9.
Усуи свернул проект нового жилого комплекса, над которым работал, освобождая рабочий стол. Сегодня у Теиро последний учебный день, затем футбольная тренировка в субботу, а в понедельник… В понедельник он с Мисаки и Теиро летит на Золотой Берег в Квинсленд, чтобы провести там школьные каникулы.
Недоверие Мисы сыграло ему на руку — как отец юридически он имел право провести неделю школьных каникул с сыном, а Мисаки ни за что не отпустила бы их одних. Страх перед семьей Волкер крепко засел у нее в голове, и Такуми не мог ее обвинять в подозрительности. А вдруг бы он воспользовался возможностью и познакомил Теиро со своими родителями? И хотя об этом не было сказано вслух, напряженность Мисы, стоило ей выпустить сына из поля зрения, была очевидна.
— Три спальни? — уточнила Мисаки.
— Конечно, — ответил Усуи, хотя очень хотел, чтобы одна из них не пригодилась.
На этот раз он запланировал медленное и поступательное соблазнение. А когда Мисаки сдастся и окажется в его постели, почувствует себя любимой, тогда и мысль о браке покажется ей вполне естественной. Такуми хотел, чтобы она стала его женой, и чтобы Теиро был не единственным их ребенком…
Мечтания Усуи были прерваны внезапным появлением деда — странно, что не было звонка от его секретарши. Едва взглянув на надменный вид Уильяма Волкера, Такуми пришел в воинственное настроение. Небрежно откинувшись на спинку стула, он взглянул на деда с насмешливым любопытством.
— Чему обязан такой честью?
После их разговора о Мисаки два месяца назад они встречались только на заседаниях правления компании и обсуждали исключительно дела.
— В этом году мы будем праздновать Пасху как обычно, — коротко заявил тот.
«Как обычно» значило сбор большого числа гостей и веселый обед.
— Я рад, что мама чувствует себя в состоянии принять гостей, — сухо ответил Усуи.
От злости губы Уильяма сжались в тонкую полоску.
— Странно, что тебя беспокоят ее чувства. Ты не удосужился ни разу ни навестить ее, ни позвонить. Она по-прежнему оплакивает Джерарда.
— Тем более она не нуждается в моем утешении. Ведь я не тот сын, которого она хотела бы видеть, не правда ли?
— Ты — единственный сын, который теперь у нее есть.
— Не думай, что меня это радует. Я не собираюсь танцевать на могиле Джерарда.
— Он был твоим братом!
— Он в большей степени был твоим сыном, чем моим братом, — парировал Усуи. — Он был предан тебе, а не мне. Он предал меня ради твоего одобрения.
— Он хотел спасти тебя от безрассудного поступка. — Тон деда стал угрожающим.
Такуми сделал глубокий вдох и постарался взять себя в руки.
— Ты все сказал? — ровным голосом спросил он отца.
— Твоя мать ожидает тебя на ланч в воскресенье.
— А Мисаки и Теиро приглашены?
— Нет, — рявкнул Уильям и с вызовом посмотрел на внука.
И слава богу, подумал Усуи, потому что вряд ли бы решился сейчас подвергнуть Мису такому испытанию.
— Значит, и я не приду, — ответил он решительно.
— Твоя мать будет разочарована. — Было видно, что Уильям едва сдерживает ярость.
— Сожалею, но это ты создал такую ситуацию, отец.
— Когда же ты прозреешь?!
С этими словами Уильям Волкер покинул офис Такуми, не преминув громко хлопнуть дверью. Усуи поймал себя на том, что ему безразлично, как воспримут родители его отсутствие.
Они разлучили его с Мисаки, с Теиро, не посчитавшись с его чувствами, так почему теперь он должен считаться с их? Он не вернется в семью… во всяком случае, без Мисаки и сына

 

 

10.
"Еще один день запретных удовольствий", думала Мисаки, стоя под душем в ванной комнате, примыкавшей к ее спальне, и смывая с себя душистую пену. Усуи платил за все, и она не могла этому сопротивляться, потому что все это он делал ради Теиро.
Лучшие места в самолете, потому что Теиро летел впервые. Шикарный номер в отеле — максимум комфорта, вид на море, огромный телевизор в гостиной, чтобы Теиро мог смотреть любую программу.
Они прекрасно проводили время, но Миса не могла не чувствовать себя должницей Такуми, несмотря на его уверения, что это он у нее в неоплатном долгу за все, что она сделала для его сына. И еще… ей просто нравилось быть с ним, потому что сейчас он был особенно похож на того Усуи, которого она полюбила когда-то. И ей было очень трудно сосредотачивать внимание на сыне. Не просто трудно… Невозможно! Даже сейчас, стоя под тугими струями, смывающими пену с ее обнаженного тела, она не могла не вспоминать о том, как когда-то ласкал ее Такуми…
Он хотел ее. Об этом говорил его мерцающий пристальный взгляд, когда он смотрел на нее, хотя вслух не было произнесено ни слова.
