Автор:глюцифер Бета: Rorupan Название: Клуб анонимных сексоголиков Фендом:Shingeki no Kyojin Дисклеймер: Хадзимэ Исаяма Пейринг: Леви/Эрен, Эрвин/Эрен, Эрвин/Леви. Также Райнер/Эрен, Эрен/ОЖП, Микаса|Эрен, Эрен/Марко, etc. Жанр: Гет, Слэш (яой), Романтика, Юмор, Повседневность, POV, AU, Учебные заведения, Любовь/Ненависть Рейтинг: NC-17 Размер: Миди Статус: закончен Размещение: с разрешения автора Предупреждения: OOC, Насилие, Нецензурная лексика, ОМП, ОЖП От автора: В шапке логичнее было бы указать пейринг куча народу/Эрен и Эрен/куча народу. Я не знаю, под какими спайсами была, когда придумала и написала это. Трэш, угар, содомия, беспорядочные половые связи. Лучше всего читать под дискографию Arctic Monkeys. Описание: Здорово, неудачники. Я - Эрен Йегер, а этот угрюмый коротышка - мой новый напарник Леви Аккерман, и сегодня мы будем мстить бывшим. Коварно мстить."Безумный Макс" Наутро я просыпаюсь таким разбитым, словно целую ночь разгружал контейнеры в порту. Воспоминания о вчерашнем вечере возвращаются постепенно, но, честное слово, лучше бы они этого не делали. Издав жуткий потусторонний вой, я накрываю лицо подушкой, страстно желая задохнуться ко всем чертям.
Я облажался. Только у меня появился призрачный шанс изменить свою идиотскую жизнь в лучшую сторону, как я тут же все испортил. Думать нужно, прежде чем делать. Так любит повторять отец, а я обычно отмахиваюсь и снисходительно усмехаюсь, мол, что он может знать. Папа, в кои-то веки ты оказался прав.
Все выходные я валяюсь в постели и курю в потолок, упиваясь тупой ноющей болью в груди. Говорят, человек не задумывается о наличии каких-либо частей тела, покуда они здоровы. Именно поэтому я не подозревал, что у меня имеется душа. Конечно, отнести ее к частям тела можно с натяжкой, ведь штука это довольно эфемерная, но вот чувства холода и невыносимой тяжести — вполне реальные.
Стоит лишь подумать о Леви в объятиях Эрвина, как все внутри протестующее вопит: «Мое! Не прикасаться!» Глупо считать его своей собственностью, но, черт возьми, я к нему слишком привязался. Надеялся, что будет, как в кино: он влюбится в меня, ведь я такой обаяшка и красавчик с глубоким внутренним миром. Трижды ха-ха. Вроде, давно не шестнадцать, а юношеская наивность никуда не выветрилась.
В воскресенье у меня появляется стойкое ощущение, что я начинаю сходить с ума в четырех стенах. На улице царит невыносимая духота и какой-то странный гул. Диктор двенадцатичасовых новостей говорит, авария на предприятии, но мне этот вой напоминает сигнал воздушной тревоги. Я выползаю на балкон покурить, плюхаюсь на хлипкий пластиковый табурет, прижимаясь лопатками к нагретой солнцем стене, и жадно хватаю ртом раскаленный сухой ветер, пахнущий бензином и пылью. Время тянется, как старая жвачка, на которую ненароком присел в метро.
Ближе к вечеру мне становится поистине невыносимо. Я растягиваюсь на полу с кистью в зубах, разворачиваю перед собой рулон ватмана и долго глазею на его слепящую девственную белизну. Потом прикрываю глаза и наугад вытаскиваю из ящика тюбик краски. Фиолетовый — цвет тоски и психических расстройств. Отличный выбор, Эрен.
Бездумно возить кистью по листу, размазывая густые сиреневые пятна, и дышать едкими парами уайт-спирита отчего-то успокаивает. Я ляпаю сверху еще синего кобальта и газовой сажи, подумав, добавляю кармин и железную лазурь. Что-то в этом определенно есть. Повертев лист в ярких разводах так и эдак, я переворачиваю кисть и острым кончиком ручки провожу аккуратную вертикальную линию. Остается тонкий белый след с едва заметными оттенками красок.
Россыпь звезд, притихший океан и крутой каменистый обрыв. Вдалеке — две фигуры, одна высокая, другая пониже. Ломкие стебли сухой травы и тонкое кружево табачного дыма, растворяющегося во тьме неба. Словно завороженный, я поднимаюсь на ноги и обхожу тускло поблескивающий лист с рисунком. Голова кружится от острого химического запаха растворителя, а руки по локоть в краске. Еще и футболку, небось, заляпал. Профессионал, ничего не скажешь.
