Название: Fighting Emotions или Поглощённая Страстью
Автор: Natsumi
Бета: Отсутствует
Фандом: Naruto
Категория: Гет
Жанр: Ангст, экшн
Пейринг: Итачи\Микоми (OFC)
Персонажи: Большинство персонажей "Naruto”, в частности Саске, Дейдара, Тсунаде...
Рейтинг: NC-17
Дисклаймер: Все права на использованных персонажей принадлежат Кишимото Масаши
Предупреждения: Смерть ОС, IC, лимон, грейпфрут, спойлеры, макси.
Содержание: Идеальная, казалось бы, шиноби, следующая всем канонам и правилам своей профессии, оказывается в эмоционально-неустойчивом состоянии по причине появления одного, определённого человека. История о том, как хладнокровная куноичи проигрывает своим эмоциям и становится с головой поглощена ими – жизнь её рушится. Оказывается, она вовсе не идеальна, а совсем наоборот. Быть идеальным снаружи не значит быть идеальным внутри Прочтите – узнайте всё сами.
Статус: Не закончен

Тишина. Пустота. Холод. Темнота. Всё это – вполне привычная обстановка, неотъемлемые составляющие его жизни. Если бы всё было в розовых радостных тонах, а вокруг свет и счастье – значит, он попал в параллельную вселенную. Для него ничего так просто не бывает. Трудный путь – путь, на который он встал ещё будучи ребёнком. Выбор… Выбор ему предоставляли только мучительный, другого просто не было. И он стал на тот путь, сделал тот выбор. Туда, где он находился, он сам себя привёл - не Ками, не судьба, а именно он. Скрывать это не было смысла. Такой человек, как он, никогда не уходит от правды – он всегда смотрит ей прямо в глаза, причём всегда пересматривает её. Но не всегда в радость смотреть в глаза этой правде, так как порой не хочется, чтобы правда была правдой. И иногда, признав её, холодный разум всё равно упрямится и сопротивляется принять её последствия. Всё случившееся слишком непривычно, а последствия и вовсе нежелательны; лучше бы их не было.
Комната тёмная, шторы плотно завешаны, стоит глубокая ночь. Конечно, темно, но теперь видны всё очертания, тончайшие детали, не заметные даже острому глазу. Теперь он видит всё чётко и ясно. Видит хорошо, как никогда. Нет боли. Нет жжения. Нет ничего. Теперь ему не пришлось платить за силу вторую цену – он в своё время заплатил, а в этот раз заплатили за него. Нет, этот человек не был в ладах с благодарностью, совестью. Он не считал себя кому-то обязанным, кроме самого себя. Обязательства, возложенные на него девять лет назад, он уже выполнил. Кроме этого ему всегда было плевать на всех и вся. Было. Он человек своенравный, гордый, высокомерный, эгоистичный. Но есть вещи, которых всего-то две было, к которым его эгоизм не относился. К этим вещам причислялось самопожертвование, которым этот человек, независимо от всего своего пофигизма и эгоцентричности, умудрялся обладать. Об этом его качестве на сегодняшний день знают семь человек. Трое из них знают, что он жив. Нужно надеться, что на этом всё и закончится. Те две вещи Учихи Итачи по-настоящему любил, не только дорожил и ценил – любил. И эти вещи он потерял, причём по собственной воле. Его глупый, маленький братии и Деревня Скрытого Листа. Из-за этих вещей Итачи обратил свою жизнь в ад по собственной воле. И ради своего брата он сам лишил себя этой жизни. Но, как всегда с ним бывает, лёгкий путь уйти из жизни избрать вновь не получилось. Нашёлся человек, который всё усложнил. Человек, вернувший ему эту его мучительную жизнь, в комплекте со слепотой. И даже тут черноглазый мастер гендзютсу не сошёл с пути. И правильно сделал. Ему всё тот же человек вернул свет, который, как полагалось, вернуть можно лишь одним-единственным способом. Всё тот же человек вернул ему шаринган, да ещё и с процентами. Просто так – ни за что. А лишь за то, что он есть. И Итачи это видел. Он читал это в твоих глаза, абзац за абзацем, строчку за строчкой. Ему твои причины ясны были, как день. Твои чувства были понятно изложены, как бы ты ни старалась их скрыть. Когда он всё узнал, возник вопрос: почему? Ты столько сделала для него, ничего не потребовала взамен, рисковала всем, а потому, что привязалась. А почему ты привязалась к нему? Ну разве можно привязаться к такому, как он? Всё, что он делал с тобой – насиловал твой мозг при каждой встрече, а однажды ночью это был уже не твой мозг, а ты сама. Хотя, можно ли назвать изнасилование в удовольствие изнасилованием? Нет. Да и знал бы он, что ты этого не хотела, он бы остановился. Но он всё знал. Он всегда всё знает. И сейчас он знает своё положение, он понимает, что вытекло из всего происшедшего. С одной стороны это было неправильно, но с другой… Нельзя сказать, что Итачи привязался к тебе сильно, нет, но относительно него это было неприемлемо. Лучше бы этого не было.