Барьеры, которые она возвела, чтобы противостоять собственным чувствам к Усуи, шатались все сильнее. Каждый раз, когда он касался ее — придерживал за талию в толпе, поддерживал под руку, когда они входили в ресторан, держал за руку ее и Теиро, когда они гуляли, — физическое напряжение в Мисаки нарастало. И хотя в этих прикосновениях не было ничего нарочито сексуального, она не могла не желать большего.
Выходи за меня…
Если бы все было так просто… Могло бы быть, если бы не прошлый печальный опыт. Такуми может считать, что он в силах контролировать ситуацию, но Миса чувствовала, что им не дадут быть счастливыми. Кроме того, она не до конца верила Усуи, вернее, причинам, по которым он хотел жениться на ней. Не преобладает ли над всем этим желание заполучить сына, а ее — как вынужденное дополнение?
А химическая реакция между ними… это другой вопрос. Но в одном Такуми прав — она никуда не делась.
Мисаки со вздохом закрутила кран и потянулась за пушистым банным полотенцем — еще одно греховное удовольствие за деньги Усуи. Их было очень много в этой поездке, и все они были ужасно соблазнительными. К такой жизни легко привыкнуть.
А может быть, Усуи именно на это и рассчитывал? Может быть, это еще один способ воздействия на нее, чтобы добиться поставленной цели?
— Но короткие каникулы — это, увы, не реальная жизнь, твердо сказала себе Мисаки, и она не должна забывать об этом.
Хотя стояла середина апреля, дни оставались жаркими, а вечера — бархатисто-теплыми. Проходив целый день в облегающих джинсах с волосами, забранными в узел на затылке, Миса решила надеть открытый белый сарафан и распустить волосы. Босая, она вышла в гостиную, зная, что Усуи ушел купить что-нибудь на ужин.
Теиро в пижаме сидел у телевизора и с удовольствием смотрел один мультик за другим. Перед ним стояла огромная коробка пиццы, которую он уплетал за обе щеки.
— Не дождался нас? — удивилась Мисаки. Усуи придавал совместным трапезам большое значение.
— Я был очень голоден, и папа сказал, что я могу поесть здесь, — с готовностью проинформировал ее сын. — На кухне много еды, а он пошел в душ.
— Хорошо, я посмотрю, что он принес.
Теиро снова уставился на экран, а Миса направилась в кухню, готовая увидеть еще несколько коробок с пиццей, но ошиблась. В мойке лежали все ингредиенты для овощного салата — листовой салат, помидоры, перец, авокадо, огурцы. Рядом стояла бутылочка итальянской заправки для салатов, на противне лежала буханка свежего хлеба чиабата со шпинатом и сыром, который нужно было только разогреть в духовке. Замаринованные куски стейка лежали на большом блюде, а в пластиковой коробочке для микроволновой печи — десять почищенных картофелин с маслом и укропом. Пицца явно не была предусмотрена в сегодняшнем меню.
— Я подумал, что мы можем поужинать по-настоящему, — раздался за спиной голос Такуми. Мисаки резко обернулась. Усуи надел чистые белые шорты и яркую гавайскую рубашку, которую не потрудился застегнуть. Он был босым, как и она.
Мисе показалось, что из ее легких выпустили весь воздух. Барьеры окончательно рухнули, и яростная вспышка желания буквально потрясла ее, пронзив иглами все тело. Пульс участился, по телу разлился жар, кожа покрылась мурашками, груди напряглись.
— Я помою овощи, — выдавила она из себя.
— А я накрою стол на балконе, — бодро предложил Такуми, собирая тарелки и приборы. — Мы сможем поесть и поговорить без помех.
Поговорить… Это слово билось в ее голове, пока она автоматически мыла и резала овощи.
Усуи удержал ее, когда в первый вечер она хотела уйти в свою комнату, попросив рассказать о первых годах жизни Теиро. Посчитав просьбу вполне естественной, Мисаки согласилась. Прошлым вечером он спросил о ее жизни — о смерти матери, о работе, и она рассказала, но стоило ему спросить о планах на будущее, немедленно ретировалась в свою спальню.
Что сегодня он задумал?
Может быть, разумнее сослаться на головную боль и улизнуть?
Она еще не успела принять окончательное решение, когда в кухню вернулся Такуми и прошел прямо к холодильнику.
— Я купил бутылку отличного шардоне. Налить? Мне не потребуется много времени, чтобы поджарить стейки на гриле.
