15.
— Присядьте… присядь, пожалуйста.
Элен Волкер указала на два плетеных шезлонга на маленькой веранде, выходящей во внутренний дворик, куда Теиро привел ее, чтобы похвастаться своими футбольными успехами. Мисаки поспешила проверить, нет ли на шезлонгах птичьего помета. Она рассчитывала оставить Элен наедине с внуком, но посчитала невежливым отвергнуть приглашение.
Усаживаясь в отчаянно скрипящий шезлонг, Миса подумала о том, в каких разных условиях живут Волкеры и они с Теиро. Все в ее маленьком арендованном домике было старым и ветхим, но зато чистеньким и нарядным, не без гордости подумала Мисаки. На веранде, где они сидели с матерью Такуми, пышным цветом в горшках цвели петунии — пусть ее сад маленький и бедный, но он доставляет ей удовольствие.
Странно, но за три посещения мать Такуми ни разу не намекнула на ее очевидную бедность.
— Теиро делает тебе честь, Мисаки.
В голосе Элен Мисе послышались искренние теплота и одобрение. Кроме того, она впервые назвала ее по имени и на «ты».
— Мой отец… — Элен подняла глаза и посмотрела Мисаки прямо в лицо. — Он сказал, что моего приглашения на Рождество достаточно. Если Такуми не приедет и не привезет вас с Теиро…
— Мне очень жаль, миссис Волкер.
— Нет, тебе не за что извиняться. Это мы должны повиниться за все, что сотворили. Но отец… он слишком гордый. Отец не должен делать первый шаг навстречу сыну, понимаешь?
— Нет, не понимаю, — сочувственно и в то же время решительно ответила Миса.
— Ты не знаешь наших традиций. — Элен горестно вздохнула. — Мы с отцом Джерарда поженились по договоренности между нашими двумя семьями. Он приехал за мной в Англию , и я переехала вместе с ним сюда, в Японию. Потом я встретила отца Такуми, я полюбила его... мы с Джорджем расстались. Он был хорошим мужем. И отцом... Но я была молода и глупа и вышла замуж во второй раз за Усуи и...когда я забеременела Такуми...он бросил меня... Отец был в ярости.. Он искренне верил, что поступает правильно, на благо Такуми ведь он воспитал его как своего сына.
Мисаки покачала головой, давая понять, что не видит ничего правильного в том, как поступили с ней и с Такуми.
— Он не мог понять его привязанности к тебе. Как такое может быть, если ты не одна из нас? Отец увидел в этом чуть ли не предательство по отношению к семье. Он попросил Джерарда помочь, и тот согласился. Ты ушла.
— Это было очень жестоко, миссис Волкер, — тихо заметила Миса.
— Ты была… современной девушкой. И… — Элен замялась, — не была девственницей.
— Это не делает меня неразборчивой девушкой, прыгающей из постели в постель, — жарко возразила Мисаки. — И Такуми… был моим единственным мужчиной!
— Пожалуйста… Я не хотела тебя оскорбить. Я просто пытаюсь объяснить, почему мой отец был так настроен против тебя. Когда он узнал о твоей беременности, он на самом деле положил деньги на счет ребенка, чтобы вы ни в чем не нуждались. Он не сомневался, что Такуми поймет и одобрит его действия.
"Столкновение культур", подумала Миса, сомневаясь, что при таких взглядах они когда-нибудь смогут найти общий язык с родителями Усуи.
— Сын должен простить отца за ошибку, совершенную с благими намерениями, — произнесла Элен с мольбой в голосе. — Не могла бы ты поговорить с Такуми?
— А почему вы сами не хотите поговорить с ним об этом, миссис Волкер?
В глазах пожилой женщины Мисаки увидела печаль и усталость.
— Он мужчина. И если кто-то и сможет пробиться через его гордость, то только ты, женщина, которую он любит, ради которой он отвернулся от своей семьи.
Усуи, безусловно, назвал бы это эмоциональным шантажом, но в словах Элен Волкер было много правды. В конце концов, семья есть семья, и кровные узы, очень крепки. И разорви Такуми их, воспоминания не дадут ему покоя, останутся в его сердце кровоточащей раной.
Поворачивая на улицу, где жила Миса, Усуи заметил отъезжающий черный лимузин. Его мать!
Вот уже в третий раз она навещала Теиро, ни разу не связавшись с ним!
Такуми нажал на акселератор, повинуясь внезапному желанию догнать ее и запретить беспокоить Мису, но потом понял, что обострение конфронтации ни к чему не приведет, и убрал ногу с педали.
Их свадьба должна была состояться через неделю, и не было никакого смысла откладывать ее. Его дед никогда не согласится с этим браком, иначе он нашел бы возможность поговорить. И вот опять его мать побывала здесь и внесла смуту, посеяла очередные зерна раздора между ним и Мисаки. Усуи чувствовал, как они дают ростки после каждого такого визита.
Сегодня у Теиро был последний школьный день, и им с Мисаки больше незачем оставаться в этом доме. Пока они переедут к нему, а со следующего года Теиро пойдет в другую школу, которая окажется поблизости от того места, где они решат обосноваться после того, как он уволится из компании деда.