Безусловно, исходя из её образа жизни и внутренних проблем, можно было сразу сделать вывод, что она сорвётся. Она просто не могла бороться с эмоциями вечно. Однако проиграла она им даже быстрее, чем я полагал. Сейчас она другой человек. Что-то она в себе сохранила, что-то потеряла. Щикащи… Она просто так вылечила меня, зачем? Всё, что у нас с ней тогда было – половая связь. Через пару дней я выполнил миссию, а она просто вернула меня к жизни… Следовательно, уже тогда она… Именно по сей причине она взяла это… Чёрные глаза вдумчиво оглядели верёвочку с металлическими кружками на шее. Вылечила меня, вернула зрение, шаринган… Для меня никто не делал столько за всю жизнь. Для меня вообще никто ничего не делал. Я ничего для неё не сделал, разе что издевался над её мозгом, даже использовал на ней Мангекё. С самого начала я использовал её для своего плана, в своих целях… На её месте я бы и пальцем не пошевелил, не то чтобы спасал. Это просто глупо, безрассудно. Она привязалась ко мне и стала от этого слабее. Однако привязанность, вопреки канонам шиноби, необязательно делает человека слабее, а иногда даже наоборот – сильнее. Когда человеку есть за что бороться, кого защищать, то он считает для себя немыслимым умереть или проиграть. Именно поэтому, несмотря на яд, я смог выжить, только чтобы закончить миссию, умереть, облегчить жизнь Саске, сделать его героем и будущим нашего клана. Привязанности для каждого значат что-то своё, каждый по-своему их воспринимает. И уже от человека зависит, насколько сильным или же слабым он от этих связей станет. Признать, что я немного привык к ней, привязался – я признаю. Нет смысла бежать от правды. Только слабые люди бегут сами от себя. И то, что так произошло, мне вовсе не нравится. И было бы лучше без этого. Мне не нужны привязанности, не нужны связи. Но менять что-то уже поздно. Всё уже сделано. Теперь единственное, что я могу ожидать, это собственного устранения. Он не удовлетворит своё эго и самомнение, пока собственнолично меня не уничтожит. Про яд он уже догадался, он найдёт меня. И он знает, что я не собираюсь от него прятаться. В итоге я обречён на сражение с ним. Новую жизнь мне, несмотря на все твои старания, Микоми, навряд ли удастся начать. А ведь это было бы вполне возможно. И старший Учиха был совсем не против. В конце концов, если подумать, свою жизнь он закончил тогда, когда выполнил свою миссию, а сейчас миссия выполнена – есть чистый лист, который можно заполнить чем-то. Но, видимо, просто не судьба, как сказал бы Хьюга Неджи пару лет назад.
Именно в ту самую ночь, когда над тобой издевались всякие мстительницы, томноокий брюнет коротал бессонную ночь в четырёхугольном помещении. Комната казалась Итачи беспредметной. Его это не волновало, ему всегда было плевать. Да и сейчас тоже… но что-то было явно не то; чего-то не хватало. Вот только чего? Он как всегда пассивно сидел на подоконнике; отсутствующий взгляд устремлён просто вдаль. Тишина, одиночество – спутники черноглазого брюнета по жизни. Но сейчас они как-то не прельщали: что-то отсутствовало. Пока вы жили вместе всё то время, Учиха привык к твоей компании, к твоему молчанию, к коротким, но очень познавательным и цельным беседам, которые иногда всё же имели место. Молчание – золото, а немота уже совсем другое. Вы же не фонарные столбы, хотя именно такими вас и считали. Так или иначе нукенин чувствовал себя в твоём присутствии на порядок приятнее, чем один в этой четырёхугольной комнате. Однако сколько всего произошло в этой комнате, а сколько не произошло, а ещё большее могло произойти! Но… Вы оба выбрали одно и то же. Хотя, у тебя выбора не было – выбор был у него. Но был ли он уверен в нём? Было ли это выбором вовсе? Почему-то казалось, что нет – это не было выбором. Он просто не определился до конца, до этой крайней точки.