Писать маслом на бумаге — моветон, конечно, но я вполне могу выдать это за попытку отойти от канонов академической живописи. Мне нравится. Мне впервые нравится собственная работа. В ней больше жизни и чувств, чем во мне самом сейчас.
Я брожу по комнате, распахивая настежь все окна, затем иду в душ — смывать с себя следы вдохновения. Приятное осознание, что я создал нечто действительно стоящее, немного приглушает мучительную болезненную горечь.
Заснуть мне, впрочем, не удается. Сначала я долго таращусь на аватарку Леви в WhatsApp: смазанный снимок в профиль, большую часть которого занимает рука с дерзко оттопыренным средним пальцем. Соблазн написать ему безумно велик, но что-то меня останавливает.
Затем я в очередной раз перечитываю выученный наизусть микроблог и открываю в соседних вкладках те твиты, что каким-то образом связаны со мной. У Аккермана даже есть наша общая фотография: моя недовольная рожа с трубочкой от молочного коктейля во рту, его ехидная усмешка и магазинчики Брайтон роад за нашими спинами; подпись гласит: «Выгуливаю своего засранца». И хэштег «#крутаясуббота». Это пресловутое «своего» заставляет меня вздрагивать каждый раз, как я пробегаюсь взглядом по короткому предложению.
А еще он считает субботу в моей компании крутой. Аккерман множество вещей называет крутыми: группу Alt+J, комиксы про Мстителей, Харлей декана, гей-порно с сюжетом, Хью Джекмана. И день, проведенный со мной.
***
Позвонить Райнеру — отличная идея. По крайней мере, так мне кажется первые двадцать минут нашего ужина. Он, как воспитанный парень, приводит меня в фешенебельный ресторан — один из тех, куда приглашают красивых женщин, чтобы впечатлить их и напоить дорогим вином. Денег у него куры не клюют, поэтому я позволяю себе заказать парочку деликатесов с замысловатыми французскими названиями.
Браун увлеченно рассказывает о своей семье и увлечениях, а я незаметно скучаю, хотя и поддакиваю ему, вставляя комментарии вроде «и не говори». Лучше бы сейчас торчал на продуваемой всеми ветрами набережной, обсуждая с Аккерманом видео-игры, но, по-видимому, отныне все наше общение будет сводиться к сдержанным приветствиям в коридорах колледжа. При условии, что он не уволится, добившись своего.
Когда мы едем к Райнеру — его машина стоит, как две мои квартиры и почка, — я позволяю ему невзначай поглаживать мое колено и многообещающе улыбаюсь, чуть склонив набок голову. Секс всегда помогает отвлечься. Почти всегда, не считая случая с Ханной. Быть может, дело в том, что она девушка. Попробовать стоит в любом случае.
— Давай сделаем это на столе, — горячий шепот обжигает шею.
— Давай, — легко соглашаюсь я, устраиваясь на лакированной столешнице красного дерева.
Пентхаус полон кричащей роскоши, и мне охота пожать горло дизайнеру, работавшему над проектом, но сейчас не та ситуация, чтобы критиковать чей-то художественный вкус. Браун стаскивает с меня свитер, дергает за полы рубашки, срывая несколько пуговиц, — черт, это была моя любимая рубашка! — и отшвыривает ее куда-то в сторону.
— Полегче, — мурлычу я ему на ухо. — Одежда мне еще пригодится.
— Я так не думаю, — хищно ухмыляется.
Райнер запускает пальцы в мои волосы и сжимает в кулаке длинные пряди, не позволяя мне даже поцеловать себя. Он ловит меня за подбородок, вынуждая приоткрыть рот, и дразняще медленно проводит языком по моим губам. Я дергаюсь вперед, набрасываюсь на него с жадным поцелуем и ловко пробираюсь ладонями под футболку. Под горячей кожей перекатываются жесткие сухие мышцы, и мне нравится чувствовать эту едва сдерживаемую силу, властную хватку на бедрах, рваное дыхание, опаляющее плечо.
Я обвиваю его ногами за пояс, притягивая ближе к себе, и легко провожу короткими ногтями вдоль позвоночника. Райнер приглушенно рычит сквозь зубы — похоже, я нашел его слабое место. Он тут же расстегивает ремень на моих джинсах, и его большая шероховатая ладонь сжимает мой член сквозь ткань белья, грубо поглаживая и надавливая. Это, безусловно, заводит, но срывающего башню адреналина нет. По телу не пробегают мурашки от прикосновений, комната не плывет перед глазами от возбуждения.
