11.
Молчание было опасно. Романтическая обстановка, улыбка Усуи, обед на двоих… Как хотелось забыть потерянные годы, забыть то, что развело их, вернуться в те времена, когда их взаимная страсть затмевала все вокруг, делая разницу между ними несущественной.
Мисаки заставила себя начать разговор.
— Чем ты сейчас занимаешься, Усуи? — спросила она, накладывая в тарелку салат.
— По-прежнему проектирую здания, но теперь я руковожу отделом, — ответил он и, дождавшись, пока она закончит, стал накладывать еду в свою тарелку.
— Быстрый рост, — заметила она. Шесть лет назад он был младшим архитектором в компании Волкер.
— Просто у меня есть талант и ум, — с высокомерной уверенностью ответил Такуми.
— Не говоря о том, что ты — младший внук, даже сын Уильяма Волкера.
Мисаки видела, как меняется выражение его лица, как уходит с него веселость.
— Ты считаешь, я не заслужил эту должность? — с надменной гордостью спросил он.
Миса устыдилась своих слов. Если его семья была несправедлива по отношению к ней, это не значит, что она должна вести себя так же по отношению к Усуи.
— Я считаю, что ты справишься с любым делом, каким бы ни занялся, — ответила она. — Я просто хотела сказать, что ты… связан со своим дедом. Ведь вас с Джерардом растили и обучали именно для того, чтобы однажды вы возглавили империю Волкер, разве не так?
— Я не могу ответить за Джерарда, который делал все, лишь бы угодить отцу, — с горькой иронией сказал Усуи, — но мне всегда было интересно проектировать здания, Миса, и это был мой выбор.
И в случае с ней он тоже сделал свой выбор вопреки воле родителей, и только ложное обвинение в неверности разрушило их отношения. Такуми не из тех, кто позволяет манипулировать собой, но он крепко связан с семьей, с семейным бизнесом.
Он не сомневался, что достоин занимаемой должности, и гордился своим карьерным ростом, став важным «винтиком» в семейном бизнесе. Мисаки подозревала, что он не захочет уходить из компании, к чему может вынудить его конфликт с отцом из-за женитьбы на ней. Как ни крути, они с Теиро оказались между молотом и наковальней. И никакого счастливого для них исхода.
— Я регулярно отчитываюсь перед отцом на заседаниях совета директоров, но я не работаю под его непосредственным началом, — объяснил ей ситуацию Усуи. — Мой отдел достаточно автономен…
Это означало, что он сам себе начальник и им нельзя манипулировать в том, что касается бизнеса.
— Я не хотела сказать, что тебя назначили начальником только потому… Просто для меня твой дед — нечто вроде чудовища, которым пугают детей.
Лицо Такуми расслабилось, на губах появилась сочувственная улыбка.
— Я не живу по указке отца. И он не сможет отлучить меня от тебя и Теиро.
Радость жаркой волной окатила Мису, и она почувствовала, что готова вернуть Усуи свое доверие, позволить ему позаботиться о ней, о Теиро, об их будущем.
Молчание опасно. Оно искушает, сочится негой и желанием.
Впрочем, Мисаки уже не очень хорошо понимала, почему должна противиться искушению.
— А над каким проектом ты работаешь сейчас? — быстро спросила она.
Усуи стал подробно рассказывать о том, как их компания купила старый лодочный причал на берегу гавани в Балмене, и теперь он проектирует новый жилой комплекс, который будет построен на этом месте. Мисаки слышала удовлетворение и гордость в его голосе, когда он рассказывал, что и как собирается построить.
Было очевидно, что он очень любит свою работу, и сам не осознает, насколько глубоко привязан к семейному бизнесу. Прежде всего, это деньги, которые он может инвестировать так, как задумал. И деньги, к которым он просто привык в жизни. Они будут у него до тех пор, пока он остается в том мире, к которому принадлежит.
Или она снова несправедлива? Такуми вполне способен преуспеть в любом деле, на любой должности. Почему она никак не может избавиться от своих страхов?
— Ты до сих пор живешь с дедом и матерью? — Ей было очень важно узнать, продолжает ли он жить с родителями в непередаваемо роскошном особняке.
Он отрицательно покачал головой.
— Отец продал дом пять лет назад… Чтобы купить еще более роскошный дом, — иронично пояснил тот. — Достаточно большой, чтобы вместить три поколения Волкеров.
