и рассудок.
PF: Так он и сейчас… инстинкты и рассудок? Притворство?
Голова кружилась всё сильнее. Хотелось, чтобы всё прекратилось, чтобы Удзумаки сказал, что это дурацкий розыгрыш, но она почему-то знала: не скажет.
DP: Нет. Случайность, ошибка – меня назначили к нему под начало несколько раз подряд. И мы… Вроде как подружились, что ли. До меня он точно ни с кем из команды никогда не говорил. Мой язык, который всегда метёт во все стороны, спас меня тогда.
PF: Спас?
Она тупо повторяла последние слова фраз Наруто, ощущая, как мозг отказывается воспринимать и перерабатывать информацию. Происходящее наваливалось на неё чугунным катком, показывая, какой она была маленькой, наивной, глупой. Насколько ничего не понимает в жизни.
DP: Мой трёп, его редкие ответы… Сай привязался ко мне, если это можно так назвать. Немного, но всё же этого хватило, чтобы сделать выбор, когда операция провалилась. Бывает: вводные данные были ошибочными. Можно было выполнить приказ и положить всех семерых человек, а можно уйти. И он выбрал жизнь. Бегство. То, чего раньше не выбирал никогда.
Сакуру начала колотить нервная дрожь. В голове мелькали обрывки фраз, мимики, интонаций. Недомолвки, «потом как-нибудь расскажу»… Всё то странное и непонятное, что было в Сае, обретало смысл и почву. Его навыки – стрельба, вождение, поддержание формы… Неуклюжие попытки сказать правду, на которые она, глупая, не обратила внимания. Дура, дура!
PF: Что было потом?
DP: Он решил уйти. Данзо, вначале чуть не убивший его за провал, сменил гнев на милость и предлагал ему остаться хотя бы на открытом отделении, но Акаши отказался. Сакура, ты хоть понимаешь, что этот старый маразматик воспринимал его исключительно как инструмент для выполнения заданий? Рука, нога? Топорик, чтобы мясо порубить? Сай, чтобы выследить, убрать, украсть – да что угодно! Дед говорил, что он – его лучший проект. Тот результат, к которому должен стремиться любой воспитатель. Хвастался им, как лучшей находкой его собрания. Он катаны коллекционировал. И не только… Ты в курсе, что он сам даже имени своего не знает, что Саем его назвал дядя? Не догадываешься, почему?
PF: Нет.
DP: Сай – это не только имя, но и оружие вроде стилета. Трезубец. Кстати, Акаши прекрасно им владеет. Данзо часто произносил пословицу: «Сай – это шпилька, которую смерть вставляет в причёску, собираясь на бал в свою честь». И добавлял, что лезвие смерти – всего лишь экспонат его коллекции.
Нервы накалились до предела. Невидимая струна внутри натягивалась всё сильнее.
DP: Сама понимаешь, что уйти… Тем более, зная всё то, что знал Акаши…
PF: Что произошло?
DP: Ушёл, как и хотел. До ближайшего угла. А потом Сая увезли в неотложке, вызвал которую, кстати, я. Те твари, которых на него натравили, просто бросили его умирать. Никакие боевые искусства, никакие навыки выживания или планирования не спасут от грамотно организованной засады с огнестрельным. Все сбережения, что у меня тогда были, ушли на врачей. Не только мои – всей группы, которую он тогда вытащил, а потом записал как «погибших при исполнении». Два дня была кома. А когда пришёл в себя, хирург мне сказал: с того света парня вернули. Считай, сегодня у него день рождения.
Харуно почувствовала, что плачет.
PF: А потом?
DP: А потом мы долго колесили по городам и странам, но как-то так получилось, что осели здесь. Вначале я перебивался мелкими подработками, а он сутками сидел там, где его посадят. Сидел и тупо смотрел в одну точку, будто зависший компьютер. Реагировал только на «пошли», «садись-ложись» и «есть-пить». И всё. Потом мы приехали сюда. Я, чтобы хоть как-то на жизнь хватало, шарашил вышибалой в одном баре на окраине. Хозяин разрешил посадить Акаши в углу при условии, что тот не будет мешать. Он и не мешал – растение, фигле… Но один раз трое пьяных начали бузить, и у одного из них оказался пистолет. Я эту «Берету» на всю жизнь запомнил. Он её достал… а потом у него рука поломалась. Никто не заметил, как Сай подошёл. Вероятно, что-то в его голове щёлкнуло, и он решил, что это очередной прощальный подарок от дядюшки. Поэтому не было красивых «кия». Была работа на поражение. И даже я, выживший не в одной мясорубке, не смог понять, каким образом Акаши за несколько секунд сумел поломать руки, ноги и несколько рёбер трём здоровенным бугаям, вооружённым огнестрельным оружием. А потом Сай проснулся.
