Автор: Эльверт
Фандом: Naruto
Пейринги: Итачи/Саске, Итачи/Сакура, Саске/Сакура
Рейтинг: R
Жанр: romance/angst
Статус: завершен
Summary: Итачи ослеп от чрезмерного использования Мангекьо и побежден своим братом. Саске женился на Сакуре и собирается возродить свой клан. Xэппи-энд? Как бы не так.
Disclaimer: все не мое. Кишимото тут гений, а не я.
Предупреждение: инцест, гет!
На протяжении последних нескольких дней Сакура практически поселилась у
Итачи. Стоило ей закончить все дела в госпитале, как она сразу неслась
в переулок возле Ичираку, лишь иногда забегая по дороге в какой-нибудь
магазин. Домой она приходила только спать. Сакура словно стала
одержима, словно попала под влияние наркотика. Она с радостью помогала
Итачи по хозяйству: то готовила что-нибудь, то убиралась, то занималась
стиркой, – все с каким-то лихорадочным восторгом, будто желая сделать,
перечувствовать как можно больше, упиваясь загадочной, непонятной ей
самой свободой. Не нужно было ждать, не нужно было прятаться. Можно
просто… быть. Итачи же принимал ее заботу с какой-то доброжелательной
снисходительностью:с одной стороны, ему, несомненно, нравился порядок и
почти семейный уют, появившийся в доме, а с другой – похоже, ему было
попросту любопытно.
О Саске они больше не говорили.
Сама Сакура
поначалу старалась поменьше думать о нездоровых увлечениях своего мужа,
но постепенно, к изумлению своему, обнаружила, что ей почему-то… все
равно. Она не злилась на него. Ни капельки. Не обижалась, не
проклинала. Сакура смирилась с этим – причем отчасти потому, что в
чем-то его понимала.
Все, что она испытывала к Саске, - это жалость.
Невозможно ненавидеть человека, которого жалеешь. Но это не делало ее отношений с ним легче.
Да,
Сакура наслаждалась всем, что могла дать ей ее нынешняя жизнь, но
смутный, навязчивый страх не оставлял ее, постоянно пульсируя где-то в
висках. Она не знала, как быть дальше. Сакура словно оказалась между
старшим и младшим братьями: она тосковала по Саске, и при этом ее
непреодолимо тянуло к Итачи. Сама еще полностью не понимая своих чувств
ни к одному из них, молодая женщина мучительно пыталась разобраться в
создавшемся положении.
Сакура попросту запуталась.
Но рано или поздно она должна была что-то решить.
Это
был один из ставших уже привычными вечеров, когда они сидели на кухне и
пили чай. За окном было уже совсем темно, но здесь, в помещении, горел
яркий свет и разливался уютный аромат жасмина. В раковине лежали пустые
тарелки, оставшиеся после приготовленного Сакурой ужина. О желтый
абажур билась запоздавшая бабочка, отбрасывая на поверхность стола
маленькую танцующую тень.
Сакура рассеянно вертела в руках чашку, наблюдая за легкими облачками пара, поднимавшимися от нее и растворявшимися в воздухе.
- Итачи-сан…- медленно произнесла она. - Знаете… я не хочу носить его детей.
Он аккуратно отпил из своей кружки.
- Почему?
Сакура тихо вздохнула, чувствуя, как дрожит и съеживается что-то внутри.
- Просто… не хочу.
- Мне казалось, вы любите его.
-
Люблю, - согласилась Сакура, продолжая сверлить взглядом свою чашку, -
Но я не хочу, не могу быть… вещью. Чем-то, что используют. Это больно…
Очень больно. Когда… Когда он спит со мной… Я почти забываю о том, что
люблю его. Он не любовью со мной занимается, он свой клан возрождает.
Она
замолчала. Казалось бы, сейчас она должна быть на грани слез, к горлу
должен подступать комок – но ничего этого не было. Только тупая боль в
сердце и холодная констатация фактов.
Сакура хмыкнула и с горечью добавила:
- Ему надо было бы на инкубаторе жениться, право-слово!
Уголки губ Итачи дрогнули в еле заметной улыбке.
- Не думаю, что вы были бы счастливы тогда.
Сакура вздохнула и невесело рассмеялась, отпуская наконец кружку.
- Пожалуй, что так…
Почему, почему, почему все получилось именно так? Почему, черт возьми, ею попросту пользуется ее любимый мужчина?
Угораздило же ее попасть в такой переплет…
Она по-прежнему любила Саске, но жить так больше не могла.
А
самое смешное – вот она сидит в компании того самого человека, что
отнял у нее мужа, и не чувствует ни злости, ни ревности. А чувствует
всю ту же тупую ноющую тоску.
Остаток вечера они провели в молчании. Когда Сакура спохватилась, часы уже пробили двенадцать.
- Ох, кажется, я у вас засиделась… Простите, - она поднялась, отставляя в сторону опустевшую чашку.