Мисаки содрогнулась при мысли, что могла бы жить в одном доме с родителями Такуми. Безумием было бы согласиться на этот брак на таких условиях. И неважно, насколько хорошо Усуи относится к Теиро и к ней…
— Покупка не принесла долгожданных внуков, хотя Джерард ввел в этот дом свою невесту… — Его глаза насмешливо блеснули…. — невесту, которую отец предназначал для меня…
— Ты хочешь сказать, что вместо тебя на ней женился Джерард? — потрясенно спросила Мисаки.
Усуи пожал плечами.
— Он был счастлив сделать это. Кроме того, я уверен, что Аки находила Джерарда куда более привлекательным мужем, чем меня. Это был обоюдовыгодный брак, но ничего не вышло. Джерард погиб, не оставив наследников, а Аки вернулась в дом своих родителей.
— А от тебя не ждут, что ты… женишься на вдове?
— Не думаю, что отец хочет, чтобы я женился на женщине, не способной родить ему внуков, — цинично заметил он. — У Аки было два выкидыша.
Эти слова возмутили Мисаки — ни об одной женщине нельзя думать только как о машине для воспроизводства потомства. Кроме того, наверняка жена Джерарда очень страдала от собственной неспособности родить желанного ребенка.
— Уверена, дед найдет тебе другую подходящую невесту для продления династии, — горько заметила она, точно зная, что никогда не согласится на эту роль.
— Я не женюсь ни на ком, кроме тебя, Аюзава.
От его слов Мисаки окончательно расхотелось есть. Она отложила вилку и нож и заставила себя посмотреть прямо в лицо Усуи.
— Со мной у тебя ничего не получится, — прямо сказала она.
Такуми тоже отложил свои приборы.
— Я сделаю все, чтобы получилось.
Она чуть подалась вперед.
— Если ты хоть на миг мог подумать, что я стану жить под одной крышей с твоими родителями…
— Я сам не живу с ними, — перебил он ее. — После женитьбы Джерарда я переехал. Купил квартиру.
— Недалеко от дома твоих родителей? — невольно вырвалось у Мисаки.
— На вполне достаточном расстоянии, чтобы вести отдельную жизнь, — спокойно заметил Усуи.
Отдельную… У Мисы перехватило дыхание. Такуми уже в который раз показывал, что не зависит от своей семьи.
— А почему ты переехал? — спросила она, решив выяснить все до конца.
Усуи усмехнулся.
— Не хотел, чтобы мне постоянно тыкали в нос семейное счастье Джерарда.
Все сомнения Мисаки вновь нахлынули на нее.
— Потому что жалел бы, что не ты женился на Аки?
— Ни в коем случае. Я искренне желал брату всего самого наилучшего в этом браке.
— Тогда почему тебя этот брак так расстроил, что ты даже переехал?
— Не расстроил, нет. Я знал, что отец непрестанно будет использовать этот аргумент, чтобы поторопить меня с женитьбой. В конце концов, мы бы все переругались. Поэтому я решил не допустить подобной ситуации и получить возможность приходить и уходить, когда пожелаю.
— А ты когда-нибудь пропускал традиционные семейные встречи?
— Сейчас пропускаю.
Мисаки снова почувствовала, как падают последние оборонительные сооружения.
— Какое?
— Ты помнишь обед на Пасху шесть лет назад, на который ты пришла вместе со мной?
Перед глазами Мисаки немедленно ожила картинка — многолюдная вечеринка, и она, чувствующая себя рыбой, выброшенной на берег. Гости непрерывно вовлекали Такуми в разговор, полностью игнорируя ее присутствие рядом с ним. Тогда ей очень помог Джерард, уделив ей много внимания на фоне общего отчуждения.
Джерард… Исполнитель главной роли в задуманной Уильямом интриге.
— Ты никогда не говорил мне, как умер Джерард.
Усуи нахмурился.
Мисаки поняла, что Джерард навсегда остался в его памяти человеком, предавшим их обоих.
— Он единственный был любезен и внимателен ко мне в тот день, — заметила Миса.
В глазах Такуми промелькнула боль.
— Прости, что обрек тебя… — Он покачал головой. — Это больше никогда не повторится, Мисаки. Клянусь. Я не подпущу тебя близко к своим родственникам, пока не буду уверен, что они не обидят тебя. И я все время буду рядом, буду следить каждую минуту. И если ты почувствуешь себя неуютно в их обществе…
— Я в любом случае буду чувствовать себя неловко, Усуи, — не дала договорить ему Миса.
Такуми понимающе кивнул и не стал настаивать на своем.
— Уверен, Теиро сломает лед, — с надеждой произнес он.
Мисаки не стала говорить, что их единственный шанс на счастье — держаться подальше от его семьи. Но разве это возможно?
