Автор:глюцифер Бета: Rorupan Название: Клуб анонимных сексоголиков Фендом:Shingeki no Kyojin Дисклеймер: Хадзимэ Исаяма Пейринг: Леви/Эрен, Эрвин/Эрен, Эрвин/Леви. Также Райнер/Эрен, Эрен/ОЖП, Микаса|Эрен, Эрен/Марко, etc. Жанр: Гет, Слэш (яой), Романтика, Юмор, Повседневность, POV, AU, Учебные заведения, Любовь/Ненависть Рейтинг: NC-17 Размер: Миди Статус: в поцессе Размещение: с разрешения автора Предупреждения: OOC, Насилие, Нецензурная лексика, ОМП, ОЖП От автора: В шапке логичнее было бы указать пейринг куча народу/Эрен и Эрен/куча народу. Я не знаю, под какими спайсами была, когда придумала и написала это. Трэш, угар, содомия, беспорядочные половые связи. Лучше всего читать под дискографию Arctic Monkeys. Описание: Здорово, неудачники. Я - Эрен Йегер, а этот угрюмый коротышка - мой новый напарник Леви Аккерман, и сегодня мы будем мстить бывшим. Коварно мстить.Сделка — Йегер! А ну иди сюда!
Черт, ну почему это всегда происходит со мной. Пока он локтями распихивает недоумевающих студентов, пробиваясь сквозь толпу, я успеваю захлопнуть шкафчик и юркнуть за угол.
Не понимаю, к чему такие сцены. Подумаешь, покувыркались. Подумаешь, не перезвонил. Но времени уже прошло прилично, и, должно быть, я был мертвецки пьян, потому что, по правде говоря, не помню, встречал ли его до сегодняшнего дня.
Позади раздаются ругань и быстрый топот. Дергаю первую попавшуюся дверь — не заперто. Да я счастливчик! Проскользнув в пустой кабинет, намереваюсь уже захлопнуть дверь, но в проеме мгновенно оказывается препятствие в виде ноги в тяжелом ботинке.
— Не так быстро, — шипит он, надвигаясь на меня.
Полтора метра чистого, клокочущего гнева. Честно говоря, сейчас мне стало действительно страшно за свое здоровье — и жизнь. Я медленно отступаю к окну, неуклюже задеваю бедром парту и едва не падаю. Он морщится от скрежета металла о половицы.
— Т-ты чего? — вскидываю руки в примирительном жесте.
— Я чего? — он закатывает по локоть рукава белой рубашки и сжимает кулаки. — Ты трахался с моим мужиком.
Ситуация становится немного понятнее, но гораздо опаснее.
— Так. Стоп, — пятиться больше некуда; я вжимаюсь лопатками в стену и нервно сглатываю. — Кого конкретно ты имеешь в виду?
— Ах, ты не только с моим мужиком, да? — похоже, я лишь сильнее его разозлил.
— Не связываюсь я с занятыми парнями и девушками! — не выдержав, ору в ответ. — Ты меня с кем-то перепутал.
— О нет, малолетка, — он хватает меня за ворот футболки и с неожиданной для своего небольшого роста силой встряхивает. — Это ты перепутал. Еще раз увижу рядом с Эрвином…
До меня, наконец, доходит.
***
Чикаго — третий по числу жителей город США, второй по значимости финансовый центр страны и место, где мне посчастливилось родиться. Я люблю и ненавижу это громадное бетонно-стеклянное чудовище, вечно гудящее, жужжащее и воющее, полное отвратительных отморозков и прекраснейших людей на всем белом свете. Мои восхитительные во всех смыслах родители — люди, принимающие в моей жизни минимальное участие, за что я им премного благодарен. Единственный масштабный конфликт, произошедший между нами, разгорелся сразу после того, как я окончил школу.
Я тогда подумал, что раз уж эти двое никогда особо мной не интересовались, то и выбор колледжа взвалят на мои плечи. Неожиданно отец, мой славный забавный отец, обожающий слова «ответственность» и «обязанность», заявил, что порисульками много денег не заработаешь. А я жить не могу без своих порисулек — и выходит у меня очень даже неплохо. Я по привычке взбунтовался, но к папе подключилась мама, а ей я возражать никогда не умел. Не знаю, почему, ведь она не была ни строгой, ни настойчивой. Должно быть, я просто чересчур сильно ее люблю и не хочу расстраивать. В итоге меня запихнули в колледж управления, мать его, бизнесом при Иллинойском университете. Выбрал я его, закрыв глаза и наудачу ткнув пальцем в ворох глянцевых брошюр, услужливо подсунутых школьным психологом.