Итачи
жестом успокоил ее, показав, что все в порядке. Он собрал со стола
посуду и сложил в раковину, а потом повернулся к ней и внезапно
предложил:
- Уже поздно. Если хотите, можете остаться на ночь у
меня. Тем более, - он усмехнулся, - Завтра у вас выходной, и на работу
вам спешить не надо.
Сакура смущенно покраснела, вспоминая свой поспешный побег из дома Итачи в то утро.
- С удовольствием. Спасибо.
Все так просто… так обыденно.
Он
провожает ее наверх, в свою спальню. Открывает дверь, не зажигая света,
начинает искать в гардеробе что-то из одежды, кладет выбранные вещи на
стул. Сакура все это время сидит на кровати, безмолвно наблюдая за ним,
и в зеленых глазах плещутся смешанные, непонятные эмоции. Он собирается
уходить, но она порывистым, каким-то умоляющим жестом хватает его за
руку.
- Итачи-сан… - почти шепчет она. - Останьтесь!
Ее голос дрожит, а рука осторожно сжимает его запястье.
- Пожалуйста… - чуть слышно добавляет она.
Пару мгновений он медлит, словно раздумывая, а потом едва заметно улыбается и садится рядом с ней.
Сакура
сдавленно вздыхает, чувствуя, как болезненная тоска внутри становится
сильнее, чуть не раздирая сердце. Она поднимает свободную руку и робко,
будто не веря в происходящее, дотрагивается до его щеки. Мягкая,
успокаивающая прохлада его кожи – такая близкая, такая настоящая. Не
сон. Реальность. Это словно придает Сакуре смелости, и она протягивает
вторую руку, осторожно отводит в сторону мешающие пряди, полностью
открывая его лицо.
Полоски света, падающей из-за полуприкрытой
двери, недостаточно, чтобы разогнать мрак, царящий в комнате, но вполне
хватает, чтобы видеть. И Сакура смотрит – прямо в безжизненные черные
глаза, и их слепота больше не пугает ее. Она смотрит, пристально,
внимательно, аккуратно запоминая каждую его черточку, пока, наконец,
мысль не оформляется в ее голове полностью, четко и ясно, так, чтобы не
могло возникнуть никаких иллюзий.
Не Саске.
Внутренняя Сакура
пытается сказать что-то, что выглядит скорее сплошным потоком из
вопросительных знаков – она хочет спросить все и сразу, но невозможно
облечь в слова всю гамму чувств и переживаний, что заполняют жизнь
Сакуры в последнее время. А потому она отмахивается от этих вопросов;
сейчас не время. Только не сейчас.
Она легко проводит кончиками
пальцев по его ресницам, касается век и осторожно опускает их; а потом
Сакура слегка наклоняет его голову и нежно целует его в закрытые глаза.
Она немного отстраняется и вновь смотрит ему в лицо; что-то прозрачное,
светлое и хрупкое трепещет у нее в груди. Она тянется к нему – почти
неосознанно – и внезапно ощущает его губы на своих. Сакура вздрагивает
от удивления и напрягается, но лишь на мгновение; а потом приходит
восхитительное чувство легкости. Оно захлестывает ее, когда она
позволяет ему целовать себя, и Сакура отвечает – горячо и пылко, со
всей страстью, на которую способна молодая недоласканная женщина.
-
Итачи… - шепчет она, отбросив свое обычное «-сан». Его руки опускаются
ей на талию, ее – обвивают его шею, и она забывает обо всем.
Он не
груб и не холоден с ней, наоборот – он деликатен и почти…ласков. Но
всегда, даже когда она прогибается ему навстречу, выкрикивая его имя, а
он тихо вздыхает, содрогаясь всем телом, она чувствует, что Итачи
немного отстранен. Всегда – не здесь, всегда – вне. Она принимает это,
как принимают мелкие привычки и свойства характера близкого человека.
И, задыхаясь и дрожа под его прикосновениями, она понимает, что он
никогда полностью не принадлежал этому миру и никогда не будет. Но это
странным образом ее не огорчает. Ей достаточно такой любви.
Да, он – не Саске. Но она любит его не так, как Саске.
Его
кровать слишком узка для двоих, и она засыпает, крепко прижавшись к
нему, запутавшись пальцами в его рассыпавшихся волосах. И последнее,
что проскальзывает в ее затухающем сознании – это понимание того, что
ей удивительно, невероятно хорошо.
* * *
- Ну вот, вы уже
поправляетесь. Еще пара дней в больнице, и сможете отправиться домой, -
Сакура улыбнулась чуунину средних лет, тревожно ожидавшему результатов
осмотра. Тот расслабился и благодарно улыбнулся ей в ответ. Сакура
сделала пару записей в своем блокноте и собиралась уже отправляться к
следующему пациенту, когда дверь в палату внезапно распахнулась.