— Джерард умер от травм, полученных в автомобильной катастрофе и несовместимых с жизнью, — ровным голосом сказал Усуи, а затем мягко добавил: — Он очень сожалел о содеянном, Мисаки.
— Жаль, что не тогда, когда впереди у него была вся жизнь, с горечью заметила Миса. — Не думаю, что твой отец когда-нибудь примет меня.
— Я дал ему время сделать выбор.
— Время ничего не изменит. Уверена, ты спросил его, приглашены ли на Пасху мы с Теиро, а он сказал, что нет. Так было?
— Я и не ожидал, что он так быстро изменит свое мнение.
— И все же. Он сказал, что ты зван, а мы нет, да?
— Если он не изменится, его ожидает еще одна потеря, — безжалостно произнес Усуи.
"И тебя тоже", подумала Мисаки.
— А если он пригрозит, что отречется от тебя и оставит без наследства?
— Значит, будет так.
Голос Такуми даже не дрогнул, но Миса почувствовала, что сейчас в нем говорит гордость, а в глубине души Такуми не верит, что дело дойдет до этого. Он сам не осознает, как важны для него семейные узы, но кровь рано или поздно даст о себе знать. Кроме того, именно на кровное родство Теиро и его родителей он делал ставку, говоря о том, что его родители рано или поздно примут ее. Только он забыл, что кровь Теиро разбавлена ее кровью.
Мисаки едва не заплакала от безнадежности. Она сидела напротив мужчины, которого когда-то любила, которого не могла перестать любить, который был отцом ее ребенка и хотел жениться на ней, а она не могла отделаться от мысли, что впереди ее ждет одна лишь боль.
— Миса…
Ей нечего было сказать. Горе, которое причинила ей его семья, было огромным, затмевающим любую возможность счастья с Усуи.
— Мисаки, для меня на первом месте — ты, понимаешь?
У нее закружилась голова. Не сын, не семья, а она?!
Такуми вскочил, быстро обогнул стол, поднял Мисаки с ее стула и крепко прижал к себе.
— Не отвергай меня, Аюзава… — взмолился он.
Она и не хотела. Все ее существо было переполнено желанием быть любимой им, оберегаемой, желанной. Мисаки закрыла глаза и положила голову Усуи на плечо.
— Ты же знаешь, что нам будет хорошо вместе. Мы связаны с тобой на таких уровнях, которые для других просто недосягаемы.
Мисаки было хорошо уже оттого, что под ее щекой вздымалась и опускалась его грудь.
— Все эти годы без тебя я был пустым изнутри…
Она тоже, тоже. Она жила как будто с вырванным сердцем, и теперь боялась повторения той боли. Но сейчас в ней победило желание, пустота молила быть заполненной.
— Я хочу заняться с тобой любовью, Миса.
Он чуть ослабил объятия и заглянул ей в лицо.
— Посмотри на меня.
Мисаки открыла затуманенные желанием глаза.
— Это не просто секс, Миса. Его я мог получить с кем угодно. Ты тоже. Не преуменьшай того, что существует между нами. Я хочу, чтобы ты вспомнила, как это было между нами… как все еще может быть…
Последние слова он проговорил у самых ее губ. А потом поцеловал… Это не был поцелуй принуждения, это был поцелуй ищущий, ждущий ее ответа. Мисаки чувствовала, что Такуми возбужден, и сама была возбуждена не меньше.
— Пойдем со мной в постель, Мисаки.
Это не было ни приказом, ни мольбой. Это была мягкая просьба.
— Да, — только и смогла прошептать она в ответ. Он выпустил ее из объятий, но только для того, чтобы взять за руку и повести за собой в спальню, его спальню.
— Я не предохраняюсь, Усуи.
— Я обо всем позабочусь.
Тревожный звоночек прозвенел в ее мозгу — в прошлый раз он не предохранялся и честно признался, что рассчитывал, что она забеременеет. Мисаки посмотрела ему в лицо.
— Честно? — Ей было важно знать, что он не намерен манипулировать ею, поймав в ловушку. Дар любви — это добровольный дар.
Усуи поднял руку и погладил ее по лицу.
— Если мы и зачнем еще одного ребенка, это будет обоюдное решение. Запланированный, а не случайный шаг.
— Значит, ты приехал подготовленным, рассчитывая…
— Надеясь.
— Это было твоей целью, — насмешливо поправила его она, гладя его голую грудь в вырезе незастегнутой рубашки.
— А почему бы и нет? Ты женщина, которую я безумно хочу, больше всех на свете. — Он опустил руку. — Хочешь, чтобы я остановился?
— Нет.
Может быть, им все-таки удастся создать свой маленький мирок, в котором у их любви есть шанс выжить? Или это несбыточная мечта, порожденная их желанием, жаждущим удовлетворения?
Мисаки не знала.