PF: Что значит «проснулся»?
Руки тряслись, и Сакура ничего не могла с этим поделать. В голове стоял образ Сая – недвижимого, всё время смотрящего в одну точку. От этого становилось жутко и не верилось, что это всё тот же человек, который помогал ей восстановиться после разрыва с парнем, буквально вытирая ей сопли и слёзы, который своим одним присутствием разгонял тоску и скуку.
DP: Стал говорить, запоминать происходящее вокруг, анализировать… Будто компьютер наконец-то вышел из вечного ребута. Но всё же он стал другим. Именно тогда он начал рисовать. Веришь – я готов был целовать ту бумагу и его первые наброски.
PF: Верю.
DP: Потом я нашёл работу получше. Сняли квартиру в приличном районе, купили компьютер. Акаши в дополнение к своим талантам оказался ещё и веб-дизайнером. На третьем курсе, до которого я так и не дошёл, оказывается, преподавали технологии взлома и программирование. Переехали ещё раз – уже на ту квартиру, в которой ты была. Сай неожиданно поступил в Художественную Академию. Меня убедил поступить на физ. воспитание. Знаешь, так странно… Хотел быть следователем - стал мясом на задворках мира. Хотел просто выжить – стал студентом и работягой. А буду учителем физкультуры в младших и средних классах.
PF: А Сай?
DP: Он снова чувствует. Не всё, не так, как обычные люди, вроде тебя, но Акаши очень, очень упорный. То, что он смог сделать с собой, больше не смог бы никто. Всё это время старался понять… принять… научиться. Стать как все. Вначале было очень тяжело. Приходилось объяснять всё – что такое радость, что такое боль, что такое просто жить. Чёрт, его грёбаное курение… Он и за сигарету-то взялся именно потому, что хотел привязать себя к понятию «человек обыкновенный»: привычки, предпочтения, слабости. «Вкусно» - хорошо, «больно» - плохо. Как у всех. Все эти разговоры о пенисах… Если бы ты знала, как они меня уже достали! Но для него это одна из немногих тем, где он наравне с другими, где у него всё так же, где всё понятно. Грёбаный Фрейд с его гребаным умением объяснять движениями этого органа любое стремление души и вообще всё…
Харуно стало тяжело дышать.
PF: Наруто, почему это рассказываешь ты, а не он? Почему сейчас?
DP: Потому что впервые за столько времени Сай увлёкся по-настоящему. Если бы какая-нибудь очередная барышня начала блажить, это ничего бы не значило. Но о тебе он пытается заботиться. Заботиться, понимаешь?
PF: Нет.
Она действительно не могла осознать, что может значить забота для такого человека, как Сай. Уже не могла. Доверие? Отсутствие одиночества? Или что-то совсем уж запредельное, как и его история?
DP: Большинство людей живут в спокойных, уютных и относительно тихих мирках, в которых не надо прислушиваться к звуку хрустнувшей под ногой ветки, а если тебя ударили, то можно написать заявление, и вездесущая и милостивая полиция всё уладит – найдёт, накажет. Справедливость, блин, восторжествует. Они все… они не были там, где был Сай. Где были мы.
PF: К чему ты это?
DP: К тому, что Сай мне как брат. Больше, чем брат. Я когда-то уже потерял одного друга. Со вторым такого не будет, даже если придётся сдохнуть. За него я порву глотку любому.
PF: И мне?
Он не колебался.
DP: И тебе. Но ты – исключение. Ровно до тех пор, пока не попытаешься разбить ему сердце.
PF: Но почему он сам не сказал мне?
DP: Потому что элементарно боится потерять тебя. И всё равно, я же вижу… Ещё чуть-чуть – и он бы решился. Потому что верит в тебя и… Чувства, которые он начал испытывать, заставляют его надеяться, что ты сможешь… Ему нужно знать, что его принимают всего, целиком и полностью, без купюр. Что ему доверяют. Но он боится, что после этого ты сочтёшь его психом и убийцей. Такое уже один раз было, и ничем хорошим это не закончилось.