-
Сакура-сан! – выпалила молодая медсестра, опираясь о косяк и с трудом
переводя дыхание. - Они вернулись! Скорее, там есть тяжелораненые!
Сакуре
не нужно было говорить, кто вернулся – она поняла это и без слов. В
сердце проник леденящий страх – раненые? Боги, пусть с ним все будет в
порядке! Не глядя засунув блокнот в карман, Сакура побежала за
медсестрой вниз.
В холле царила суета, со стороны казавшаяся
просто хаосом. Сакура проталкивалась сквозь толпу, ловко лавируя между
носилками и снующим во все стороны медперсоналом, отдавая короткие
распоряжения и автоматически оценивая состояние раненых. Лица, которое
она искала, нигде не было видно.
«Что с ним? Невредим? Отстал? Убит..?»
- Сакура!
Ее
словно поразило электрическим разрядом. Она обернулась на знакомый
голос и чуть не разрыдалась от облегчения: Саске стоял у выхода,
пытаясь пробраться к ней, - бледный, потрепанный, с перевязанной рукой,
но – живой.
- Саске! – Сакура кинулась к нему, мгновенно забыв обо всем, не видя ничего, кроме усталой улыбки на дорогом лице.
Он поймал ее на ходу и заключил в объятия, слегка поморщившись от боли в поврежденной руке.
- Ну-ну, Сакура, все хорошо…
-
Саске… Ты живой! – она подняла на него лучащийся счастьем взгляд. -
Когда мне сообщили про раненых, я так напугалась! Я думала… - тут она
спохватилась, и инстинкты врача взяли свое. - Твоя рука! Что с ней?
- Да все в порядке, - отмахнулся он, - Ничего серьезного, просто царапина.
- Ага, знаю я ваши «царапины», - хмыкнула Сакура, - Мужчины… Акико, эй, Акико!
Темноволосая
девушка в медицинском халате обернулась на зов Сакуры и сразу же
подошла к ним, вежливо поклонилась Саске и замерла, ожидая распоряжений
начальницы.
- Акико, отведи его в палату и позаботься о его руке.
Если, вопреки его заверениям, там что-то серьезное, немедленно сообщи
мне. Саске, - она повернулась к мужу, - Мне придется тебя покинуть – у
нас несколько критических случаев, и срочно требуется моя помощь. Еще
увидимся, - она мягко улыбнулась ему, легонько чмокнула в щеку и
умчалась в сторону операционной.
* * *
Сакура вышла из
отделения усиленной терапии, аккуратно прикрыв за собой дверь, и устало
облокотилась о подоконник, прислонившись лбом к стеклу. Все. Больше
ничьей жизни не угрожает опасность. Но как же она вымоталась! А еще
предстояло осмотреть остальных пострадавших…
Пару часов назад
заходила Цунаде: Пятая Xокаге, понимая, что командир отряда не в том
состоянии, чтобы отчитываться перед ней по всей форме, пришла сама,
чтобы подробно расспросить его о результатах миссии. Сакура кратко
объяснила ей, где найти Саске, и тут же вернулась к пациентам.
Она тяжело вздохнула, собираясь с силами, и покосилась на свое бледное отражение на оконном стекле. Так, надо работать…
Чья-то теплая рука легла ей на плечо.
- Сакура.
Она
повернулась. Саске выглядел более-менее хорошо – его плечо было заново
перебинтовано, а царапины на лице полностью залечены. Сакура наконец-то
по-настоящему свободно ему улыбнулась, обняла и горячо поцеловала мужа.
- Как ты? – спросила она, когда они, наконец, расцепили объятия. - Xокаге к тебе заxодила? Что с заданием?
Он махнул здоровой рукой.
- Акико-сан сказала, что все в порядке, через пару дней повязку уже можно будет снять. Она неплохой врач. Твоя ученица?
Сакура кивнула.
-
А миссия… - он помрачнел. - Что ж… Можно, конечно, сказать, что она
завершилась успехом… Но мы потеряли двенадцать человек, а четверых
едва-едва успели донести до Конохи. Впрочем, ты и сама видела.
-
Да, - тихо согласилась она, вспоминая изуродованные тела шиноби,
которые с трудом, постепенно, возвращала к жизни, словно собирая
какой-то кошмарный конструктор.
- Я, собственно, кое-что хотел попросить, - Саске заглянул ей в глаза. - Ты сейчас обход будешь совершать?
- Да.
- Не против, если я пройдусь с тобой? В конце концов, это мои люди, и я за них в ответе.
В глазах Саске сквозило искреннее беспокойство, и Сакура кивнула, успокаивающе положив руку ему на плечо.
- Конечно, можно. Пошли, только халат сначала тебе найдем.
Медики
славно постарались – состояние всех раненых стабилизировалась. Саске
внимательно оглядывал каждого из них, с некоторыми обменивался парой
слов, и Сакура не могла мысленно не улыбнуться – видеть своего мужа
таким было… радостно. Заботливым. Человечным. Нормальным.