Встав с подоконника, молодой нукенин своим спокойным, уверенным шагом прошёл по комнате. Его взгляд устремился в угол. Там находился предмет твоей принадлежности – твоя катана, обёрнутая в сая. Катана, которая лишила жизни двух Акацуки, причём один попал под неё добровольно. Твоя катана, которую ты по непонятным причинам забыла. Как можно…! Твоё любимое оружие и…! Правда, ты тогда об этом не думала вовсе. Может, ты даже ещё и не обнаружила отсутствия меча. Учиха наклонился к предмету. Он обнажил лезвие; давно он не держал в руках катану, с тех самых пор, как… Просто не представилось возможности. А ведь Итачи, как и ты, был очень искусен в кэндзютсу. Держа перед собой сверкающее оружие, Учиха задумался о его владелице. Где она сейчас? Может её поймали? Может убили? Неважно, уже неважно. Вы больше не касаетесь друг друга, да и вряд ли увидитесь. Учиха спрятал меч обратно в сая, положив его на стол. Ему он явно пригодится: лишнее оружие не помешает. И всё же забыть о его владелице не так уж просто… И пусть тогда он всё же не до конца всё решил и обдумал, но то ,что произошло, было правильным и мудрым решением. Вам не нужны привязанности, ему не нужны… Наверное.

Мир снизу вверх не так приятен глазу, нежели обычный. Небо снизу, а сверху земля. Непривычно, право, но к этому быстро привыкаешь. Кроме того, твоя жизнь уже давно перевёрнута, всклочена и растоптана. Постепенно кровь начинает приливать к голове, становится нехорошо – чревато смертельным исходом, если они тебя не перевернут. Им же не труп нужно вешать, а живого человека, хотя после всего этого живой тебя не назовёшь. Уже двое суток ты не ела и не пила. Руки давно онемели и атрофировались, ибо по-прежнему были закованы в наручниках за спиной. Ощущение прозрачности стало нормой, пустота в животе не была так ощутима. Мечты о еде канули в лету, и будь ты обычным человеком, ты бы уже изголодалась и умерла. Но будучи капитаном АНБУ, тебе приходилось обходиться без еды и дольше. А сейчас вообще было всё равно, ибо ты представляла из себя безжизненную куклу, полуживого зомби, который просто доживает свою учесть до казни. Привяжи к тебе ниточки из чакры, ты бы была самой прекрасной марионеткой в руках опытного кукловода. Делать с тобой можно было бы что угодно и как угодно. Чувства уже отказывали, как и мозги. Думала ты крайне редко: то ли сил не было, то ли просто боялась. Такое полуживое существо просто закинули на плечо так же небрежно, как мешок с картошкой, и тащили уже пару дней. Порой ты теряла сознание, порой приходила в себя, но лучше было бы вовсе не приходить в себя. Твоя ненавистница больше тебя не трогала, лишь кидала злобные взгляды. Мстители – люди странные, порой невменяемые, порой глупые. Но Хаями выполнила часть своей мести – теперь ты живёшь иллюзией. Оставалось надеяться, что и умрёшь в ней.
«Хига-тайчо, может, хоть глоток этой с*ке дадим, а то она вот-вот умрёт, а миссию мы завалим, а?» пролепетал один из АНБУ, перепрыгивая с ветки на ветку.
«Чепуха. Она выживет, миссия уже выполнена, а до селения рукой подать» уверенно прокомментировала капитан, показывая свою "гуманность”.
«И всё же… После внедрения капсулы она стала какая-то странная или это после вашей техники? Всё пошло идеально по плану, но она какая-то не такая. Я работал с ней однажды, и сейчас создаётся впечатление, что это два разных человека, ей-Ками. Всё же я второй в командовании и имею право знать, каким образом всё так идеально получилось. Это всё же Акане Микоми, а не какая-нибудь там…» недоумевал шиноби. Синеволосая девушка ядовито ухмыльнулась, но маска скрывала её надменное удовлетворение.