Харуно думала, что хуже ей стать не может – она ошибалась. В животе неожиданно поселился шипастый шар и начал там ворочаться. Последняя неделя, во время которой Сай отчаянно пытался одновременно быть с ней, но не подходить близко – попытка отсрочить неизбежный приговор.
PF: Вы … убили её?
DP: Сакура, ты что совсем? Ушла эта идиотка, живая-здоровая, хоть и сопливая. Обидели её, видите ли, в лучших ожиданиях… А что с Акаши тогда случилось, ты спросить не хочешь?
«О Господи…»
PF: Боюсь.
DP: Правильно делаешь. Я его неделю после этого найти не мог. Думал, всё. Пропал. Повесился где-нибудь, или с моста сиганул. Мерещилось, что вены перерезал. Морги, больницы, притоны всякие… А оказалось, что ночами он пил, а днями сидел на лавочке в парке. Сидел и смотрел перед собой. Таким я его и нашёл: грязным, оборванным и… чёрт, он снова был в состоянии «ничего не вижу, ничего не слышу, ничего не говорю». Правда, дома, когда я его засунул под горячий душ прямо в одежде, ожил. Оттолкнул меня, разделся, помылся. Но ещё долго был как тогда, когда только очнулся после «спячки» - никаким. Ни эмоций, ни чувств. Месяц полного, глухого молчания.
Молчал. Месяц.
Месяц. Молчал.
Сакура отодвинулась от экрана. Пробормотала:
- Не могу больше, не могу, не могу….
Быстро, пока хватило сил, она накинула на плечи пуховик, вскочила в кроссовки и выбежала на улицу.
***
Телефон звонил уже в пятый раз. Акаши смотрел, как он вибрирует и трясся вместе с ним. Серьёзно – рука, держащая сигарету, ощутимо подрагивала. До жути хотелось нажать зелёную кнопку и услышать родное: «Извращенец, куда ты запропастился?»
Но он знал, что в этот раз ничего такого не будет. Все усилия шли прахом. Чёрт, чёрт, чёрт! Если бы он хотя бы успел рассказать всё сам… Осторожно, в общих словах, не так шокирующее… Но Наруто, мать его, выложил всю правду, даже не позаботившись о том, чтобы подготовить девушку к такому разговору.
Когда он, придя с работы, обнаружил лог их последнего разговора… Сил на то, чтобы ругать Удзумаки, слушая его бессвязные оправдания, не было. Какой там к чёрту бывший, признающийся в любви посреди улицы? Какое, к дьяволу, «так лучше»?
Он сполз по стенке и затянулся на все лёгкие, сколько мог.
Срочно надо было что-то придумать. Хотя, он весь последний месяц и так только то и делал, что думал: как рассказать Сакуре правду о себе, не вызвав той же реакции, что и в прошлый раз. Единственная попытка довериться человеку, который, как ему казалось, мог бы принять его, с треском провалилась. Девушка вначале даже не верила, но шрамы на теле были очень убедительны. На свету они были очень красноречивы. «Ты чудовище! – кричала она. - Урод! Ненавижу тебя! Таких, как вы, надо расстреливать, сажать в тюрьму!» Она тогда довольно долго вопила: и про то, что никогда бы не позволила ему прикоснуться к себе, и что он её чуть ли не изнасиловал. Всё было громко и пронзительно, но у него, даже сквозь сон способного услышать далёкий звук хрустнувшей под ногой врага ветки, будто заложило уши. В чём-то, конечно, барышня, была права, но… Короче, когда Удзумаки отвёз её, в слезах и соплях, к себе домой и ненавязчиво объяснил, что стоит ей раскрыть рот об услышанном… Короче, она же понимает, что два чудовища могут с ней сделать? Лучше считать, что парня по имени Акаши Сай в её жизни никогда не существовало. Захлопнув рот от удивления и страха, девушка согласилась. Но вернувшийся Наруто, увы, не застал своего командира на прежнем месте.
Почти целый месяц Сай не знал, как ему быть. Месяц отчаяния. Месяц, когда ему казалось, что он стал прежним – бесчувственным, лишённым вех эмоций, не способным никому доверять. Что так – лучше. Откуда оно вообще взялось, это чёртово доверие? Почему ему вообще показалось, что такому огрызку человека, как он, светит нормальная жизнь?