Обход
подошел к концу, и супруги Учиха остановились в коридоре возле кабинета
Сакуры. Саске неуверенно потоптался на пороге и покосился на часы. Было
еще только семь вечера.
Сакура открыла дверь, но не спешила входить.
Вместо этого она внезапно отпустила ручку и повернулась к нему. Зеленые
глаза встретились с черными, и Саске вопросительно посмотрел на жену.
- Сакура?
Она
на секунду опустила веки, будто принимая какое-то важное для себя
решение, а потом взглянула ему прямо в лицо и мягко произнесла.
-
Вот что, Саске. Мне сейчас нельзя покидать госпиталь – дел полно, сам
понимаешь. Так что ты иди, пожалуй, домой. Отдохни, поспи, поешь
чего-нибудь – кажется, в холодильнике что-то оставалось. А вечером я
приду и приготовлю тебе что-нибудь вкусное. Xорошо? – она тепло
посмотрела на мужа.
В глубине черных глаз Саске что-то вспыхнуло, а потом в них внезапно появилась… благодарность. Благодарность и облегчение.
- Хорошо, - он свободно и как-то светло улыбнулся ей в ответ, - Во сколько тебя ждать?
Сакура мысленно прикинула, сколько времени ему понадобится.
- Где-то часов в одиннадцать, - наконец, решила она. - Поздновато, конечно, но у нас сейчас экстренная ситуация.
- Да я понимаю, - Саске кивнул. - Что ж, тогда я пойду, пожалуй.
- Ага. Не грусти, - она подмигнула ему, чувствуя, как на миг болезненно сжалось сердце.
Саске
собирался было уходить, а потом внезапно остановился, окинул ее быстрым
взглядом, подошел к ней и неожиданно нежно поцеловал в губы.
- Спасибо, Сакура, - тихо проговорил он, отводя взгляд. - Увидимся вечером.
- Пока, - прошептала она, и Саске исчез за поворотом.
Она
ошеломленно коснулась своих губ, а потом еле слышно вздохнула и вошла в
кабинет. Выглянув из окна, она увидела Саске, чуть не выбегающего из
ворот больницы и направляющегося по дороге, ведущей в сторону Ичираку
рамена.
«Надеюсь, ему хватит времени».
«Итачи будет рад ему», - заметила ее внутренняя сущность.
Сакура сжала губы и отвернулась от окна.
* * *
Жизнь
снова вернулась в обычное русло. Саске «задерживался на работе», Сакура
ждала его дома, лишь изредка получая шанс ненадолго зайти к Итачи. Все
было как раньше, но только теперь это стало Сакуре… в тягость. За те
недолгие две недели, пока Саске отсутствовал, что-то изменилось, и во
время его «задержек» Сакура беспокойно бродила по дому, не в силах
усидеть на одном месте. Пару раз она даже пришла в знакомый переулок и
долго топталась возле дома Итачи, не зная, что ей делать и зачем она
вообще сюда явилась. Зайти внутрь она не могла, и оттого начинала
страшно злиться на мужа. Только то, что Итачи приходился ему братом,
давало Саске возможность видеться с ним, сколько ему было угодно, а
все, что оставалось Сакуре – это стоять на улице, сверля взглядом
закрытую дверь.
«Пусти меня к нему!» - словно кричало что-то у нее внутри, а кулаки непроизвольно сжимались.
Она ревновала. Вот только она так до сих пор и не определилась, кого к кому.
Но
при этом было у Сакуры и то, что согревало ее в такие минуты – тайное
преимущество, факт, о котором Саске не знал, но который порой вызывал у
Сакуры усмешку, наполненную каким-то по-детски наивным и жестоким
торжеством. Xотелось показать ему язык и пропеть что-то вроде: «Эй,
Саске, у меня есть что-то, чего нет у тебя! Ла-ла-ла, умри от зависти!»
Сакура знала, что должна бы испытывать стыд. Она изменила мужу. Она
изменила Саске, ее любимому Саске! Но почему-то стыда не было, как не
было и сожаления. Сакура была счастлива, что сделала это.
А еще – Сакуре хотелось бы, чтобы это повторилось вновь.
И
все же, чем дальше они жили вместе, тем больше Сакура понимала, что
испытывает к мужу… жалость. Его одурманенные, полупьяные, но оттого еще
более несчастные глаза, когда поздно вечером он приходил домой… Саске
словно изо всех сил пытался удержать в себе и не выдать огромного
напряжения, разрывающего его изнутри.
Сакура любила его нежной,
почти материнской любовью, и когда он застывал, упершись взглядом в
пространство, а на лице его появлялось странное, печальное выражение,
Сакуре хотелось подойти к нему, обнять, прижать к груди, окружить его
своим теплом… Унять агонию, неотступно терзающую его день за днем.
Это противоречие сводило ее с ума. Сакура ненавидела неопределенность.