12.
У Усуи было двойственное ощущение, когда он ехал в родительский дом. Прошло девять месяцев с тех пор, как он побывал здесь в последний раз, и он не был уверен, что хочет снова сближаться со своими родителями. И все же семья есть семья.

Работая в компании, он не мог не общаться с дедом, хотя бы на заседаниях совета директоров, где регулярно обсуждались новые проекты и текущие дела. Но вопросы, связанные с Мисаки и Теиро, никогда ими не обсуждались. Наверняка дед надеялся, что проблема как-то сама собой «рассосется», особенно если неподходящая, по его мнению, женщина сама не хочет выходить замуж за его сына. Или Такуми передумает.

Мать тоже не сделала ни одной попытки связаться с ним. Скорее всего, она по-прежнему пребывала в трауре и оплакивала Джерарда. Усуи не мог заставить себя разделить ее горе, не в силах забыть, какую роль сыграл брат в том, чтобы на годы разлучить его с Мисаки и сыном.

Такуми не знал, сказал ли дед матери о Теиро или решил защитить ее и не сообщил о существовании нежеланного внука. Но если она ничего и не знала до сегодняшнего дня, то обязательно узнает.

Усуи затормозил у главного входа. Дверь тотчас же открылась, и дворецкий сообщил ему, что родители ожидают его в гостиной. «Интересно, интересно», саркастически подумал Такуми. Похоже, они решили показать ему, чего он может лишиться, если пойдет против их воли.

Напрасно они затеяли это. Он вышел из-под влияния отца — и в профессиональном, и в личном плане. Если придется, он уйдет из компании Волкер и организует свое дело.

Усуи не стал ждать, пока дворецкий проводит его в гостиную. Быстрыми шагами он пересек холл и открыл дверь. Дед стоял у мраморного камина, а мать, вся в черном, с королевским величием сидела в кресле. Такуми заметил, что она побывала в салоне красоты и надела украшения. Густые русые волосы, в которых поблескивала седина, были уложены волосок к волоску, а ногти поблескивали безупречным маникюром.

— Мама, я рад, что ты чувствуешь себя лучше, — сухо произнес Такуми, подумав, что именно таким своим видом она могла продемонстрировать Мисаки свое неприятие.

— К сожалению, не с твоей помощью, поскольку ты не показывался здесь девять месяцев, — подал реплику Уильям.

Усуи пожал плечами.

— Это не мой дом. Вы оба знаете, где я живу. Если бы вам было нужно...

— Из уважения к матери ты должен был...

— Отец, сейчас он здесь, и этого достаточно, — прервала его мать. — Садись, Такуми.

Усуи сел на диван подальше от деда, чтобы тот не подавлял его, оставаясь стоять у камина.

— Полагаю, отец рассказывал тебе, как я живу. Если бы ты хотела заново познакомиться с Аюзавой Мисаки и увидеть нашего сына, ты позвонила бы мне, мама.