«За её состояние я обязана не своей технике, а лекарству, которое было в капсуле. Между прочим, её изобретение. Как говорят, "Врач не чувствует вкус собственных лекарств”, и это правда, как выяснилось. Она не почувствовала ни проникновения капсулы, ни действия лекарства. Наверно, она была вымотана физически или эмоционально. Мой брат специализировался на суицидальных иллюзорных техниках, как и я. В своих гендзютсу он показывал уже умерших близких жертвы, а потом вынуждал её совершить сеппуку. На Акане это не подействовало. Я же делаю немного иначе: я показываю жертве смерть дорогого ей, любимого человека, причём самую страшную для жертвы смерть. Сначала я думала, что у неё такого человека нет, раз техника моего отоуто не смогла подействовать на неё – следовательно, умерших близких нет, а более всего вероятно, нет и живых. Но Данзо-сама почему-то одобрил мой план, несмотря на мои сомнения. И он был прав, однако у этой с*чки то ли иммунитет к гендзютсу, то ли она спец, тем не менее она бы распознала иллюзию сразу же, независимо от усталости или каких-то факторов. Но её же собственное лекарство сделало всё за меня: пока она убегала от нас, оно действовало. Итогом стала дестабилизация мозга. Она не может соображать нормально. Для человека с обычным умом и логикой, она мыслит посредственно, но относительно её аналитического мышления – она почти не соображает. Иллюзию она не в состоянии распознать, ибо мозг в неадекватном состоянии, чтобы оценить ситуацию трезво и здраво. Она думать может, сопоставлять что-то, но самого главного не видит и не понимает. Через какое-то время эффект закончится, и она придёт к осознанию и прозрению, но, полагаю, к тому моменту её уже повесят». Очень на это надеюсь. Сильно должна она была дорожить этим кем-то, коли ей так плохо, и она так легко попалась. Чем подавленнее эмоционально человек, тем лучше действует лекарство, исходя из её же записей. Как всё прекрасно сложилось.
Слипшиеся глаза ослепило светло-оранжевое, недавно взошедшее солнце. Глаза были закрыты, но оно всё равно нещадно их слепило. Открыв их, ты пожалела: казалось, солнце прожжёт сетчатку. Тебя несли всё с той же скоростью, не стремительно быстро, но и не безмятежно медленно. Порывами свежий утренний воздух проникал в твой организм, но легче не становилось. По крайней мере теперь они тебя нормально несли – всё не плыло вверх дном. Ты не знала, как скоро пришла в себя, но, скорее всего, прошло часа три. Ты аккуратно повернула голову, чтобы оглядеться – знакомый лес. Да-да, вы уже приближались к Конохагакуре; территория Страны Огня была узнаваемой почти в любом состоянии. Наверное, при мысли о возвращении, на ум пришла лишь горячо ожидаемая казнь – больше ничего. Ни встреча с Тсунаде, возможно, с Саске, ни укоризненные, разочарованные, полные отвращения и ненависти взгляды не волновали. Ты надеялась, что твоё прибытие не придадут огласке, но это было ошибочной надеждой. Да и какая разница, ведь казнь – публичное событие – всё равно придётся смотреть всем в глаза. Неприятно, но ты переживёшь, лишь бы побыстрее уйти из этого несчастного мира. В голове словно стёрлись мысли о том, что Коноху вот-вот атакуют Акацуки. Уже всё было бессмысленно. Толку, что настал новый день. Он всё равно ничего не принесёт с собой. Вот только ты и понятия не имела, какое значение в истории оставит этот, казалось бы, очередной заурядный день. Ты и понятия не имела, сколько жизней он может унести. Ты и не представляла, что человек, в сотнях тысяч километрах от тебя, тоже рискует жизнью. Обычный день, которому суждено стать фатальным для обеих сторон.
АНБУ наконец приближались к воротам, но что-то было не так. Слишком много чакр ощущалось впереди. Всё дело было в том, что задачей спецотряда АНБУ по поимке Акане Микоми, состоявшего из восьми верноподданных Данзо, было привести тебя в деревню живой, да и к тому же прямиком к Данзо – так, чтобы Тсунаде не узнала. Чего Данзо от тебя хотел было неизвестно, но миссия – есть миссия, поэтому целью твоих ловцов было проникнуть в своё же селение незамеченными. Вот только это у них не получится – не их день.
«В чём дело, Хига-тайчо? Почему столько наших шиноби патрулируют территорию так далеко от ворот? Что происходит?» возмутился один.