Но друг – единственный, верный, надёжный – нашёл его и на задворках. Заставил вновь взглянуть правде в глаза: пока есть кто-то, кому ты дорог, пока хоть один человек принимает тебя всего, с потрохами, заботится о тебе, думает – ты не одинок. Ты жив. И эта связь вытянет тебя из любого болота. Она - самое ценное, что есть у него в жизни.
И вообще, разве не он ещё совсем недавно не обладал даже правом выбирать: как жить, как умирать, как думать? Разве не он был лишён даже простого человеческого общения? Разве не у него первая возникшая к человеку привязанность перевернула всё вверх дном, заставить понять, насколько пуста его жизнь, как бессмысленна?
Да, он учился чувствовать, наблюдая за другими, спрашивая их или провоцируя. Ещё по книжкам. Но это не значит, что ему не было больно. Боль – первое чувство, вернувшееся в сознание. Иногда казалось, что она отступила, спряталась, но, стоило хоть немного поверить в то, что кто-то может так же, как и Наруто, видеть в нём человека… Боль возвращалась. Боль стала привычной. Значило ли это, что он стал слишком… человеком?
И лишь случайно наткнувшись на заплаканную, страдающую, так же, как он в своё время, от боли разрыва девушку, Акаши почувствовал какое-то странное спокойствие. Оно не ушло и через день, и через неделю – эта странная особа не любила делать поспешных выводов, была очень неглупой и, что для её возраста редкость, умела признавать свои ошибки. Сакура Харуно заставила его снова поверить: прощение возможно. Своими улыбками, поцелуями, шутками. Своим спокойным отношением к его эмоциональным проблемам. Своим оптимизмом и попыткой если не понять, то принять его без масок и игр. Каждый раз, когда он видел её воочию, когда слышал её голос, когда они, щадя сон уставшего Удзумаки, просто писали друг другу сообщения, его посещало странное чувство – он дома. В том месте, где о нём всегда думают, заботятся, любят.
А сейчас, слушая, как пиликает мобильник, как разрывается домашний, он чувствовал: скоро конец. Сладкая дрёма вот-вот закончится. Сакура исчезнет из его жизни, потому что Акаши Сай – чудовище, обрубок войны – не нужен молодой, красивой, умной девушке. Самой замечательной девушке на свете, которая только может быть. Иллюзия понимания и приятия развеется окончательно, стоит лишь ответить. Не будет ничего. Она не простит обмана, которым и было его молчание. Не поверит, что он сам рассказал бы об этом со дня на день. Тянуть дальше было невозможно: держаться подальше выходило плохо. Его ломало и корёжило от желания просто ощутить под пальцами шёлк её волос, почувствовать запах, услышать голос. Но всё это неизбежно приводило к тому, что их сталкивало: губами, руками, прикосновениями. Одним на двоих дыханием, оставшимся после сумасшедшего поцелуя – такого, после которого хочется не останавливаться, а продолжать.
Он не хотел тащить её в постель до того, как расскажет всей правды, зная – Харуно не простит. Никогда. И он выдумывал отговорки, работу и встречи, пытаясь быть не так близко. Но Сакура не желала отдаляться от того, к кому прикипела душой. Она не понимала: если ты любишь и любима – почему нет? Она хотела его и видела, что Акаши тоже жаждет близости. Хочет её, сходит с ума каждый раз, когда заставляет себя остановиться, но по-прежнему тянет. Темнит, недоговаривает, отстраняется. Делает их встречи короткими, редкими, поверхностными. Словом, ведёт себя так, как начал вести себя с ней её бывший, и попустительство ничем хорошим не закончилось. Вопрос неизбежно стал ребром – либо мы вместе, либо давай не мучить друг друга. Не выбирай, как мудак, нечто среднее. Она не знала, что даже её дыхание в трубке он слушает, как песню. Что он уже давно выбрал её, но мучительно, до дрожи в коленках боится того, что случилось в первый раз. Хватит ли ей сил понять всё случившееся с ним? Принять его таким – изуродованным, собранным заново? Сможет ли он пережить заново «чудовище, урод, таких убивать надо» - от неё? При мысли этом руки начинали мелко подрагивать и хотелось курить ещё больше. Если бы лёгких у него было не полтора, а четыре, то он затягивался бы и в них.
