Автор: Wicked_Clown Бета: Akasuna no Sasori Название: On blade of the knife Пейринг: Пейн/Мей/Нагато Фендом:Naruto Дисклеймер: Кишимото-сан Рейтинг: NC-17 Жанр: гет, AU, приключения, экшн, ОЖП, ангст, психология Состояние: в процессе Описание: попаданцы, приключения, сомнительный юмор автора и сомнительная любовь.Последующая моя жизнь была насыщена событиями. В ней многое поменялось, но кое-что всё же осталось неизменным. Лидер Акацки изредка поручал мне задания, которые я исправно выполняла. И я всё так же возвращалась в ту комнатушку за кабинетом Пейна, когда мне нужен был отдых. Но моё заточение прекратилось в тот день, когда я попрощалась с последней нанесённой на тело техникой…
Риннеган — штука крайне полезная, в этом я убедилась на собственном горьком опыте, когда вошла в кабинет Лидера в тот самый день разбора полётов. Он сразу увидел все знаки на моём теле. Могу себе представить, как я тогда для него выглядела. Ведь на мне едва ли был хоть один свободный кусочек. Наверное, я была похожа на черновик первоклассника или на сумасшедшего тату-фаната.
Лидер приказал вернуть сначала технику, за которой, собственно, меня и посылал, а затем, когда все разошлись, свалил к моим ногам целую кучу пустых свитков. Так что ещё несколько последующих часов, пока Пейн разбирал документы, устраивал потопы, совещался с Конан о каких-то важных делах, или просто дышал свежим воздухом, я — умостившись под стенкой возле фикуса, — сливала информацию противнику.
На самом деле, весь процесс передачи техник занял у меня больше суток. Ведь заново наносить на бумагу кадзи гораздо сложнее, чем впитывать их в себя. Не угадал с длиной свитка, и тащи всё обратно! Но долгий путь и истощение запасов чакры сделали своё дело, и я отключилась спустя пару часов.
Видимо этот факт и сыграл решающую роль в моей судьбе. Лидер решил, что от меня будет мало толку, если я не научусь правильно использовать свою чакру, и отправил меня в академию ниндзя. Когда мне сообщили эту замечательную новость, я подумала, что моя (или его?) крыша съехала окончательно. Но возражать я не стала. Много мыслей посетили тогда мою голову, от той, что я буду там как жираф среди лемуров, до той, что не о протекторе Дождя я мечтала.
Первокурсникам меня представили как Мей Хаяаши. Фамилию мне, конечно же, выдумали, но она была говорящей, и вполне объясняла мою способность быстро перемещаться, ведь Хаяаши — быстрый шаг. И на своём курсе я и правда оказалась белой вороной. На десять лет старше, гораздо добрее и, чего скрывать, глупее большинства учеников курса. У меня были проблемы почти со всеми предметами, кроме ниндзюцу. Я вполне могла преуспеть в тайдзюцу, но спарринги стали моей головной болью. Против сокурсников я не могла биться всерьёз, а учитель бил слишком сильно. Потирая ушибы и синяки, я не уставала повторять, что все шиноби Амэ — просто неудачники. Но делала я это про себя, разумеется. Среди вечного дождя, сырости и таких злых взрослых, трудно сохранить человечность и добиться успеха.
Уже через неделю моего обучения, — я называла это мучением, — кто-то донес Пейну о моих неудачах. И мне пришлось клятвенно пообещать исправиться. Но тренироваться усерднее мешала вечная сырость, к такому климату я была не приспособлена. Когда простое шмыганье носом переросло в лихорадку, мне выдали респиратор и выгнали на тренировку по выживанию. И никого не волновало, что я с трудом стою на ногах; что моя голова стала такой тяжелой, что мне казалось, будто шея не выдержит её веса; что мои глазные яблоки просто горят, и что ноги меня не держат. Я понимала, что если я умру, никого это не расстроит, а некоторых это даже обрадует.
Счастье, что там каждый был сам за себя. Я кипела от гнева и ярости, и, наверное, именно это дало мне силы завладеть своим трофеем и прийти к финишу первой. Инструктор немало этому удивился.