Синеволосая куноичи забеспокоилась: по всему периметру были шиноби Листа. Спрашивается: почему? Никто чрезвычайное положение не объявлял, атак не ожидалось. Жаль в дела по Акацуки подчинённых Данзо не посвящал. Ты уловила краем уха их разговор. Соображала ты туго, но всё поняла. Я думала, что Пейн уже сделает своё дело. Почему он медлит? Они только готовятся к его появлению, усиленно патрулируют территорию. Тсунаде получила моё послание, дэмо…
«Вакаримасен. Но нас не должны заметить. Изменница должна быть доставлена к Данзо-саме прежде, чем Хокаге-сама узнает о поимке. Мы должны действовать осторожно. Ику зо!».
Команда разделилась поровну, и вы осторожно продолжили свой путь. Ты вообще не парилась: теперь ещё и Данзо поиздевается над тобой… А этого человека ты ненавидела, эх, как ненавидела!!! Конечно, подчинённые Данзо блистательные шиноби, но те, кто верно подчиняются Хокаге, тоже не промах!
«Вы… её поймали?» удивлённый и знакомый тебе голос прозвучал поблизости. Хаями стиснула зубы – провал! Но можно ещё попытаться. И она попытается… Кареглазый джонин вытащил сенбон изо рта и удивлённо уставился на команду. Он такого не ожидал. Его взгляд устремился на твоё полуживое тело.
«Хай, поймали. Генма-сан, а в чём дело? На нас готовится нападение?»
«Хай, Хаями-сан, но не беспокойтесь, мы контролируем ситуацию» гордо заверил Ширануи.
«В таком случае мы приступим к завершению миссии и доставим изменницу к Хокаге-саме» победоносно ухмыльнувшись из-под маски, проговорила Хаями и прошла вперёд, остальные трое последовали за ней. Русоволосый шиноби кивнул и обернулся; он смерил твоё лицо исследующим взглядом и ужаснулся: нет, ты, конечно, предатель, но что они с тобой должны были сделать, чтобы ты выглядела, как с креста снятая?
«Эй, а она жива хоть?» поинтересовался парень с каким-то странным неодобрением.
«Безус­ловно» раздражённо ответила синеволосая мастерица гендзютсу.
«Знаете, вид у неё, как у трупа. Такое ощущение, что она не доживёт до того, как вы доставите её к воротам. Дайте-ка, я отнесу её к Шизуне, она поблизости, а вы займётесь отчётом».Какая разница? - Генма шиноби Листа, а ты уже на территории селения, миссия фактически выполнена. Да и состояние у тебя на вид было критическое. Неважно, кто тебя донесёт, не так ли? Ты не понимала, что там происходит, а лишь находилась в полу-отключке.
«Генм­а-сан, прошу вас не вмешиваться в выполнение нашей мисси» холодно заметила капитан. И она была права: лезть в дела АНБУ просто нелепость. Но Ширануи почему-то решил это сделать, видимо из-за своего отношения к тебе. Но что он мог поделать? Они – АНБУ.
«Ками-сама, маска… неужели она так сопротивлялась?» встревоженный голос раздался сзади. Шизуне, на этот раз одетая в форме джоннина, с неописуемым выражением лица буквально кинулась к тебе. Да, ты предала селение, но Шизуне, позлившись какое-то время, успокоилась. Ну, была она таким человеком, что сделаешь? Она верила в твоё доброе начало. «Ей помощь нужна, Генма, возьми её, а Хокаге-сама ждёт вас» невинно проинструктировала мастерица ядов. АНБУ – АНБУ, а у Шизуне был хороший авторитет, она была правой рукой Пятой, так что как-то противостоять её логичному решению было бы подозрительно.
В свою очередь твоя главная ненавистница перебарывала в себе весь гнев: то, что произошло – не самое удачное свершение событий, но миссия так или иначе выполнена. Теперь осталось доложить Данзо, чтобы тот проконтролировал Тсунаде и не допустил того, что она могла бы выкинуть ради твоего спасения.