Он тянул время, наслаждаясь тем последним, что оставалось: её голосом из динамиков компьютера. Общением. Иллюзией понимания.
Нужно было рассказать. Самому. Иначе случай решит всё за тебя, не оставив даже права на выбор. Сейчас оставалось одно – поднять трубку и услышать приговор. Но до этого, если он не хотел потерять свою девушку навсегда, надо было что-нибудь придумать. Срочно.
Но что, он не знал.
***
Она неслась так, словно пыталась убежать от того, что узнала. Не разбирая дороги, не видя ничего перед собой, изо всех сил. Бежала, пока не кончилось дыхание и не пришлось остановиться, падая от бессилия на удачно подвернувшуюся скамейку. В спину неслись крики – кого-то она всё же толкнула. Ну и пофиг. Потерпят.
Потом она отдышалась. Морозный воздух, раздирая горло, лез прямо в лёгкие, зато шар из непонимания, страха и боли, живущий где-то в паху, потихоньку стал рассасываться. Дыхание успокаивалось. Мысли тоже перестали напоминать стаю обезумевших пираний. Они просто текли, постепенно раскладываясь по полкам сознания.
Взяв себя в руки, Сакура села на лавку и уставилась в тёмное вечернее небо, по которому плыли тяжёлые облака, похожие на пуховые перины, набитые снегом под завязку. Мимо шли люди, которые не знали, что где-то идут войны, и люди, случайно попавшие в эту мясорубку, вынуждены таскать для больших хитрых дядек каштаны из огня. Толкни их – побегут в полицию, наивно веря в справедливость. Только где она была, эта справедливость, когда Сая учили не быть человеком?
Позади лавочки, на которую она взгромоздилась, обнаружилась детская площадка, на которой радостно бегала уставшая от сидения по садикам и школам малышня, бросаясь снежками. Визги, крики, море улыбок. Каждый ребёнок – маленький вулкан из любопытства, энергии и нежности. Доброта и злость, любовь и ненависть – все чувства в этом возрасте такие искренние, такие сильные! Что нужно сделать с ребёнком, чтобы убить в нём это?
Мальчишки постарше, играясь маленькими пластмассовыми пистолетами, стали гоняться друг за другом. «Пиф-паф! Ты убит! Падай!»
…«Берета»… Три амбала, голыми руками... Не такие, как те, в парке. Интересно, сколько раз он стрелял? Убивал? Наверняка приходилось… Скольких? Впрочем, нет, думать сейчас об этом было слишком страшно.
Снова дети: «Так нечестно! Я живой!»
…А сколько раз в него попадали? Сколько раз приходилось корчиться от боли, потому что до ближайшего госпиталя – много часов лёту?
Внезапно она поняла, почему Сай так легко согласился подождать с началом интимных отношений. Почему не дал расстегнуть рубашку тогда, у неё дома. На его теле наверняка есть следы, которые она как медик ни с чем не спутает и в байки про шрамы от сведённых татуировок не поверит. Если бы он переспал с ней, не сказав всей правды о своём прошлом, на этом бы всё и закончилось. Но он бы не стал… Выходит, Наруто прав: он заботится о ней. Он боится её потерять. Он начал чувствовать. Пусть даже не так, как все. Что будет с ним, если она уйдёт, испугавшись теней прошлого, как та, другая?
Резкий выкрик рядом: «Нет! Ты умер! Я попал!»
Большинство наших решений мы принимаем, опираясь на эмоции, на чувства, на элементарное «нравится – не нравится», в конце концов. На всё то, что у него отобрали. Ему даже не дали возможности сделать выбор. За Акаши решил тот, кто сделал это с ним. Лезвие смерти… Первый осознанный выбор в жизни чуть не обошёлся Саю в саму эту жизнь. Понимал ли он это? Наверняка понимал. И всё же пошёл на это.
Дети снова завозились совсем близко от неё, громко расстреливая друг друга всевозможными способами. Устав морщиться от их криков и озябнув от сидения на холодных досках, девушка решила перебраться в кафе, находящееся напротив. Но, стоило ей зайти и заказать кофе (как хорошо, что кошелёк оказался в кармане!), как она услышала откуда-то сбоку:
- Сакура?
Харуно оглянулась.
- Цунаде-сама?
Её любимая тётушка, лучший хирург города и национальная гордость, сидела за столиком в захудалом кафе и пила саке в горькую.