Управлять бизнесом в теории оказалось куда проще, чем я думал. Большую часть лекций можно было спокойно прогуливать, а сроки сдачи работ преподаватели продлевали мне весьма охотно. По крайней мере, преподаватели женского пола. У меня оставалась масса свободного времени, которое я тратил на два самых любимых своих занятия.
Первое — это, конечно, искусство. Я чертовски люблю рисовать. Я могу забыть дома мобильный, учебники, штаны — но не блокнот с эскизами. Меня вдохновляют вещи настолько же странные, насколько и восхитительные. Иногда мне кажется, что большая часть моей жизни проходит не во сне, как у всех нормальных людей, а за мольбертом. Ни одно интересное арт-мероприятие, ни одна мало-мальски значимая выставка не обходится без моего присутствия. Бывает, мне везет, и владельцы галерей, состоятельные коллекционеры или просто залетные хипстеры из Нью-Йорка предлагают мне поучаствовать в какой-нибудь из них. В местной творческой тусовке меня знают и, что куда более важно, признают.
А еще я чертовски люблю секс. Нет, его многие любят, безусловно, но у меня, похоже, какая-то зависимость — вроде как у наркоманов или шопоголиков. Меня притягивает чужая красота. Мне нравится тешить свой эстетический вкус, но наблюдения со стороны мало. Когда я вижу потрясающую в своей гармоничности инсталляцию из цветного стекла, мне хочется прикоснуться к ней, чтобы ощутить всю глубину оттенков, прохладную гладкость поверхности и острые грани. Когда я вижу умного и привлекательного человека, мне хочется затащить его в постель, чтобы услышать самые чувственные оттенки его голоса, ощутить жар кожи и податливость идеального тела. Может, я и правда немного того.
В колледже нет недостатка в умных и привлекательных людях. Я понял это в первый же день, когда столкнулся на парковке с мужчиной, который словно сошел со страниц греческих мифов об Аполлоне. Он невозмутимо строчил СМС, облокотившись на свой сверкающий хромированной сталью Харлей, а я просто не мог отвести от него глаз. Он был совершенен от кончиков светлых, тщательно уложенных волос до серебристых заклепок на ботинках. Определенно, этот парень стал номером один в моем почетном списке, и мне было не важно, кто он такой.
Незнакомец поднял на меня недоуменный взгляд — Господь всемогущий, его глаза были синее неба, — и я не смог выдавить из себя даже вежливое приветствие. Улыбнулся, кивнул, покраснел, словно школьник, и позорно сбежал. Первые двадцать минут торжественной церемонии, посвященной началу учебного года, я просидел в прострации. С уверенностью и решимостью проблем у меня никогда не было, но он произвел на меня поистине магический эффект, разом затмив все мои многочисленные желания своим пронзительным взглядом и божественным лицом. Я уже собрался строить планы по поимке таинственного незнакомца на парковке сразу после окончания мероприятия, но потом на сцену пригласили декана колледжа.
Ловить больше никого не требовалось. Эрвин Смит обворожительно улыбался с трибуны, рассказывая о новом оборудовании в кабинете информатики, а мне казалось, что он смотрит только на меня. Я не слышал ни слова из его длинной речи. Я продумывал новую стратегию.
Это он во всем виноват. Чертов декан был неприступен, как замок Сан-Эльмо, и притягателен, словно королевские бриллианты. Последний раз такое происходило со мной еще в средней школе, когда я по уши влюбился в одну выпускницу. Ноги подкашивались точно так же, язык отнимался, а взгляд мутнел, как у торчка после добротной дозы. Стоило мне встретить его в коридоре или в кафетерии, как самообладание мгновенно покидало меня, а здравый рассудок махал платочком на прощание. Нужно было что-то предпринимать, и чем скорее, тем лучше.
Спустя две недели безуспешных попыток попасть к мистеру Смиту на прием и дрочки на его светлый образ по вечерам я не выдержал. В моменты безысходности меня всегда выручает безумная ночь в каком-нибудь хорошем клубе, и в тот раз я отправился в Boys Town. Некогда я подрабатывал там — отчаянные времена требовали отчаянных мер. С тех пор это место стало мне вторым домом, поэтому в ВТ я наведывался чаще, чем к своему стоматологу.