Губы пожилой женщины сжались в тонкую полоску, но от разочарования или негодования, Такуми не понял. Во всяком случае, его слова не стали для нее шоком, а это значит, что она обо всем знает. Мать повернулась к деду, выжидающе глядя на него. Тот надел на лицо непроницаемую маску игрока в покер и начал очень дипломатично:

— Мы сочли... что для повторного знакомства... что ты сам должен проявить инициативу, если это именно то, чего ты хочешь.

Итак, они избрали политику выжидания. Никакой красной дорожки перед Мисой расстелено не будет.

— Я ее проявил, отец. На Пасху, помнишь? Ты дал понять, что не хочешь этой встречи.

— В присутствии всех друзей? — глумливо поинтересовался Уильям Волкер, давая понять, что такая идея была просто абсурдна.

— Вы могли пригласить Мисаки и Теиро приехать пораньше.

Отец пренебрежительно махнул рукой.

— Это был неподходящий случай.

— А когда будет подходящий? — насмешливо поинтересовался Усуи. — Правда заключается в том, что вы несправедливо и пренебрежительно отнеслись к Мисаки и не хотите принести ей извинения, которых она заслуживает, не хотите узнать, какой она прекрасный человек.

Ответом на эту тираду был возмущенный взгляд обоих.

— Если вы ждете, что Мисаки исчезнет из моей жизни, вам придется ждать всю жизнь.

Родители, поджав губы, продолжали хранить молчание.

— Что ж, вам решать, как поступить. Но вам придется принять тот факт, что мы с Мисаки женимся.

— Нет! Этого не может быть! — В яростном возмущении мать вскочила на ноги и бросилась к отцу. — Ты говорил, что этого никогда не случится, отец! Ты обещал...

Дед повелительно взмахнул рукой, призывая ее замолчать.

— Пока это еще не произошло, Элен. — Он бросил неодобрительный взгляд на Такуми. — Если ты должен жениться на этой женщине...

— Ее зовут Мисаки. Аюзава Мисаки, — спокойно напомнил Усуи.

— ... то следует спланировать свадьбу... сделать все как положено...

— Эта тактика откладывания не пройдет, отец.

— Ты — мой сын! И твоя свадьба должна быть отпразднована должным образом.

— Я не затем столько месяцев снова завоевывал доверие Мисаки, чтобы моя семья, не сделавшая ни шагу ей навстречу, снова все разрушила. Мы поженимся так скоро, как только возможно.

— Это значит когда? — быстро спросил дед. Усуи насмешливо хмыкнул.

— Хочешь узнать, есть ли у тебя время предотвратить свадьбу? — Тон Такуми стал угрожающим. — Сделай только шаг в этом направлении...

— Прекратите! — закричала Элен, переводя гневный взгляд с одного на другого. — Хватит, отец! Я не хочу потерять и этого сына, и я хочу внука. Если мы должны смириться с этой женщиной, мы смиримся. — Она повернулась к сыну. — Это должна быть настоящая свадьба, куда будут приглашены все друзья и родственники. Я сама займусь приготовлениями.

— Элен... — Непокорность дочери поразила Волкера старшего, но она не испугалась.

— Я не позволю тебе, Такуми, опозорить нас тайным бракосочетанием. Достаточно, что ты берешь в жены не англичанку...

— С незаконнорожденным ребенком, — добавил дед.

— Мама! А я какой ребенок? Законнорожденный? Не в моих ли жилах течет японская кровь моего настоящего отца?Ни его ли фамилию я ношу?И чья вина в том, что мой сын родился не в браке? — гневно прокричал Усуи, обжигая своим взглядом обоих — и деда, и мать.

Дед надменно вздернул подбородок, игнорируя сказанное.

— Я не согласен с твоим решением, Элен. Не жди от меня поддержки.

— Ты уже выбрал жену для Джерарда, которая так и не смогла родить мне...нам внука, — напомнила мать. — Где наше будущее, отец? В ком оно?

— Нигде, пока твой сын не одумается, — раздраженно ответил тот.

— Такуми... — Она повернулась к сыну.