- Что-то случилось, девочка? Что ты тут делаешь так поздно?
- Я… Просто гуляла. Решила зайти, согреться. А вы?
Женщина грустно кивнула.
- И я тоже... Согреваюсь…
- Что-то случилось?
- Да так… День сегодня тяжёлый. А у тебя?
- И у меня, - со вздохом призналась девушка.
- Какие-то проблемы с парнем?
- Можно и так сказать.
Вдаваться в подробности и, тем более, рассказывать, не хотелось абсолютно.
- Ничего, дело житейское, - грустно и совсем трезво произнесла тётя. – Поссорились – помирились… А у меня вот сегодня пациент умер. Прямо на столе. Я его двенадцать часов штопала. Какие-то хулиганы подкараулили в подворотне, и… Звери они, а не люди. Двадцать семь ножевых, три огнестрельных. Переломы, осколочные, жуткие… Как он до больницы дожил, не знаю. Борец, наверное. Герой. Молодой ещё совсем… был. Какой-то прохожий неотложку вызвал.
Воздух застрял где-то в районе горла. Ужас наполнил сердце так, что оно, кажется, остановилось от чудовищной догадки. Вспомнился рассказ Наруто: подворотня, ножевые, осколочные. Очередной прощальный подарок от дядюшки, заставивший Сая проснуться.
Очередной.
Тогда она не обратила внимания на это слово, но сейчас это знание всплыло в памяти, неотвратимо указывая на очевидное: их пытались достать ещё не раз. На миг ей показалось, что и тогда, и сегодня на столе Цунаде – он. Сай.
- Цунаде-сама, - дрожащим голосом поинтересовалась она, - а какой он был, этот ваш герой?
- Да обычный, деточка, - горько вздохнула женщина, - темноволосый, темноглазый, довольно высокий. Метр семьдесят с копейками. Разве что… почему-то в шрамах весь. В старых: и операционных, и боевых. Сакура? Стой, куда ты?
Бормоча невнятные извинения, девушка бросилась к выходу. Двенадцать часов. Сколько они уже не виделись с Саем? Со вчерашнего вечера?
На бегу Харуно достала телефон, набирая номер мобильного. Длинные гудки. Ответа не было.
Пытаясь никуда не врезаться, вышла с мобильного Интернет, запустила скайп. «Dirty Painter is offline».
- Чёрт, чёрт, чёрт!
Ей стало страшно – так, как не было ещё никогда в жизни.
Она набрала их домашний. Всё те же длинные гудки.
Страх стал всеобъемлющим. Тот факт, что Сая, какой бы он ни был, может не стать в её жизни, был намного более страшен, чем всё его прошлое, от которого он так старательно убегал. И, судя по всему, не убежал.
Она не помнила, как ловила машину, от отчаяния бросаясь под колёса такси, как ругался водитель, называя её наркоманкой обдолбленной. Как она вывернула перед ним кошелёк с остатками зарплаты и назвала домашний адрес Акаши. Как ехала. Как влетела на одиннадцатый этаж, обогнав лифт. Как трезвонила в двери. Первое, что отложилось в памяти – хмурое лицо Удзумаки, открывшего дверь.
- Он дома? – смогла выдавить она из себя.
Наруто молча закрыл за ней и показал в сторону комнаты. На ватных ногах Сакура прошла по коридору, боясь увидеть не привычно сидящего за столом парня, а тело, которое выдали из морга для ритуальных приготовлений.
Но за дверью она обнаружила лишь открытое настежь окно и Акаши, сидящего на подоконнике с абсолютно каменным лицом, с которого будто исчезли все краски. Огонёк сигареты мелькал в его пальцах и был отчётливо виден на фоне ранней декабрьской ночи – единственная живая деталь в облике ожившей статуи.
Увидев, кто вошёл, он замер. Повернулся и, глядя ей в глаза, просто курил и ждал, что она сделает. Начнёт обвинять? Бросится? Закричит? Или, боясь угроз его глупого друга, будет бормотать что-то о прощении, о дружбе и понимании? Акаши ждал удара, который вот-вот поразит его прямо в сердце.
Но Харуно Сакура сумела удивить его в очередной раз. Пробормотав: «Живой...», она покраснела, побледнела, позеленела и, толкнув одну из картин возле стены, красиво упала на пол.