Я пил, танцевал, подмигивал симпатичным парням, профессионально вертел задницей и всячески намекал на то, что сегодня вечером я свободен. Впрочем, как и в любой другой вечер. Ко мне бочком подкрался кто-то плечистый и довольно привлекательный, предложил угостить коктейлем. Только идиот откажется от бесплатных коктейлей. С бесплатными я, может, и погорячился, но зато, сидя у барной стойки и беззаботно флиртуя с новым приятелем, заприметил знакомую светлую шевелюру и точеный профиль. Ошибки быть не могло.
Декан залпом осушил стакан текилы и что-то бросил бармену. Тот кивнул и затарахтел льдом в стальном ведерке. Я на автомате поддакивал парню, сидящему рядом со мной, а сам тем временем жадно разглядывал Смита. Без своего привычного костюма и отглаженной рубашки, в самых обычных джинсах и белой майке с какой-то надписью он выглядел моложе, но по-прежнему внушительно. А еще безумно сексуально. И мой внимательный взгляд, прожигающий в нем дыру, Эрвин перехватил. Кивнул в знак приветствия, улыбнувшись уголком губ.
Это было так неожиданно, что я едва не грохнулся с высокого табурета.
— Ты в порядке? — поинтересовался мой одноразовый приятель с ноткой беспокойства в голосе.
Громкая музыка била по ушам, пульсировала где-то под ребрами и неприятно отдавалась в висках. От духоты и столпотворения извивающихся на танцполе тел ужасно кружилась голова. Декан глядел мне прямо в глаза, и цветастые блики плясали по его лицу, превращая его в какую-то сюрреалистическую галлюцинацию моего опьяненного мозга. Я был не в порядке.
Он вкусно пах горькими духами и Мартини. Я кивнул. Мы поехали к нему.
В понедельник перед первой лекцией — на самом деле, перед второй, потому что по понедельникам я принципиально не просыпался раньше девяти — ко мне подошла секретарша, кокетливо похлопала густо накрашенными ресницами и сообщила, что декан вызывает меня к себе. Я стартанул с места, как Шумахер, и чудом не врезался ни в один угол по дороге.
— Видел тебя в клубе в пятницу, — с места в карьер начал Смит, как только я уселся на мягкий стул у его стола.
Усилием воли заставив себя успокоиться и не дышать, словно загнанная лошадь, я удобно откинулся на спинку и вызывающе вздернул подбородок.
— Да, я тоже вас видел. Между прочим, плебейские шмотки вам к лицу.
Эрвин хмыкнул, окидывая меня нечитаемым взглядом с ног до головы. Мне вдруг стало неуютно. Я ощущал себя кроликом перед удавом, но не мог понять, приятная это слабость или та, которой лучше избегать.
— Ну-ну, не удивляйся так. У меня тоже есть жизнь вне работы.
— Не слишком ли необычный досуг для такого уважаемого человека? — я прищурился, подаваясь чуть вперед.
Условия игры декан принял мгновенно. Сцепил пальцы в замок, перегнулся через стол, внезапно оказываясь совсем рядом со мной, и негромко, почти интимно произнес:
— Но ведь никто не узнает, верно?
О, ему было, что скрывать. Непоколебимый мистер Смит не хотел, чтобы его порочные увлечения вдруг всплыли, а значит, я мог позволить себе вести в этой партии. Удача была на моей стороне.
— Само собой, господин декан.
— Между прочим, — в его глазах плясали незнакомые мне прежде искры. — Я даже хотел подойти и чем-нибудь тебя угостить, но ты ушел с тем верзилой. Жаль.
Меня словно прошило несколькими тысячами вольт электричества. Что он сказал? Нет, серьезно? В глотке резко пересохло, а сладостная теплая волна всколыхнулась внутри, заставляя меня вздрогнуть. Насколько я знал, у него никого не было, а значит, никакие препятствия не стояли на моем пути к цели.
— Вы можете угостить меня чем-нибудь сегодня, — я закинул ногу на ногу и многозначительно улыбнулся, чуть склонив голову набок. — Скажем, около восьми вечера. В том же месте.
Эрвин усмехнулся в ответ, глядя на меня своими нелегально потрясающими глазами.
— Почему бы и нет.
Интересно, подумал я тогда, так же он восхитителен в постели, как мне представляется?