Вино!
Добавить хаоса в ее и без того смятенный рассудок — не лучшая идея, но Мисаки уже принимала из его рук бокал.
— Спасибо. — Она заставила себя улыбнуться.
— Кроме того, я купил два кусочка сырного торта, помня, как ты любишь его.
Миса понимала, что он помнит много больше, чем сырный торт.
— Я думала, ты купишь пиццу.
— Решение изменить планы было импульсивным. Надеялся, что ты одобришь.
— Все отлично, Усуи, — поспешила заверить его Мисаки. Затем вежливо добавила: — И особое спасибо за сырный торт, я с удовольствием съем его.
Такуми выглядел абсолютно расслабленным, готовя мясо, разогревая хлеб в духовке и картошку в микроволновой печи, обсуждая прошедший день. Он походил на счастливого отца и… мужа, непринужденно разговаривающего с женой, прежде чем лечь с ней в постель.
Эту последнюю мысль Миса никак не могла выбросить из головы.
В воздухе витало предчувствие, потрескивали невидимые электрические разряды. Мисаки не заметила, как нарезала и заправила салат. Ничего не случится, если она сама не позволит этому случиться, напомнила она себе, выходя на балкон, чтобы хоть на миг избавиться от присутствия Усуи и привести свои чувства в порядок.
— Прекрасный вечер, не правда ли?
Она едва не подпрыгнула, услышав его голос за спиной.
— Да. — Мисаки постаралась, чтобы ее голос прозвучал как можно спокойнее.
Такуми с улыбкой наблюдал, как легкий бриз играет ее волосами, рассыпанными по плечам. И эта улыбка была невероятно сексуальной. Она поняла, что не только ее обуревает желание.
— Теиро уснул прямо на полу у телевизора. Отнести его в постель?
Она в ловушке. Теиро, который мог бы им помешать, крепко уснул, перенасытившись впечатлениями. Интересно, это Усуи тоже спланировал?
— Я сама отнесу, пока ты закончишь готовить.
— Хорошо. — С этими словами он вернулся в кухню.
Теиро уснул прямо у коробки с пиццей, без подушки, на полу. Он никак не отреагировал, когда Мисаки взяла его на руки и понесла в спальню, уложила в кровать, накрыла и поцеловала в лоб.
Теиро пребывал в полной гармонии с окружающим миром — у него были папа и мама, которые не позволят случиться ничему плохому и позаботятся о его будущем.
Как бы Мисаки хотела иметь волшебный хрустальный шар, чтобы увидеть в нем будущее. Она никак не могла принять никакого судьбоносного решения, просто проживая каждый новый день. Конечно, было бы замечательно переложить всю ответственность и заботы на Такуми, но однажды обжегшись…
И тут ей пришла в голову идея — заполнить предстоящие два часа разговорами о нем. До сих пор она не проявляла никакого личного интереса к его жизни, отвечая в основном на его вопросы.
Губы Мисы искривились в ироничной усмешке. Она повернулась, чтобы выйти из спальни Теиро, и вдруг поймала в зеркале свое отражение. Женщина в зеркале выглядела встревоженной и растерянной, глаза были широко распахнуты, плечи напряжены, волосы взлохмачены. И платье… Оно было слишком открытым, провоцирующим. Но переодеваться было слишком поздно — она выдала бы с головой свою тревогу и неуверенность.
Миса с трудом заставила себя покинуть убежище детской спальни. Впрочем, правда заключалась в том, что даже здесь она не могла скрыться от Усуи Такуми. Пусть не физически, но он постоянно присутствовал в ее мыслях.
По телевизору по-прежнему показывали мультфильмы. Она нашла пульт и выключила его, и во внезапно обрушившейся тишине услышала барабанный бой, под который поднимается занавес и открывается сцена.
— Готова, Миса? — спросил Усуи, выходя из кухни.
— Да. Помочь?
— Нет, спасибо. Я уже все накрыл. Проходи и садись.
Стол был круглым и достаточно большим, чтобы расположиться на безопасном расстоянии от Такуми и избежать любого прикосновения, случайного или преднамеренного. Мисаки села.
Из-под салфетки, накрывающей горячий хлеб, шел дурманящий запах. Бокалы были наполнены, салат и картофель уже на столе. Усуи внес тарелку со стейками, поставил ее в центр стола и предложил начать трапезу.
— Разве не замечательно? — спросил он, усаживаясь напротив.
При других обстоятельствах именно так и было бы.
— Да. Благодарю, — ответила Мисаки, чувствуя, что ее снова затягивает в омут.
Еда не имела значения, потому что его глаза говорили, что больше всего он хочет ее. И Мисаки не могла лгать себе — больше всего на свете она хотела Усуи Такуми.