Каваий — японское слово, означающее «милый», «прелестный», «хорошенький», «славный», «вызывающий жалость, желание пожалеть, приголубить». Это субъективное определение может описывать любой объект, который индивидуум сочтёт прелестным. Может также использоваться для выражения чувства жалости, милосердия.
Если Вы нашли в тесте ошибку, выделите её мышкой и нажмите Ctrl + Enter. Мы будем Вам очень признательны.
|
Автор: Хана_Вишнёвая Бета: Госпожа я Фэндом: Bleach Персонажи: Орихиме Рейтинг: G Жанры: Гет, Ангст, Драма, Повседневность, Songfic Предупреждения: OOC Размер: Драббл, 3 страницы, 1 часть Статус: закончен Описание: Пост-канон. Орихиме вырастает и становится талантливой художницей. Интервью с ней. "Ради кого всё это?"Орихиме любила рисовать. Это замечательное чувство, когда берёшь в руки кисть и руководствуешься одним только вдохновением, одним только полётом мысли. Это – как дыхание, скорее даже интуитивное; ты просто не понимаешь, что ты делаешь. Но – делаешь. – Я даже не думала, что посвящу этому жизнь, – смеётся она в видеокамеру, вытирая уголок рта рукавом халата. Такой её и показывают по всем каналам – неловкая, молодая, но безумно талантливая художница с брызгами краски на щеке. Смеётся так непосредственно. Галереи юного таланта в разных уголках Токио, а она даже из мастерской выходит редко. Судя по холодильнику, газовым конфоркам и старенькому шипящему радио – живёт там. Хоть как-то – живёт.
Я рисую жёлтых ящериц, розовых змей, Безумные облака, в них поющих сирен. За окном становится небо темней, Но небо в моих руках, на гладкой поверхности стен.
– Друзья? Есть, конечно. Это холст и краски. И, ох, прости меня, кисточка, как я могла забыть о тебе?! – всё в том же интервью откровенничает Иноуэ. Связь с Ичиго давно потеряна, а она и не жалеет даже. Шинигами, Пустые, бои… хватит с неё. Заигралась однажды, и теперь забыть не может. «Хватит-хватит-хватит!» – мысленно хватается за голову рыжая. Ни за что никому не скажет, что сбежала. Просто – устала. Просто так получилось.
Эти горы, эти реки, покрытые льдом – Я их назвала в твою честь, небо закрыла метель. Раскалённое выйдет солнце, потом Здесь будут цветы и лес, скоро начнётся апрель.
– Как Вы считаете, ваши картины достоверно передают ваши чувства? И передают ли вообще? Что Вы вкладываете в свои произведения? Орихиме даже смеётся над таким нелепым вопросом – лицо журналистки удивлённо вытягивается. Ей не понять – художники ведь не чета рядовым служащим. Художники – нечто возвышенное, почти эфирное. Легче воздуха. – А как иначе, простите? – спрашивает Орихиме, взмахивая кисточкой, которую так и не выпустила из своих рук. – Произведение передаёт чувства художника в любом случае. Если же художник не вкладывает в свои картины старания и чувства, произведение передаёт его равнодушие. Если бы она была картиной – в бледно-зелёных тонах. Мазком по чёрному полотну. Брызгами по матовой бледности кожи. Да и цветов таких нет, чтоб выразить все её чувства. Будь она картиной – она бы передала его равнодушие. Всё равнодушие, до последней капли, чтобы стать ему нужной и важной. Но – она не картина. Как жаль.
Пожалуйста, будь моим, пожалуйста, будь моим смыслом Мы одни на целой земле, в самом сердце моих картин. Целый мир придуман, целый мир придуманных истин. Я нуждаюсь в твоём тепле, я хочу быть смыслом твоим.