А, будь что будет. Я кое-как выпутываюсь из штанин, и Браун опускается передо мной на колени, оглаживая мой живот и внутреннюю сторону бедра. У него потрясающие руки, правда. Я восхищенно смотрю, как контрастирует бледность его длинных пальцев с крупными костяшками и моя смуглая кожа. Райнер склоняется ко мне, оттягивает резинку трусов, и в этот момент из вороха одежды на полу раздается зубодробительный гитарный запил.
— Мне звонят, — я изо всех сил пытаюсь изобразить разочарование.
— Ты очень, очень занят, — отзывается Браун, а затем проходится языком по головке, влажно причмокнув.
На пару секунд это даже срабатывает, и меня перестает волновать все на свете, кроме горячего мокрого рта вокруг моего члена. Вот только мобильный не умолкает, поэтому я все же отстраняюсь и сползаю со стола. Телефон я обнаруживаю довольно скоро — и едва не роняю его на пижонский лакированный паркет.
Мне звонит Леви. Пока я потрясенно таращусь в экран, вызов прерывается, а следом приходит сообщение: «Нужно поговорить. На крыше».
— Что случилось? — Райнер обнимает меня со спины, пытаясь заглянуть через плечо, но я включаю блокировку дисплея и принимаюсь спешно одеваться.
— Срочное дело, — я неприлично взбудоражен для человека, которому только что обломали целую ночь кайфа. — Позже объясню.
На метро до колледжа ехать долго, приходится взять такси. Впрочем, даже двадцать минут дороги кажутся мне вечностью.
В холле, пробегая мимо стенда «Наши достижения», я на миг притормаживаю, а затем и вовсе прилипаю к стеклу высокого шкафа. На полке, между статуэтками и грамотами в тонких рамках, стоит немного выгоревшая фотография. Аккерман, хмурый, но заметно довольный собой, пожимает руку декану, а в другой держит диплом кандидата наук. Так вот где я его видел раньше! Каждый день проходил здесь и не обращал внимания. Как же странно.
Когда я, перескакивая через несколько ступенек, взлетаю на чердак, а оттуда — на крышу, Леви уже ждет меня. Как обычно, стоит спиной к двери и клацает зажигалкой. Рыжие отблески пляшут на кончиках его волос и металлических перекладинах ограды, затухают и снова вспыхивают под ритмичные щелчки.
На негнущихся ногах я подхожу ближе. Аккерман убирает зажигалку в карман и шумно вздыхает.
— Я был у Смита вчера.
Безусловно, это именно то, что мне хотелось услышать, ублюдок. Может, еще расскажешь, как вы здорово провели время? Я жду, ну же.
— И? — все, что произношу вслух.
— Мы расстались. Теперь уже навсегда.
Сердце пропускает удар и ухает в пятки. Наверное, я сплю или надышался растворителем и теперь брежу, валяясь дома на диване.
— Почему? — голос отчего-то охрип.
— Я сказал, что мне нравится кое-кто другой. Идиот, да? — Леви смотрит на меня с неясной улыбкой. — Столько усилий потратить, чтобы в итоге послать его куда подальше.
— И… — черт, почему так трудно говорить? — И кто тебе нравится?
Аккерман задумчиво почесывает затылок, потом запрокидывает голову и устремляет взгляд в темнеющее пасмурное небо.
— Ну, есть один парень. Он художник и редкостный кобель, но зато честный и забавный. А глаза у него, как… не знаю, как дерьмовый васаби. Зеленые-зеленые.
Если это сон, то я определенно хочу впасть в анабиоз и видеть его вечно. На всякий случай я щипаю себя за запястье, но сгущающиеся сумерки ноябрьского вечера, вопреки ожиданиям, не растворяются в уютном полумраке моей гостиной или ослепительном свете ламп больничной палаты.
Леви прижимается ко мне плечом, и я чертовски хочу поцеловать его так, чтобы он забыл, как дышать, но вместо этого с уверенностью заявляю:
— Знаешь, парень с глазами цвета дерьмового васаби уже давно и безоглядно на тебя запал. Но для начала неплохо бы сходить с ним в кино.
— Успеем на «Безумного Макса»? Вечерний сеанс через полчаса.
— Успеем.
И по пути до ближайшего кинотеатра мне приходит в голову, что нужно удалить из телефонной книги бесчисленные номера бывших. Они мне больше ни к чему.
Категория: Гет | Добавил: Ohiko (24.05.2016)
| Автор: глюцифер