***
И, да, Господи, он просто невероятен. Мы приезжаем ко мне домой уже после полуночи, оба основательно пьяные и разгоряченные. Я тут же оказываюсь прижатым к входной двери; Смит удерживает меня за шею, властно целует и пропихивает колено между моих ног. Я не могу ни вырваться, ни пошевелиться и просто таю в его руках, словно чертов пломбир на солнце, растекаюсь сладкой безвольной массой под этим животным натиском.
Я не люблю нежность, но и жестокость не приветствую. Мне нравится сопротивляться, рычать сквозь зубы, выкручиваться из крепкой хватки — и в итоге оказываться прирученным и покорным. Конечно, такое прокатывает не со всеми, но господин декан, будь он неладен, — идеальный вариант в данном случае.
Он перехватывает мои руки — оба запястья легко помещаются в его ладони — и заводит их мне за голову, пробираясь горячими пальцами под рубашку. Я выгибаю шею, подставляясь под широкие, влажные касания его языка, и шумно выдыхаю через нос. У меня стоит до звезд перед глазами. Эрвин это прекрасно ощущает. На его губах играет хищная ухмылка, когда он вдруг отпускает мои руки и разворачивает меня на сто восемьдесят градусов, прижимаясь грудью к моей спине. Я чувствую жар его тела даже сквозь одежду, а его ладони скользят по коже под расстегнутой рубашкой нарочито медленно, и мне хочется взвыть, но я лишь прикусываю губу, чтобы не застонать в голос.
— У тебя вообще спальня есть? — насмешливо интересуется Смит, прикусывая мочку моего уха.
Черт, это слабое место. Я всхлипываю, откидываю голову ему на плечо и запускаю пальцы в его волосы. Они мягкие, густые и пахнут мускусом.
— Нет, я сплю в прихожей на коврике, — пытаюсь язвить в ответ, но он проходится языком по месту укуса, и всяческое желание препираться пропадает.
Мы кое-как добираемся до постели, оставляя по дороге одежду. Эрвин толкает меня на жесткий матрас и забирается сверху, смазано целует мой подбородок.
— Таких горячих первокурсников у меня еще не было, — урчит он, щекоча дыханием шею.
— Я у тебя первый? — писклявым голосом спрашиваю я и наивно хлопаю ресницами.
Декан тихо смеется, неспешно сползает ниже и замирает, водя руками по моему телу, словно изучая, запоминая, а потом осторожно скользит губами по вздымающейся от рваного дыхания груди к ключицам, как будто пробуя на вкус. Он делает то же самое, что обычно делаю я, — наслаждается зрелищем. Это настолько же восхитительно, насколько невыносимо, и я изгибаюсь навстречу каждому движению, не сдерживая стонов, потому что эстетики мне уже хватило с лихвой — я тупо хочу его.
— Какой ты нетерпеливый, — удивленно выдыхает Смит, когда я одним резким толчком переворачиваю его на спину и сжимаю коленями его бедра.
— Заткнитесь, господин декан, — я хватаю его за волосы, вынуждая запрокинуть голову, и жадно прикусываю бледную кожу там, где лихорадочно бьется тонкая жилка.
Он бездумно гладит меня по спине, прижимается всем телом, трется, глухо стонет и все это время, не отрываясь, глядит на меня. Его взгляд, прямой и властный, без капли смущения, заводит меня в разы сильнее, чем все остальное. Да тут, похоже, одной ночью не обойдется.
— Ты же не думаешь, что я позволю тебе быть сверху? — его шероховатые ладони оглаживают мою задницу, раздвигая ягодицы.
— Мне это не нужно, — я охотно подаюсь навстречу грубоватым ласкам. — Смазка и резинки в тумбочке.
— Славно, — Эрвин треплет меня по щеке, будто послушного ребенка, и перекатывается набок, чтобы достать все необходимое.
Я неловко сползаю с него, но все равно не отлипаю — отпускать эти жесткие плечи и отстраняться от горячего, взмокшего тела, запах которого сводит меня с ума, смерти подобно. Смит переворачивает меня на живот, а в следующий миг я чувствую его скользкие от смазки пальцы внутри и инстинктивно расслабляюсь. Он не торопится, растягивает удовольствие, дразнится, а у меня перед глазами темнеет, стоит ему лишь немного согнуть пальцы и толкнуться глубже.
— Считаю до одного и приковываю тебя наручниками к кровати, — выдыхаю я, елозя бедрами по простыням.