«Как угодно» прошипела Хига и вместе со своей командой направилась докладывать Данзо. Генма тем временем аккуратно посадил тебя на ветку, оперев твою спину о ствол дерева. Этот молодой шиноби, несмотря на твою нынешнюю репутацию, не переставал импонировать тебе. После пары обломов в приставаниях он свыкся с мыслью, что ты не преступна и общался с тобой нормально. Ну нравилась ты ему, и не физически, а как сама девушка: неприступная, равнодушная, такая безразличная к мужчинам, карьеристка на поприще шиноби. Глядя на твоё замученное лицо, он всё равно испытывал к тебе жалость, что тебе бы не понравилось. Просто он был человечен. Да и эти люди почему-то не вселяли доверия, пусть они и шиноби Листа. Как ты должна была сопротивляться, чтобы тебя так пытали…! К его сведению, тебя и не пытали физически – это всё от моральных мук и голода. Ты с тяготой и слабостью опять открыла глаза – сначала ничего не поняла.
«Ты хоть жива?» спросил тебя джонин. Ты не поняла, почему к тебе так спокойно обращаются, без призрения. Но когда распознала личность человека, всё поняла. Откуда в шиноби Листа столько сострадания? Нормальный шиноби плюнул бы тебе в лицо.
«Не очень» промямлила ты, не в силах держаться, откинув голову назад. Лицо твоё было смертельно-белым, под глазами огромные мешки, сами глаза уставшие, неживые. Лицо украшали следы от синяков – последствия пары ударов Хаями. Выглядела ты хуже, чем всё было на самом деле. Шизуне принялась тебя осматривать. Спустя пару минут ещё двое знакомых тебе шиноби прибыли на место: Митараши и Морино.
«Хм… телесных повреждений нет, ничего такого, о чём стоило бы волноваться, но… Вид у неё, конечно, доказывает обратное. Похоже, она изголодалась. Вода есть?» черноглазый медик вопросила своего напарника. Тот кивнул и передал ей мизерную флягу с водой. Шизуне, приподняв твою голову, начала вливать жидкость в твои слегка приоткрытые губы. Ты поначалу не реагировала; была совсем в полубессознательном­ состоянии. Но потом ты начала жадно глотать прохладную, орошающую ротовую полость воду. Сразу стало намного легче. Ты уже успела позабыть это прекрасное ощущение утоления жажды. Пока Шизуне приводила тебя в себя, над вами грозно возвысились две фигуры, стоявшие на верхней ветке. Куноичи презрительно осматривала тебя, а шиноби лишь печально качал головой. Ибики был патриотом и предательства был не в силах простить - тогда он бы попросту себя предал. Но при виде тебя возникало некое чувство, совсем несхожее с жалостью – разочарование, причём глубочайшее. У тебя был такой талант, ты была таким прекрасным ниндзя, но… продалась силе. Как и многие предатели. Ибики знал чувство предательства не понаслышке: Идате тому доказательство.
«Хех, слабо они её, слишком мягкие АНБУ пошли…» с досадой пробормотала Анко. Ей было мало твоего состояния: предателей нужно было калечить, по её убеждению. Мастер психологической пытки видел в твоём состоянии другое. Значит, Данзо настоял на том, чтобы именно его команда отправилась за ней. Похоже, они морили её голодом. Что с её психикой я сказать не могу… Невероятно, и эту несчастную предательницу я учил тактикам допросов и психологическому воздействию. Полагаю, кто-то повоздействовал теперь на ней самой. Досадно терять такого шиноби, но она заслуживает казни. Связаться с Акацуки, будучи близкой ученицей Годайме и имея всё! Нет, это не глупо – это низко.
Тем временем Шизуне привела тебя в нормальное, ходячее состояние. Морально не полегчало, но хоть физически… Ты отвернулась, твои светлые волосы расстелились по лицу; они были взлохмачены. Всё тот же дырявый кровавый плащ был на тебе. Твоё лицо по-прежнему бледное, глаза неживые. Это лицо предательницы, что так слепо поддалась искушению власти, силе, что придерживалась естественного отбора, что считала чувства, морали и нравственности – глупостью, пустым звуком, что считала привязанности слабостью… Теперь, когда ты была официальным преступником, все именно такой видели твою сущность. Но они ошибались – люди меняются или же меняют людей, но разницы, как таковой, нет. Они просто другие. Ты другая. Но уже поздно… ты должна заплатить за предательство, как подобает безнравственной изменнице. Отвернулась ты потому, что просто не хотела смотреть в глаза Шизуне и Ибики: Шизуне ты знала слишком хорошо, а Морино… просто стыдно было перед тем, кто научил тебя многому.