* * *
Саске
возвращался домой после очередного визита к Итачи. Осень уже полностью
вступила в свои права, и ночной ветер был ледяным; он задувал под
одежду и заставлял Саске ежиться от холода. Впрочем, сейчас его мысли
были заняты совсем другим.
Итачи. Разумом Саске прекрасно понимал,
что его брат медленно сводит его с ума, но чувства, эмоции были
сильнее. Они приковали его к Итачи невидимыми цепями, и все, чего желал
Саске – это оказаться как можно ближе к Нии-сану, быть с ним,
принадлежать ему, стать частью его. Невозможное, безнадежное желание.
Но
было еще что-то, что лишало младшего Учиху покоя. Сколько бы Саске не
пытался бежать от воспоминаний, они были неотъемлемой частью его, тем,
чем он жил на протяжении многих лет. И, несмотря на все те чувства,
которые он испытывал к брату, прошлое не желало так просто его
отпускать.
Кем бы ни был Итачи – сумасшедшим, гением, его возлюбленным, его братом – он все равно оставался им.
Убийцей их родителей.
-
Нии-сан, - Саске сидел на диване рядом с братом, сжимая его ладони в
своих, - Скажи мне, что этого не было... – голос Учихи-младшего стал
умоляющим. Он робко поднял взгляд на Итачи, боясь неловким движением
разрушить безумную надежду. - Просто скажи, и я поверю!
- Это
было, - не меняясь в лице, ответил Итачи. Саске вздрогнул, и из его
груди вырвался судорожный всхлип. Он закрыл глаза и опустил голову,
прислоняя бледные руки брата к своему разгоряченному лбу. К горлу
подступила горечь.
- Нии-сан…
Саске вздохнул и тряхнул головой,
подходя к воротам поместья Учиха. Только ему начало казаться, что в его
жизни все наконец-то было просто и ясно… И опять он не в силах
разобраться в собственных проблемах. Сколько он себя помнил, Итачи
всегда привносил в его жизнь лишь смятение и путаницу, всегда заставлял
его колебаться и мучиться чем-то непонятным.
А самое страшное – Саске был готов его простить.
Дверь открылась, и на пороге появилась радостная Сакура.
- А вот и ты, Саске! – просияла она. - Заходи скорее, на улице холодрыга страшная!
Глядя
на ее открытое лицо, Саске невольно ощутил укол совести. Бедняжка,
ничего-то она не знает… Хотя нет, скорее – счастливица. Все, что от нее
требуется – это жить себе припеваючи женой ее ненаглядного «Саске-куна»
да рожать ему детей.
Молодой Учиха слегка качнул головой в ответ на свои мысли и проследовал за ней в дом.
Жизнь продолжилась.
* * *
- Сакура.
- Да, Саске? – откликнулась та, не отвлекаясь от своего занятия – она мыла посуду.
- У меня к тебе серьезная просьба. Я хочу, чтобы ты сделала тест на бесплодие.
Сакура замерла с недомытой тарелкой в руках. Мысли словно застыли, пораженные этими словами.
- Ты хочешь – что? – она ошеломленно повернулась к нему. Саске спокойно смотрел на нее поверх газеты, которую только что читал.
-
Я хочу, чтобы ты сделала тест на бесплодие. Мы живем вместе уже больше
полугода, а ты так до сих пор и не забеременела, - Саске аккуратно
сложил газету.
Первый шок прошел, и на смену ему явилась холодная ярость.
-
Бесплодие, значит… Понятно. А вот скажи мне, Саске… Если я и вправду
бесплодна… Что ты будешь делать? – Сакура сощурилась, прожигая мужа
оценивающим взглядом.
Саске выдержал его, не моргнув.
- Там посмотрим.
-
Ага. Посмотрим, говоришь, - гнев, закипающий внутри нее, начал
прорываться наружу. - Тогда ответь еще на один вопрос. Если бы ты
заранее знал, что я не могу иметь детей, женился бы ты на мне тогда?
Саске промолчал.
- Не заводись, - наконец бросил он.
-
«Не заводись»?! – вспыхнула Сакура, - Знаешь что, Саске? С меня хватит.
Я достаточно терпела, настала моя очередь высказать тебе все, что я
думаю. И не смей меня перебивать! Мне надоело твое отношение ко мне. Я
тебе не какая-то вещь, которой ты владеешь и с которой ты можешь
обращаться, как тебе угодно. Я не собираюсь, подобно ей, безропотно
сносить любые твои выходки. У меня есть чувства, Саске, я, черт возьми,
живой человек, а не машина по производству твоих отпрысков! - Она
остановилась, переводя дыхание. Ее щеки раскраснелись, глаза сверкали.
-
Я не заставлял тебя выходить за меня замуж, - Саске, похоже, тоже начал
распаляться, - Это было исключительно твое решение. И, помнится, именно
ты скакала за мной несколько лет с этим своим «Саске-кун!»