Я пропадала в библиотеках, изучая самые разные техники, которые казались мне полезными. И тренировалась. А на контрольных, где нас безбожно засыпали цифрами и логическими задачами, я, без зазрения совести, списывала у отличников. И стимулом к развитию был не только мой личный интерес. Равнодушный взгляд Лидера, в дуэте со словами: «Я тобой не доволен», мотивируют что угодно!
Ещё через пару месяцев, я поняла, что до выпуска меня всё равно не допустят. Ведь не будет же Лидер терпеть меня ещё пять с половиной лет? Если быть до конца честной, то эта мысль просто наконец-то смогла догнать меня, хотя я всячески от неё открещивалась, надеясь, что всё как-то само собой рассосется. Я не знала, чего ради Пейн так со мной носится, но что бы он не задумал, вряд ли мне суждено просто трудиться в рядах шиноби Дождя.
Спустя год, я стала безмолвной тенью цитадели. Звучит как-то пафосно, правда? Но именно это и случилось. Я, человек, в общем-то, от природы позитивный и общительный, — если есть повод и компания, — просто замкнулась в себе. В Амэ не было ни повода, ни компании, а искать их я не собиралась. Менталитет этих людей вообще не предусматривал возможности дружеских отношений. Все жители Амэ были преданы Пейну, а он, я не сомневалась, был бы совсем не против, если бы у меня вдруг развязался язык. Тогда я всё гадала: почему бы ему просто не начать пытать меня? Нет, мне этого вовсе не хотелось! Но просто было любопытно — почему? Врядли в его моральных принципах есть пункт: «не трогаю женщин и детей, особенно, если это два в одном». Я, как и многие особи женского пола, крайне любопытна, но подойти к Пейну, которого я и так редко видела, и прямо спросить: почему ты не пошёл по простому пути? — я не собиралась. Мысль о том, что я могу подать ему хорошую идею, я заныкала в глубины своего сознания, к куче таких же бредовых мыслей. Но от себя самого далеко не убежишь. Я боялась Пейна, как бы сильно не пыталась это отрицать, поэтому я старалась жить по принципу: дают — бери, бьют — беги.
Я старалась не выделяться из общей массы, но меня было сложно не заметить. Однокурсникам до меня дела не было, чего нельзя сказать о местной шпане. Старшекурсники просто мечтали довести меня до ручки. Наверное, это именно кто-то из них и подсмотрел, что я вхожу в Цитадель каждую ночь и растрепал об этом всем. До сих пор удивляюсь, что мне не влетело за это от Пейна. Но моя скромная персона обросла самыми разными слухами.
Меня называли и «мойщицей» и «гробовщиком», считая, что я ухаживаю за телами шиноби, которых Пейн забирал в свою башню. Ребята часто пытались нарваться на драку, и они, несомненно, вышли бы из неё победителями, но куда их скоростям, до скорости моих ног? Это было даже весело — наговорить им всяких гадостей, вывести из себя, а затем исчезнуть из виду в мгновение ока, забраться повыше и наблюдать за их метаниями. Но когда закрывалась дверь моей комнатки, все веселье из меня будто вытягивали, оставляя лишь острое чувство одиночества.
Что касается обучения… как только мне стало ясно, что в тайдзюцу я не преуспею, я решила сосредоточиться на другом. Шиноби Амэ редко прибегали к ядам, но при академии было отделение, готовящие аптекарей. Я записалась на многие курсы, так как спешила найти себя, чтобы не получить выволочку от Пейна. Я вообще старалась не мелькать перед глазами лидера Акацки. И это было не так уж и сложно, хоть мы и жили под одной крышей. Буквально.
Как-то раз, на занятиях мне стало скучно, и я начала смешивать все имеющиеся под рукой реагенты. Но вместо ожидаемого мною взрыва, — что может быть веселее этого? — или хотя бы эффектного шипения, у меня получился… лак. Я узнала об этом, когда пролила свое творение на стол. Но расстраивалась я не долго, а где-то только до тех пор, пока не выяснила, что его даже огонь не берёт. Этот случай пробудил во мне живой интерес к этому делу. И пусть бытовую химию я больше не изобретала, мне нравилось изготавливать новые лекарства и яды; подбирать ингредиенты. И очень скоро я перебрала все растения и букашек, которые были в Амэ и за его пределами. А мои успехи заинтересовали Пейна. Лидер, наконец, нашёл мне применение и теперь мне иногда поручали готовить не очень сложные снадобья для госпиталя и некоторые яды. А это приносило мне кое-какую прибыль.