«Эй, изменница, может, чего-нибудь скажешь, нэ? Как дела у Акацуки? Сколько платят? Мне просто интересно… Хр*нова предательница!!!» разъярённо возмутилась любительница данго, замахиваясь на тебя.
«Анко, очитсуите»
«Нет уж, Ибики, я врежу этой дряни так...!». Однако Морино перехватил руку бывшей ученицы Орочимару.
«Успокойся, Анко. Ибики-сан, что там?» поинтересовался Генма.
«Ничего. Чисто. Я всё же не понимаю, почему Тсунаде-сама так взволнованно объявила тревогу. Безусловно, Акацуки могут напасть, но, если уж они это и сделают, то сделают незаметно. Мы навряд ли будем способны это предвидеть. Тем более, им нужен Наруто, а посему им здесь делать нечего. Учитывая, что у них прекрасный шпион, они, более вероятно, осведомлены о том, что Наруто нет в селении» заключил Ибики, с укором простреливая тебя взглядом. Ты этого не видела, но чувствовала. Очевидно, Тсунаде никому не рассказала о письме и том, почему ты сбежала. Может двоим-троим, не более. А потому все и считали, что сбежала ты к Акацуки, докладывать обстановку. Но тогда Саске ещё не сбежал, а Наруто был в деревне. Но, видимо, смотря в глаза предателю, вызывающему лишь отвращение, с логикой советовались не все. Все были уверены, что ты всё знала и о побеге Саске, и о уходе Наруто, а значит, знали и они, Акацуки.
Нет в селении? Назе? Он же давно вернулся с Миобокузана. Наруто не покинет деревню, чтобы только отомстить за Джирайю. Он знает: Акацуки сами придут за ним. Тогда остаётся лишь… о, нет, соу на… Неужели я не справилась? Неужели он…?
«В таком случае нам нужно отвести её к Хокаге-саме, нэ?» задала риторический вопрос черноглазая куноичи, снимая с тебя наручники. Твои руки безжизненно свалились и повисли по обе стороны от тебя, бултыхаясь. Ты их не ощущала: они атрофировались. Шизуне заметила прибор блокирования каналов чакры на твоём запястье. Ты была безопасна, к чему же доводить тебя до изголодавшегося, полумёртвого состояния?
«Ладно, нам пора, нужно доложиться Годайме и отвести её…» пренебрежительно произнесла местоимение в конце Митараши. Генма помог тебе приподняться, и, закинув твою безжизненную руку себе через плечо, отправился с тобой вперёд, Шизуне рядом с ним. Последние двое плелись сзади. Пришло твоё время платить...

«Итачи, ты сам всё усложнил девять лет назад. Ни будь ты так предан селению, что так открыто и презренно нас дискриминировало, всё было бы проще. Мне их не жаль… они сами виноваты: не послушали меня, не поддержали, не пошли за мной… Но ты, Итачи, на голову выше их, тем не менее ты всё равно стоишь за это гнусное селение, правители которого просто не осознают, что они делают… Ты, несмотря на свою гениальность, оказался разочарованием» закончил спокойный голос.
Поток прохладного ветра разрушал тишину. Первые лучи раннего солнца просачивались сквозь листья могучих деревьев. Августовские утра всегда отличались чем-то особенным. Но это утро отличилось более всего. Ветер нещадно теребил смоляные пряди волос, сдувая их на лицо. Они скрывали от взора холодные, убийственные чёрные очи наследника шарингана, старшего наследника. Он стоял с каменным лицом, абсолютно равнодушен, спокоен, собран. Ни слова из сказанного Мадарой не возымело на него действие. Он гордо стоял напротив своего предка, абсолютно не тронутый напряжением обстановки. Он был, как всегда, рассудителен и спокоен. Понятное дело, что их разговор закончится фатальным исходом для одного из них. И Итачи был к этому готов. Ало-красный шаринган внимательно смотрел на Итачи. Кому-то бы этот взгляд показался бы стальным, но уж точно не черноглазому нукенину. Пусть Мадара и был сильнее в чём-то, он был старше, но хищником среди двоих был Итачи, хоть он предположительно должен быть жертвой. В нём была эта бесконечная угроза, необъяснимая сила над своим противником, даже пусть он сильнее и опытнее. В нём присутствует какое-то моральное превосходство, которое просто сложно перебороть. Однако Учиха Мадара, более вероятно, в состоянии это сделать.