Автор: Хана_Вишнёвая
Бета: Госпожа я
Фэндом: Bleach
Персонажи: Улькиорра/Орихиме
Рейтинг: G
Жанры: Гет, Романтика, Ангст, Психология
Предупреждения: OOC
Размер: Мини, 3 страницы, 1 часть
Статус: закончен
Описание:
Огненно-рыжим пламенем волос. Тёмно-карим огнём во взгляде. Яркой, уверенной душой. Душой? Сейчас Шиффер мог бы поверить в это.
Орихиме бы даже не сказала точно, что это вообще такое с ней происходит. Куда там – она ведь умудрялась заблудиться даже по дороге от супермаркета домой. Почему бы и в собственных мыслях не заблуждаться?
Так ведь гораздо легче, когда эти мысли просто не понимаешь. Значит, они не смогут оформиться в действия. Значит, она просто не успеет наделать глупостей.
А в Хуэко Мундо ей – темно, душно и холодно. Как может быть душно и холодно одновременно – непонятно. Но… было. Порой Орихиме хотелось закрыть глаза и передвигаться на ощупь, в темноте полнейшей.
И так – полнейшая темнота. Только не в смысле освещения.
Она так и сделала один раз – натолкнулась на всё, на что можно было натолкнуться. И на что нельзя – тоже.
На сурового стражника натыкаться нельзя точно было – и даже сказать в своё оправдание нечего.
– Что это ты делаешь, женщина?
– Иду, – каков вопрос, таков и ответ будет! Рыжая почти что торжествует, но…
– Ясно.
Да что тебе вообще может быть ясно?!
Иноуэ молча проглатывает все слова. Не скандаль. Не плачь. Живи.
Улькиорра смотрит пытливо, почти с интересом. Какая чушь.
Когда она с закрытыми глазами встречает девушек-аранкаров, даже улыбается. А почему бы и не улыбнуться – разница-то какая? Всё равно избивать будут.
Вот глупые. Иноуэ совсем не жалко себя – она откидывает голову и совсем не хрипит, когда её тянут за волосы и бьют головой о стенку. Она не плачет – вот ещё, только слёз не хватало. У неё впереди – вечность. У них же этой вечности и не было никогда. Не было, и не будет.
Она не кричит.
Зачем кричать, когда никто не слышит, о чём мы говорим?
Мне кажется, что мы давно не живы – зажглись и потихоньку догорим.
Когда нас много начинается пожар,
И города похожи на крематорий и базар,
И все привыкли ничего не замечать...
Когда тебя не слышат, для чего кричать?
– Я поела, Улькиорра-кун. Теперь ты можешь идти, – говорит Иноуэ, проглатывая последнюю ложку. Интересно, кто у них повар – платье скоро просто не налезет. И да, кто у них модельер? Орихиме нравится её платье. Орихиме нравится её еда, и совершенно нравится показная, фальшивая забота.
Да, нравится. О ней раньше не заботился никто. Никто – со дня смерти брата.
Ей не нравится только то, что она – в плену. Не будь Айзена, не будь Ключа Короля и друзей, сражающихся ради неё – она бы не отказалась тут пожить месяцок. Только вот… страшно. Душно, страшно и холодно.
И как такое вообще может быть?
– Это что, женщина? – удерживает её за рукав Шиффер, и рыжая резко дёргается.
– Ничего, – пятится тут же. Ещё не хватало… вот этого, и хотя Орихиме не знает наверняка, как отреагирует на её синяки суровый стражник, но всё равно.
Не надо вот так. Это же совершенно не больно.
А Улькиорра – заворожён. Он впервые испытывает подобное, и даже не пытается разобраться, чем это вызвано.
Просто шарахнувшаяся к стене глупая женщина… горела. Огненно-рыжим пламенем волос. Тёмно-карим огнём во взгляде.
Яркой, уверенной душой.
Душой?
Сейчас Шиффер мог бы поверить в это.
Мы можем помолчать,
Мы можем петь,
Стоять или бежать,
Но всё равно гореть...
Огромный синий кит
Порвать не может сеть.
Сдаваться или нет,
Но всё равно гореть!
– Тебя ведь били?
– Тебе кажется, Улькиорра-кун, – она избегает его взгляда. Не настолько всё потеряла, чтобы врать в глаза человеку.
Человеку? Ну, тогда подобию человека, поправляет себя Орихиме.
Но более идеальному, чем сам человек.
– Я так и подумал, – тянет на себя и закатывает рукав её платья. – И гематомы на твоём теле мне кажутся.
– Кажутся, – шепчет Иноуэ едва слышно. Не плачь. Не бойся. Живи.
Живи. Ты можешь только жить тут.
– Почему ты не звала на помощь, женщина? – двумя пальцами за подбородок, чтобы так – глаза в глаза. Зелёные, безжизненные – и карие, слишком живые, будто издеваясь.
Упрямые.
– А зачем? Если я буду кричать, что изменится? – Орихиме дышит часто и тяжело, неожиданно для себя приходя в ярость.
Что такое? Ей же даже почти незнакомо это чувство. Забыто.
– Я бы пришёл.
– И что? Ты думаешь, они оставили меня в покое бы? – будто задыхаясь. – Тут нет ничего живого, кроме меня. Это ненадолго.
– Твои рассуждения глупы.
– Зачем кричать? – Иноуэ усмехается горько. – Когда никто не слышит…
Просто нечего терять.
И снова небо замыкает на себя слова и провода,
И снова с неба проливаются на нас ответы и вода.
И если ты вдруг начал что-то понимать,
И от прозрений захотелось заорать,
Давай, кричи! Но тебя могут не понять:
Никто из них не хочет ничего менять.
– А всё не так просто, Улькиорра-кун. Душа – это когда ты живёшь. С душой не рождаются. Душа проявляется при жизни. Или… при смерти, смотря как это называть. Душа – это те чувства, которым тебя научили.
– Поздно уже учиться, женщина, – темноволосая голова – ей на коленки. Зелёные глаза такие… зелёные, что рыжей даже немного завидно. Она всегда себе зелёные глаза хотела. Да вот не судьба.
– Ты думаешь, взрослый такой? – веселится Орихиме, взъерошивая его волосы. – Учиться никогда не поздно, Улькиорра-кун. Вот моя душа – с тобой.
– Это все твои чувства? – с внезапным интересом спрашивает он, приподнимаясь.
Орихиме немного розовеет, даже смущается.
Звонок в дверь – а вот и чета Куросаки пожаловала. Звонок скорее для проформы – у них свои ключи есть. Так – вваливаются, Рукия-сан громко отчитывает Ичиго, и Шиффер морщится. Орихиме быстро наклоняется и целует того в нос.
– Все-все – только с тобой, – говорит она быстро, выскакивая из комнаты.
А Улькиорра ошибался. Рыжая женщина – она не горела. Она светила.
Всегда – только ему.
Мы можем помолчать.
Мы можем петь,
Стоять или бежать,
Но все равно гореть.
Гори, но не сжигай,
Иначе скучно жить,
Гори, но не сжигай,
Гори, чтобы светить...