— Нет, мама. Я не изменю своего решения. Извини, что навлеку на вас позор нетрадиционной свадьбой, но вы с дедом сами отвергли Мисаки. И пока она будет оставаться для вас этой женщиной, я не подпущу тебя к ней даже для того, чтобы спланировать свадьбу.

— Она должна согласиться ради тебя, иначе ты станешь парией*, Такуми. Если она любит тебя...

— Она всегда любила меня. И за это вы отправили ее в ад. Она одна, без чьей-либо помощи вырастила нашего сына. И теперь я буду доказывать ей свою любовь всеми возможными способами, мама.

— Мы помогали ей, — возразила Элен. — Твой дед основал трастовый фонд...

— Который бездействовал, и о котором она не знала? — насмешливо уточнил Усуи.

— Намерение было...

— Намерением было держать Мисаки и моего сына подальше от меня, совершенно не задумываясь о моих чувствах.

Уильям вскинул руки в жесте негодования.

— Это было сделано для твоего блага! Мы хотели удержать тебя от глупости... вернуть в семью...

— В семью, которая обманула меня? Отняла у меня пять лет жизни сына?!

— Хватит! — снова сорвалась на крик Элен. — Вы как два быка, сцепившиеся рогами! Следует принять в расчет ребенка, отец! Это наш единственный внук.

— Следует принять в расчет и Мисаки, мама. Я не подпушу Теиро ни к кому, кто будет без должного уважения относиться к его матери. Он счастливый и радостный малыш, и все это благодаря его матери. Он не видел ничего, кроме любви...

— Ты думаешь, я не стану любить его?

— Я думаю, что игнорировать его мать, пренебрегать ею — не лучший способ выказать свою любовь. Он очень умный, развитой мальчик... Он начал читать еще до школы.

— Слышишь, отец? В пять лет он уже умеет читать!

— Он забил голов больше всех мальчишек в его футбольной команде, — продолжал рассказывать Такуми, давая понять, как много они потеряли. Особенно дед, неистово, как и все англичане, любящий футбол.

— Хорошо, если ты получаешь радость хоть от мальчика, потому что другой радости в этом браке тебе не светит, — едко заметил Уильям.

— Ты не прав, отец, — спокойно ответил Такуми. — С Мисаки я чувствую себя живым. Она заполнила пустоту, которая образовалась у меня внутри с ее уходом.

— Ты окажешься в еще большей пустоте, когда все друзья и родные отвернутся от тебя, — не унимался Уильям.

Да, такое могло случиться. Не без помощи Уильяма Волкера, конечно. Он прочертит разделительную линию, за которую ни одна из сторон не будет вправе заступить. Такуми вспомнил, как однажды Мисаки заметила, что они заложники своего происхождения, своего социального статуса, а он ответил, что готов вырваться из этого плена. Тогда она не поверила ему, и Усуи вдруг осознал, что она была права.

— В понедельник утром у тебя на столе будет мое заявление об уходе, отец. Прошу подписать его немедленно.

— Ты не сделаешь этого! — угрожающе крикнул Уильям, явно не готовый к такому повороту событий. — Ты подписал контракт на строительство комплекса в Квинсленде.

— Тогда я официально заявляю тебе, что это последний проект, над которым я работаю. Как только я закончу...

— Ради этой женщины ты готов отказаться от всего?! — Лицо деда от ярости стало пунцово-красным.

— Да, готов.

— Нет! Нет! Ты должен остановить его, отец! Это все ваше упрямство и гордость! Вы разрываете мне сердце! Вы оба! — Элен упала в кресло, прижимая руки к груди.

— Видишь, что ты наделал! Расстроил свою мать. — Уильм быстро подошел к креслу и положил руки на плечи дочери.

Эмоциональный шантаж. Следом начнутся слезы и причитания.

— Прости, мама, но не я создал эту ситуацию, — мягко, но решительно произнес Такуми. — Каждый из нас должен сделать выбор. — Он посмотрел прямо в лицо деду. — Свой я уже сделал.

С этими словами он вышел из гостиной.

Из многомиллионного особняка. Из жизни своих родителей. Из своего прошлого. Чтобы начать новую жизнь.

* В европейских языках слово «пария» приобрело значение «отверженный», «бесправный».