— У, насилие, — декан добавляет третий палец и склоняется ко мне, целуя за ухом. — Как грязно. Тебе такое нравится?
— Если продолжишь издеваться, то и тебе понравится, — мстительно обещаю я, поворачивая голову, чтобы быстро прикусить его нижнюю губу.
Он вдруг отстраняется; я разочарованно вздыхаю, прислушиваясь к возне за спиной. Затем меня грубо подхватывают под живот, заставляя встать в коленопреклоненную позу, и я покорно раздвигаю ноги шире, прогибаясь в пояснице, чтобы было удобнее. Когда Эрвин толкается в меня, резко и без трепетных успокаивающих поцелуев в затылок, у меня на секунду дыхание перехватывает. Господи, если он этой огромной штукой еще и пользоваться умеет, я выйду за него замуж, честное слово.
Мне почти не больно, ведь я слишком возбужден и поэтому теряю всяческий контроль над собой. Смит упирается одной рукой в спинку кровати, а другой крепко удерживает меня за бедра — так крепко, что на завтра, наверное, останутся синяки. Но мне плевать: секс, после которого на теле не осталось ни единой отметины, — не секс вовсе. Я подмахиваю ему, как последняя уличная девка, насаживаясь сильнее и глубже, ору до хрипа его имя, а когда он зажимает мне рот, нашептывая на ухо восхитительные пошлости, сдавленно мычу в его ладонь.
Толчки становятся быстрее и короче, отчего внизу живота тугим пульсирующим комом сворачивается нечто горячее и сладостное. Мне до одури хорошо, я полностью растворяюсь в ощущениях, совершенно не думаю, что говорю или делаю, — лишь бы это не прекращалось. Эрвин наваливается на меня всем своим немаленьким весом, буквально втрахивая в матрас, и впивается зубами в плечо — тело прошивает вспышкой тупой боли. Он словно угадывает мои желания.
У меня уже нет сил ни на ответные движения, ни на вопли — я просто тихо скулю в подушку, разрываясь между тягучим ощущением наполненности внутри и острым, напоминающим разряды тока, удовольствием от грубых, ритмичных движений его ладони вокруг моего члена. Клянусь, если он сейчас остановится, я его убью. Совершенно точно.
Смит, чертов ублюдок, чувствует, что я уже на грани, и вдруг убирает руку, ловко переворачивая меня на спину. Мой недовольный возглас он игнорирует — закидывает мои ноги себе на плечи и снова входит в меня. На этот раз ощущения ярче, и у меня голова идет кругом от всего сразу — от его пальцев, скользящих по моим напряженным бедрам, от сбитого дыхания, подернутых мутной пеленой глаз и терпкого, густого запаха. Я сминаю в кулаках простыни, мечусь по постели, не зная, куда себя деть, и теперь мне хочется одного — чтобы он просто дал мне кончить.
Издевательства не прекращаются, кажется, целую вечность: Эрвин ощущает малейшие перемены в звуке моего голоса, ловит каждый вздох, каждое движение и победно усмехается в ответ на мои умоляющие стоны. Когда мне кажется, что еще секунда — и я просто вырублюсь, перегорю от короткого замыкания в мозгу, Смит, наконец, решает сжалиться надо мной. Меня накрывает такой мощной, оглушающей волной оргазма, что я выпадаю из реальности на неопределенный промежуток времени.
Рассудок возвращается ко мне по крупицам. Сначала из общего хаоса ощущений, цветов, запахов и звуков проявляются ленивые касания чужого языка на животе. Потом я обнаруживаю, что судорожно обнимаю Эрвина за шею, вцепившись в мягкие пряди светлых волос на затылке, а он улыбается, как сытый кот, глядя на меня снизу вверх.
— Сам до ванной доберешься или проводить? — Смит подтягивается на локтях, так что наши лица оказываются на одном уровне.
— Вместе, — вяло бормочу я; пожалуй, это — самое длинное слово, на которое я сейчас способен.
— Как скажешь, — он взваливает меня на плечо, словно мешок с картошкой, и тащит в душ.
***
Всю неделю я летаю, словно на крыльях. Живое произведение искусства, на которое облизывается женская половина колледжа и некоторая часть мужской, расхаживает по моей квартире без футболки, заваривает мне кофе и с неподдельным интересом расспрашивает о моих работах. Нет, он вправду слушает все мои истории — не потому, что не может дождаться, когда я, наконец, захлопнусь, как большинство других, и не из вежливости. Даже предлагает познакомить с деканом Института искусств.