– Почему вы начали рисовать? Потому что больше ничего не оставалось. Когда борешься не с внешним врагом – с самим собой, молчание давит и душит. Молчание уничтожает изнутри. Молчание толкает на самые страшные грехи. Но нет – их Иноуэ уже совершила. Просто терять нечего. Вот она, настоящая свобода. Вот оно – счастье. Когда совсем-совсем один, когда тебе не принадлежит ничего. Когда ты сам себе не принадлежишь. Вина горькая, до краёв, будто бы Орихиме – бокал на тонкой-тонкой ножке. Того и гляди, перельётся – красная-красная. Вина окупается только лишь кровью. – Просто так получилось.
За окном кто-то плачет, кого-то зовут, Торопливые чьи-то шаги, дождь как шорох страниц. Я рисую праздничный яркий салют, Цветы, шары и флажки, тысячи радостных лиц.
– А что вас вдохновляет? А тут и соврать хотелось бы, но… не поверят, наверное. И правде – не поверят. Они же не знают ничего. А она – художница. Она парит, дышит своим творчеством. Интервью, да? Ради Бога. Можно нести какую угодно чушь. – Глаза. – Потому что это зеркало души? – пытливая журналистка, кажется, пытается залезть в душу. Глаза – зеркало души, бесспорно, и Орихиме прикрывает их руками, будто маленький ребёнок, и смеётся в камеру. «Не читайте мои мысли, не читайте» – будто плачет что-то внутри. – Возможно, – говорит она насмешливо-печально. А если души – нет?
Пожалуйста, будь моим, пожалуйста, будь моим смыслом. Мы одни на целой земле, в самом сердце моих картин. Целый мир придуман, целый мир придуманных истин. Я нуждаюсь в твоём тепле, я хочу быть смыслом твоим.
Мастерская маленькая и уютная – всё так, как ей хотелось. Серые стены с разноцветными брызгами – сама, помнится, краски в ведре разводила; тумбочка, забитая всякой всячиной, рабочий стол с полнейшим бардаком на нём, картины навалены беспорядочными кучами. И диванчик с темно-коричневым клетчатым пледом – единственное, что осталось от прошлой жизни. Почти единственное, конечно. – Простите, простите, – извиняется Орихиме, беспорядочно клацая по кнопкам звонящего телефона. – Да? Куросаки-кун! Телеоператор с интересом вытягивает голову и переглядывается с журналисткой. – Конечно, остуди. Нет, Куросаки-кун, прямо кипяток давай, ты хитрый очень! Да шучу я, конечно. Ты прости, я занята немного, да. И телефон – куда-нибудь подальше. Они ни в чём не виноваты. – Это Ваш молодой человек? – подмигивает журналистка. – Друг детства. А в своё ли дело вы лезете? – А молодой человек? – Моя любовь – это моя работа. Иначе бы я просто не смогла быть художницей. Посвящая всю себя.
За окном кто-то плачет, кого-то зовут. Торопливые чьи-то шаги, дождь как шорох страниц. Без тебя бессмыслен и весь мой труд, Музыка и стихи, шум дождя и пение птиц.
«Орихиме Иноуэ – юный гений изобразительного искусства» – пестрят заголовки газет. Орихиме сползает по стенке мастерской. – Живу как-то, – смеётся она с горечью. А ради кого? Зачем? Как так получается, что вот так – совсем-совсем одна? – Где же ты, Улькиорра-кун? И – тишина.
Пожалуйста, будь моим, пожалуйста, будь моим смыслом. Мы одни на целой земле, в самом сердце моих картин. Целый мир придуман, целый мир придуманных истин. Я нуждаюсь в твоём тепле, я хочу быть смыслом твоим.
Категория: Драмa | Добавил: Ohiko (31.12.2012)
| Автор: Хана_Вишнёвая
На протяжении всего фанфика проскальзывало ощущение тоски. Жаль Орихиме. Еще начиная читать данную работу, в голове своей я уже имела определенные догадки о том, "Ради кого все это?", основываясь на событиях, происходивших в манге. И потому Улькиорра оказался очень внезапным открытием.