Когда я впервые увидела мёртвое тело, то грохнулась в обморок там же где и стояла. Это случилось в академии. Надомной тогда потешались все кому не лень, но в тот день всем окончательно стало ясно, что шиноби из меня не выйдет никогда.
***
О событиях, предшествующих той неожиданной встрече я узнала многим позже, но поведаю я вам о них прямо сейчас…
***
Розоволосая куноичи со всех ног бежала в госпиталь. Несколько минут назад ей сообщили о чрезвычайном происшествии с одним из её пациентов: тот напал на санитаров и учинил погром в своей палате.
Девушка выбила дверь одним толчком и ворвалась в помещение. Вся мебель в некогда опрятной белой палате была или разбросана или в щепки сломана. В центре этого хаоса стояли двое потрёпанных санитаров. Окно палаты, находившееся на высоте пятого этажа, было распахнуто настеж, а пациента в помещении не было.
— Где она?! — грозно потребовала переволновавшаяся Харуно. Но, не дожидаясь ответа, ринулась к окну.
Пропажа нашлась сразу — пациентка с трудом балансировала на тонком декоративном карнизе. Несложно было догадаться, что она планирует взобраться повыше, чтобы спрыгнуть, но из-за препаратов циркуляция чакры в её теле была нестабильна. Она могла рухнуть вниз в любой момент, и наверняка сломала бы себе несколько костей.
Сакура перелезла через подоконник и пошла по стене, медленно приближаясь к пациентке, чтобы не спугнуть, и подняла руки вверх.
— Исариби, — осторожно позвала она, — Исариби, что ты делаешь? Что случилось?
Но Исариби упрямо продолжала двигаться вверх. Её руки и ноги дрожали от перенапряжения. Тело давно отвыкло от подобных действий.
Сакура с жалостью наблюдала за девочкой и снова пытаясь до неё достучаться:
— Исариби, давай вернёмся в палату, — но она не реагировала ни на просьбы, ни на своё имя, и тогда Харуно решала зайти с другой стороны. — Даже если ты прыгнешь, ты не умрёшь. Дождь был всю неделю, земля внизу размякла. Ты просто травмируешь себя и придётся несколько месяцев терпеть боль…
— Замолчи! — Истошно закричала девочка.
Её крик был таким неожиданным, что Сакура даже немного отпрянула назад. В её голосе было столько отчаяния и боли, что у шиноби сжалось сердце. Исариби повернула голову к ней и куноичи увидела, как по её щекам текут слёзы.
— Тебе никогда не понять. — Бесцветно произнесла она и прыгнула вниз.
Ринувшись следом, Харуно успела перехватить хрупкое тельце почти у самой земли. Девочка начала кричать и вырываться, но против силы Харуно все её попытки были тщетны. В конце концов куноичи это надоело и она просто её вырубила.
***
— Зачем ты это сделала?
Харуно сидела на табурете в белой, как снег палате своей пациентки. С неприятного происшествия прошло уже порядком трёх часов. За это время персонал заменил в помещении и сломанную мебель и прибрал последствия погрома. В распахнутое окно пробирались лучики заходящего солнца, а лёгкий ветерок лениво трепал шторы. О случившемся теперь напоминала только сама пациентка, крепко привязанная к койке ремнями.
Исариби, пришедшая в себя несколько минут назад, принялась буравить взглядом открытое окно и не отвечала. После неудачной попытки самоубийства многие закрывались. И сейчас было жизненно необходимо найти к ней подход. Но время шло, а девочка продолжала молчать.
— Исариби, если ты мне всё не объяснишь, я и вправду не смогу понять. — И тут Харуно лукавила, потому что о причинах попытки суицида она догадывалась, но было важно, чтобы девочка сама их назвала. — И помочь я тоже не смогу.
Сакура увидела, как большие чёрные глаза наполнились слезами, и ей хотелось бы верить, что они вызваны эмоциями, а не физиологией, от того что она так долго смотрела не моргая.