Замечание попало точно в цель – сердце Сакуры пронзила острая боль, а к глазам подступили слезы.
-
А ты – ты никогда не обращал на меня внимания! – выпалила она, резким
жестом отставляя тарелку в сторону и отряхивая руки. - Неужели ты не
понимаешь, что я ощутила, когда ты сделал мне предложение?! Я поверила
тебе, Саске, поверила, что ты, наконец-то, полюбил меня! Неужели ты
стал совсем бесчувственным, неужели не можешь понять, что ты со мной
сделал?!
- Ах, значит, понять? – Саске привстал из-за стола, в его
голосе тоже появились повышенные тона, - А ты, Сакура, ты хоть раз
попыталась понять меня? «Саске-кун, Саске-кун!» - передразнил он, - За
этими своими воплями ты хоть раз попыталась разглядеть меня настоящего,
без розовой дымки твоих дурацких фантазий?!
- Идиот! – выкрикнула
Сакура, раздраженно смахивая катящиеся по щекам слезы. - Слепой,
самовлюбленный придурок! Я всегда пыталась понять тебя! Все это время!
Я, черт возьми, пыталась! Но ты – ты хоть раз позволил? Ты отталкивал
от себя всех, кто пытался приблизиться к тебе, вел себя так надменно!
Мрачный мститель, герой-одиночка! – язвительно процедила она. - И
теперь ты упрекаешь меня в том, что я тебя не понимаю! Но знаешь что,
Саске? Я тебя понимаю. Я как никто понимаю, что ты просто больной,
одержимый невротик! Ты избалован всеобщим восхищением, жалостью,
признанием твоей исключительности! «Ах, это Саске, последний выживший
из клана Учиха! Аx, как он несчастен! Ах, какая тяжелая и трагичная
судьба!»
- Не смей! – Саске побледнел, привставая со стула и
сжимая пальцами край стола. - Не смей, слышишь!!! Ты ничего не знаешь,
ты никогда не поймешь! Мой клан был уничтожен, и я обязан возродить
его, возродить Шаринган! – он задыхался, захлебываясь словами, а его
глаза горели жутким сумасшедшим огнем.
- Клан, клан, клан! –
Сакура сорвалась на крик. - Все, о чем ты можешь думать, это твой
чертов клан! Проснись, Саске! Я знаю, тебе пришлось многое вынести, но
нельзя все время жить в прошлом, жить прошлым! Оглянись – вокруг тебя
есть множество важных и радостных вещей, помимо твоего идиотского
клана! Прекрати быть таким эгоистом – я, Наруто, Какаши, все остальные
– мы любим тебя не за Шаринган, не за твои способности! Твой…
«Твой брат любит тебя не за то, что ты - Учиха», - чуть не вырвалось у Сакуры, но она вовремя спохватилась.
-
Я – эгоист?! Это ты здесь эгоистка, Сакура! Ты думаешь только о себе, о
своих мелких девчачьих эмоциях! Если ты не желаешь мне помочь, я всегда
найду себе другую. Да любая девушка в Конохе умрет от счастья, если
Учиха Саске предложит ей стать его женой!
- Что, хочешь изуродовать
жизнь еще одной девушке? Меня тебе мало?! – Сакуру трясло, и она лишь
каким-то чудом удерживала себя от того, чтобы не накинуться на него с
кулаками.
- Не все так привередливы, как ты.
Вот тут Сакура не выдержала. Она замахнулась, собираясь дать ему пощечину, но Саске перехватил ее руку.
- Мерзавец! – выкрикнула она ему в лицо.
- Истеричка!
- Отпусти меня! – она вырвалась и отскочила на пару шагов, а потом посмотрела ему прямо в глаза и резко выдохнула:
- Я ведь любила тебя, Саске… Действительно любила. А ты – ты сделал все, чтобы эту любовь убить.
С
этими словами она повернулась и выбежала из кухни. В прихожей
послышались сдавленные всхлипы, шорох надеваемой обуви и грохот входной
двери. Саске остался на один в опустевшей кухне.
* * *
Сакура
бежала по улице, размазывая по щекам слезы. Случайные прохожие в ужасе
шарахались от расстроенной девушке, но она их даже не замечала. Она
почти не помнила, как оказалась в переулке у Ичираку, как чуть не
бросилась на знакомую дверь, как дрожащими пальцами жала на кнопку
звонка. Наконец, раздались шаги, замок щелкнул, и Сакура практически
упала в объятия Итачи. Тот ошеломленно замер.
- Итачи-сан… -
выдавила Сакура сквозь сотрясавшие ее рыдания, судорожно цепляясь за
его рубашку. Учиха-старший, наконец, оправился от изумления и,
осторожно приобняв ее за плечи, закрыл дверь и отвел плачущую девушку в
гостиную.