Эрвин ведет себя, как мой бойфренд, и, что удивительно, это не отталкивает. Он как бесконечная дорожка кокаина. Безлимитный кайф, который никогда не надоест. Впрочем, я по-прежнему держу дистанцию, не бросаюсь громкими словами, ничего не обещаю и не навязываюсь. Смит не зовет меня к себе в гости — но мы прекрасно проводим время в моей квартире-студии, где на столе быстро скапливаются наброски разной степени обнаженности. Он не говорит о своей семье или прошлом — обсуждать олдскульный рок и артхаус гораздо интереснее нам обоим.
Я живу в самой настоящей сказке, и ничто не предвещает беды. До момента, пока по коридору второго этажа не разносится жуткое «Йегер! А ну иди сюда!», и этот пугающий мелкий парень с яркими татуировками на руках не пытается сломать мне нос.
— Еще раз увижу рядом с Эрвином… — на его скулах играют желваки.
— Ты с ним встречаешься? — озаряет меня. — Черт, я не знал. Если бы был в курсе, на пушечный выстрел к нему не подошел бы, честно.
Кажется, он мне верит. Ярость будто смывает с его лица, и оно приобретает в целом безразличное выражение. Лишь недоуменно вскинутые брови выдают его удивление.
— Так Смит тебе не сказал?
— Стал бы он такое говорить, — фыркаю я, осторожно касаясь его запястья. — Может, отпустишь?
Парень, словно опомнившись, разжимает пальцы, и дышать сразу становится на порядок легче. Он задумчиво почесывает подбородок, разглядывая свои ботинки с кучей заклепок, а я разглядываю его.
Ничего такой, лицо приятное, разве только выражение такое, будто он только что проснулся посреди лучшего в своей жизни сна или кого-нибудь убил. Сложен гармонично, хоть и невысокий. Должно быть, и задница у него что надо. Я на автомате облизываюсь, скользя взглядом по рисунку татуировок, скрывающихся под наглаженными рукавами рубашки. Кажется, что-то японское — тонкие лазурные линии струящейся воды, лоснящиеся белые с алыми узорами спины рыбок кои; оставшаяся часть спрятана под одеждой.
— Ты пялишься, — не столько спрашивает, сколько констатирует он. — Это раздражает.
— Ты приперся в колледж, чтобы набить мне морду просто так, — вмиг вспыхиваю я. — Тоже не круто, знаешь ли.
— Не просто так, — напоминает незнакомец. — А за дело. Незнание правил не освобождает от ответственности — ты все же спал с моим парнем.
Вдруг в его глазах — невзрачных таких, серых и усталых, словно у старика, — мелькает секундное озарение.
— Как насчет сделки? Я не превращу твою смазливую рожу в кровавое месиво, а ты взамен поможешь мне в одном деле.
— В каком? — мгновенно настораживаюсь я.
— Хочу проучить засранца Смита, чтобы почувствовал себя в моей шкуре, — парень щурится, прочесывая пятерней темные волосы; стрижка у него странная — затылок и виски выбриты, а длинные пряди разделены геометрически прямым пробором. — Сыграешь моего нового бойфренда. Чем сопливей и мармеладней, тем лучше — поцелуйчики на людях, прогулки за руку под окнами его кабинета, плюшевые медведи и прочие сюсюканья. Справишься?
— Целое и невредимое лицо — не шибко роскошный гонорар чудесному актеру мне, — упрямо скрещиваю руки на груди.
На самом деле, я уже заранее согласен — из ситуации можно извлечь немаленькую выгоду. Мне, между прочим, тоже немного обидно, что Эрвин использовал меня, хотя это я собирался использовать его — не люблю, когда кто-то обыгрывает меня в моих же играх. Да и потом, я не против демонстративно потрахаться с этим буйным коротышкой в подсобке возле деканата.
— Если затея не выгорит, и Смит не воспылает от ревности, так и быть, забирай его себе, — несколько разочарованно бросает тот. — В таком случае он будет только рад сбежать к новой шлюшке.
— Я не шлюшка! — возмущению моему нет предела.
— Приятно познакомиться, не шлюшка, — заявляет уже из дверного проема. — Я, кстати, Леви.
Категория: Гет | Добавил: Ohiko (24.05.2016)
| Автор: глюцифер