Сглотнув образовавшийся в горле ком и облизав пересохшие губы, неудавшаяся самоубийца обречённо пробурчала:
— Развяжи меня, и я всё расскажу.
Сакура привстала со своего места и принялась расстёгивать пряжки на ремнях, сковывающих верхнюю часть туловища девочки. Она не боялась новых необдуманных действий с её стороны. Исариби была не настолько глупа, да и, без её ведома, она и пальцем шевельнуть не успеет.
Получив свободу передвижений, девочка приподнялась на локтях и подтянула ноги к себе, отодвинувшись подальше от своего доктора. Оперевшись на стену, она волчонком уставилась на Харуно, спокойно занявшую своё место. Долго эта игра в гляделки не протянулась, и девочка сдалась под натиском уверенности в зелёных глазах. Несколько раз моргнув, Исариби откинула голову назад, как будто свысока оглядывая медика, а затем вынесла совершенно неожиданный вердикт:
— Знаешь, а у тебя красивая грудь.
Тонкие брови куноичи взметнулись вверх, демонстрируя её изумление. Сакуру поначалу покоробило от такого признания, но просочившиеся в голосе нотки зависти, не дали ей понять всё неправильно.
— Округлая, красивая, но она не выпирает. — Сакура не была уверена, что её щеки не сравнялись цветом с волосами, настолько она была смущена. — Я всегда хотела такую… И длинные, красивые ноги. Как у тебя. Но у меня никогда таких не будет.
Девочка поджала губы, словно горечь её собственных слов и впрямь была таковой на вкус. Исариби была доведена до отчаяния, и Сакура не могла её за это осуждать — за те четыре года, что она провела в Конохе, медики ни на шаг не приблизились к тому, чтобы помочь ей. Да и не особо старались, по-правде говоря. Харуно не раз отдавала предпочтение другим вещам и пациентам. И пока она строила из себя крутого специалиста, Исариби неотвратимо подходила к краю. Она устала бороться, и с этим уже ничего нельзя было поделать.
— Я ведь тебе в матери гожусь, Сакура-тян. Так зачем мне жить? Все шарахаются от моего вида… Я даже не могу пойти в бар и подцепить извращенца! — Она истерично рассмеялась. — Мне тридцать пять, а я даже не целовалась ни разу.
Исариби вновь замолчала, а Сакура обдумывала её слова, стараясь придумать, как всё исправить. Ведь всё что она сказала, было правдой, даже некоторые сотрудники больницы с большим трудом выносили внешний вид девочки, что уж говорить о простых людях и «сверстниках»? Сакуре было стыдно. Она так сосредоточилась на себе и своём становлении медика, что на одного из своих первых пациентов просто забила. Но в одном она была уверена совершенно, с её нынешним уровнем и записями Орочимару и его подручных об экспериментах над детьми, она смогла бы вылечить Исариби. Вот только записей у неё не было.
Глубоко вздохнув, она решилась на крайние меры:
— Хорошо, давай поступим так — дай мне месяц, месяц на то, чтобы найти способ лечения для тебя.
Исариби усмехнулась и возвела глаза к потолку, качнув головой из стороны в сторону.
— У вас были годы.
— Если я не управлюсь за этот месяц, я сама помогу тебе умереть. Быстро и безболезненно. Подумай сама, ты ждала столько лет, неужели какой-то месяц что-то изменит?
Исариби повернула к ней голову и, с садистской ухмылкой, безапелляционно заявила:
— Две недели.
Категория: Ангст | Добавил: Ohiko (17.03.2014)
| Автор: Wicked_Clown
Очень интересный фанфик. Понравилась, что к гг нет супер способностей, которые равны по силе биджу, Акацки недобрые няшки, а шиноби, убийцы, способные в любой момент убить того кто им мешает. Так же понравилось то, что гг недобрая фея, которая все делает добрыми, т.е похожа больше на реального человека, сюжет развивается постепенно. Спасибо за фанфик. Извиняюсь за ошипки в комментарии. Автору желаю удачи, здоровья и вдохновения.
Эта работа наконец-то кому-то нужна! Живой читатель!!! Ну, как я уже от писала в ЛС, я постараюсь дописать и напечатать 12 поскорее, но моё "скоро" понятие весьма растяжимое. Но я приложу усилия.