Мягко усадив ее на диван, он опустился рядом, а Сакура
уткнулась лицом ему в грудь и окончательно разрыдалась. Итачи ничего не
говорил, позволяя ей выплакаться, и только легонько поглаживал ее по
растрепавшимся волосам.
Прошло несколько минут, и, наконец, она начала успокаиваться.
- Я ненавижу его… - прошептала Сакура, прижимаясь щекой к мокрой от слез ткани.
- Что случилось? – немного помолчав, спросил Итачи.
Сакура
прикрыла покрасневшие глаза, доверчиво опустив голову ему на грудь, и
ровным, бесцветным голосом пересказала ему их с Саске «разговор».
- Понятно, - Итачи слегка покачал головой. - Все-таки мой брат – полный глупец.
Сакура усмехнулась сквозь слезы.
- Но вы его все равно любите… верно? – она взглянула ему в лицо.
Итачи промолчал.
Сакура
продолжала все так же задумчиво смотреть на него. Он так и остался для
нее Итачи-саном – она не смогла называть его просто по имени, несмотря
ни на что. И тем не менее, их связывало нечто большее, чем просто
симпатия или влечение. Они были скованы друг с другом, причем дважды:
один раз – между собой, и второй – через третьего человека,
принадлежащего замкнутому кругу, огороженному именем Учиха.
Саске.
Третий.
Горло
сжал болезненный спазм. Сакура чувствовала себя брошенной, преданной.
Внезапное чувство дежа-вю нахлынуло на нее, и молодая женщина помимо
воли улыбнулась своим мыслям. Забавно – всего несколько недель назад
они уже находились в практически таком же положении – она плачет у
Итачи на груди, а имя Саске отдается в ушах пульсирующим шумом.
Дежа-вю.
Совпадение – или..?
Или так и должно быть.
Она
протянула руку и мягко коснулась его щеки, отводя в сторону закрывающие
глаза пряди волос. Сакура с неожиданной для нее самой нежностью
всматривалась в его лицо; сердце сжималось от острой тоски - и еще
чего-то.
- Итачи-сан, - выдохнула она, - Итачи-сан, знаете… Я… Я вас…
Из прихожей донесся звук отпираемого замка, и входная дверь хлопнула.
Сакура замерла в растерянности; увлеченная своими чувствами, она не сразу сообразила, что происходит и что нужно делать.
Быстрые нервные шаги прокатились по коридору и приблизились к гостиной.
- Итачи, ты не представляешь, что Сакура… - слова оборвались, повиснув в воздухе.
В
дверном проеме стоял Саске; его рот был приоткрыт, а на лице застыло
выражение шока и ужаса - он словно не желал верить в то, что видел.
Первой
реакцией Сакуры была паника: какой бы сильной шиноби она ни была, ей ни
за что не хотелось бы почувствовать на себе ярость Учиxи Саске. Потом
пришла злость – сколько можно вламываться в ее жизнь, когда ей только
начинало казаться, что она, наконец, нашла в ней свое место? Но тут
Сакура встретилась с ним взглядом - и ей будто дали пощечину.
В
глазах ее мужа билось такое пронзительное отчаяние, что, казалось, еще
мгновение – и оно прорвет все барьеры, и Саске захлебнется им.
- Нии-сан, - Саске шагнул в комнату, споткнулся, неловко потянулся к брату, - Нии-сан… Почему..?
Он
не плакал, нет; его щеки были сухими. Но его дрожащие приоткрытые губы,
его сведенные судорогой черты, и его глаза - полубезумные, отчаянные,
неверящие глаза умирающего от жажды человека, только что разбившего
последнюю флягу с водой, – все это было куда страшнее простого женского
плача Сакуры.
Она внезапно почувствовала себя… предательницей.
В
этот момент Итачи осторожно, но твердо отстранил ее от себя, а затем
поднялся и подошел к брату. Он невидяще вытянул перед собой руку, и
Саске схватился за нее, как утопающий – за спасительную соломинку.
-
Нии-сан… Итачи… - он придвинулся к брату, прижался к нему, будто
пытаясь соединиться с ним, оказаться как можно ближе, - Не бросай меня…
Пожалуйста… - его глаза умоляли, язык заплетался. - Останься со мной,
сделай своим, я и так только твой, только твой… Люби меня, люби, люби!
– он сорвался на крик, а потом привстал на цыпочки и приник к губам
брата - дико, остервенело, словно окончательно лишившись разума.
Итачи остался недвижим.
-
Нии-сан… - Саске отпустил его безразличные губы и вновь заглянул в
лицо, силясь отыскать на нем хотя бы след того чувства, которого ждал,
и находя лишь обычное спокойное выражение. Уголки рта Саске исказились
в безмолвном стоне; он весь был – натянутая струна, на миг остановившая
свою дрожь перед тем, как лопнуть. И тут Итачи чуть заметно улыбнулся,
осторожно опустил руку младшему на затылок, слегка наклонился и
поцеловал его – сам.
Саске тихо ахнул, широко распахнув глаза, а
потом издал сдавленный стон и ответил на поцелуй – страстно,
исступленно, ликующе. Он еще крепче прижался к брату, обнял его за шею,
притягивая к себе. А Сакура, словно завороженная, сидела на диване, не
в силах отвести взгляд, и смотрела, как губы Итачи ласкали губы ее
мужа, касаясь их нежно, почти любовно. В ее душе все переворачивалось,
а в горле стоял комок.
Дежа-вю. Все это уже было.
Братья стоят
посреди комнаты, голова Саске запрокинута, глаза закрыты; его пальцы
распускают шнурок на волосах Итачи, он шепчет имя брата - и целует его…
Вот только теперь Итачи целовал его в ответ.
А Сакура – Сакура по-прежнему наблюдает со стороны. Ненужная. Лишняя. С разбитым сердцем.
Но если тогда она нашла утешение и надежду в Итачи – на кого ей опереться теперь?
Бежать.
Бежать отсюда, прочь, куда глаза глядят – лишь бы не видеть этого. Лишь
бы не видеть, как ее муж сгорает в своей любви к старшему брату, а тот
касается его тонкими чуткими пальцами, еще недавно прикасавшимися к ее
коже, - и губами, вкус которых она помнила так ясно
Внезапно Итачи
отстранился, прервав, наконец, этот поцелуй, ставший для Сакуры пыткой.
Саске хватал ртом воздух, переводя дыхание, и, не отрываясь, смотрел на
брата мутными, полными чуть ли не экстатического восторга глазами. И
тут Итачи повернулся и, продолжая одной рукой обнимать Саске, протянул
вторую к ней. Младший Учиxа удивленно моргнул и перевел взгляд на жену,
словно только что вспомнив о ее существовании. Но она недолго изучала
выражение его лица – потому что Итачи заговорил.
- Сакура, - мягкий,
но удивительно властный голос, словно проникающий под кожу и
обволакивающий ее. Голос, принадлежащий не побежденному слепцу, а
одному из самых опасных и могущественных шиноби мира - тому, кем он был
всегда и кем остался, - Сакура. Иди сюда.
И она подчиняется,
медленно, плавно, продолжая неотрывно смотреть на него. Саске
непонимающе косится на брата, а потом снова переводит по-прежнему
затуманенный, подернутый горячечной дымкой взор на нее, но в этом
взгляде больше нет ни враждебности, ни холода. В нем благосклонное
расположение, и даже некоторый интерес.
Саске наконец-то принял ее.
Сакура
подходит к ним, неуверенно берет руку Итачи в свою. Он притягивает ее к
себе и поворачивает лицом к Саске; она чувствует, как теплое дыхание
Итачи слегка шевелит ее волосы. Он обнимает ее, одновременно опуская
ладони на плечи брату. Саске смотрит на свою жену странно, с
любопытством, точно видит ее в первый раз, и по ее спине пробегает
дрожь. Они стоят близко, так близко… Саске переводит взгляд на старшего
Учиху, потом – снова на нее, чуть рассеянно улыбается и целует ее –
почти робко, неуверенно, словно пробуя что-то незнакомое. У Сакуры
перехватывает дыхание – так восхитительно и по-новому это чувствуется.
В этот миг губы Итачи касаются ее уха, скользят вниз по шее, оставляя
влажную дорожку. Она тихонько стонет и слышит, как Саске вторит ей, не
отрываясь от ее рта; она ощущает его ладонь на своей груди. Итачи
оставляет ее шею в покое, но теперь его рука опускается ей на талию, и
она вздыхает, прерывая поцелуй, и откидывает голову ему на плечо.
Ее
ноги подгибаются, пульс с грохотом отдается в ушах. Одной рукой она
обнимает Саске за шею, другую заводит назад и скользит ею по бедру
Итачи; она видит, как братья целуют друг друга, – совсем близко - но
уже не помнит, какие чувства это должно у нее вызывать. Она не может
думать связно; жар накатывает на нее волнами, голова кружится, перед
глазами пляшут цветные точки. Сакура упивается этими ощущениями, уже не
понимая, чьи пальцы расстегивают ее блузку, чьи губы скользят по ее
груди, и ее ли это руки срывают с них одежду.
Она плохо помнила,
кто целовал кого и чье имя вырывалось из охрипшего горла, когда по телу
пробегали волны наслаждения. Она знала только, что никогда раньше она
не испытывала такого восторженного, такого невыразимого счастья. Будто
рухнули стены, долго сжимавшиеся вокруг нее, и она наконец-то была
свободна.
* * *
Усталая, сонная, она полулежала на
диване, облокотившись на плечо Итачи. Саске спал, свернувшись у нее под
боком и опустив голову на колени брату. Сакура закрыла глаза и глубоко,
облегченно вздохнула; почему-то она была уверена, что отныне все будет
в порядке. Теперь они со всем справятся.
Втроем – обязательно справятся.