На этот раз он не потеряет Мисаки. Более того, этим же вечером он поможет ей упаковать вещи. Будет лучше, если они переедут к нему в ближайшие выходные. После этого мать наверняка прекратит свои посещения за его спиной.
Такуми открыл дверь своим ключом, и в тот же миг Теиро бросился ему навстречу.
— Бабушка снова приезжала, папа!
— Как прошел твой последний учебный день? — перевел Такуми разговор на другую тему.
Мисаки была в кухне, резала овощи для обеда. Она улыбнулась ему, но он сразу же уловил напряженность во взгляде ее золотых глаз.
— Привет. — Ни объятий, ни поцелуя. — Дай папе немного отдохнуть.
Усуи физически чувствовал ее напряжение. Он выпил пиво, которое Теиро принес ему, но не получил удовольствия. Его взгляд был прикован к Мисе, которая снова отвернулась, продолжая готовить обед и лишь изредка вставляя слово в их разговор с сыном, старательно делая вид, что ничего не случилось.
Он еле дождался окончания обеда и того момента, когда Теиро будет прочитана сказка и свет в его спальне выключен. Он сразу же увел Мисаки в ее комнату, закрыл дверь и немедленно сжал в объятиях, уложив на кровать.
Слава богу, с этим все в порядке. На Усуи снисходили покой и чувство гармонии с собой и окружающим миром каждый раз, когда после занятий любовью они лежали, обнявшись, ее голова на его плече.
— Я хочу, чтобы вы с Теиро переехали ко мне в эти выходные, — тихо сказал он, нежно поглаживая ее спину. — Вам больше незачем оставаться здесь.
— Хорошо, — легко согласилась Мисаки.
Такуми немного расслабился и решил прощупать почву.
— Что тебя беспокоит, Миса? Моя мать снова просила тебя отложить свадьбу?
Она не подняла головы, а ее рука продолжала дразнящее поглаживать его бедро.
— Те бумаги, которые мы подписали… Они ведь действительны в течение трех месяцев, и нам не обязательно торопиться со свадьбой…
Забыв об удовольствии, Такуми схватил и сжал руку Мисы так, что она даже вскрикнула.
— Ты спросила меня однажды, готов ли я ради вас с Теиро все бросить, и я бросил! — воскликнул он с негодованием на ее непостоянство. — Почему теперь ты идешь на попятный? Если ты не сдержишь слово…
— Такуми! Я выйду за тебя замуж, выйду! — В ее глазах вспыхнула тревога. — И я пойду за тобой хоть на край света. Дело не в этом…
— Именно в этом! — Кровь стучала у него в висках. — Ты предаешь мою любовь, слушая мою мать! Эти люди снова причинят тебе боль, сделают все, чтобы нас разлучить!
— Они не смогут, Такуми. Я обещаю тебе. Ничто не заставит меня отказаться от тебя. Но я не должна была просить тебя отказываться от всего, жертвовать…
— Это не жертва, это свобода. Господи, Миса, какие тебе еще нужны доказательства? Как ты можешь забыть, какое зло причинили нам мои родители…
— Но твоя мать…
— У моей матери свой интерес. А дед ни слова не сказал мне про Рождество. Он никогда не изменится, поверь мне.
— Такуми… — Она смотрела на него с испугом и мольбой одновременно. — Выслушай меня, пожалуйста.
Он стиснул зубы от ярости, видя, что натворила его мать своими разговорами, затем откинулся на спину, перестав угрожающе нависать над ней.
— Слушаю тебя.
— Ты знал, что твоя мать вышла за отца Джерарда по договоренности между их семьями?
— При чем здесь…
— Это имеет непосредственное отношение к тому, что произошло с нами. Такуми, я хочу, чтобы ты встретился с дедом. Ведь именно он настоял тогда на их браке, но твоя мать не повиновалась ему когда вышла за твоего отца и он...
Усуи закрыл глаза. Это просто безумие. Ради Мисы встретиться с его дедом — все равно, что войти в клетку льва.
— Я уже встречался с ним однажды.
— Чтоб сказать, что мы поженимся.
— И мы поженимся! — требовательно напомнил он.
Миса приподнялась, а затем легла на него сверху — грудь к груди, губы к губам.
— Я люблю тебя. И я выйду за тебя замуж, что бы ни произошло!
Такуми открыл глаза.
— Просто… я хочу быть уверена в том, что сделала все, что могла, чтобы помирить тебя с твоей семьей. Такуми, какая разница, кто сделает первый шаг — дед или ты?
- Большая! Потому что любой шаг с моей стороны он расценит как проявление слабости, что сделает нас уязвимыми к его козням.
— Да, он причинил нам обоим сильную боль, но он просто не понимал нас.
— Я — его внук, — с горечью напомнил Усуи.
— Именно поэтому он был уверен, что ты похож на него. А ты не похож. Вот и покажи ему эту разницу, покажи, что ты не такой непреклонный, как он.
— Он решит, что я пресмыкаюсь перед ним ради того, что он может мне дать, — воспротивился Такуми, отвергая эту идею.
— Мы оба знаем, что это не так. И сделать первый шаг навстречу, протянуть руку для пожатия — это требует большего мужества, чем продолжать борьбу. Если он не сделает ответного шага, мы поженимся в любой день, какой ты назовешь. Но если сделает… мы поженимся после Рождества, хорошо?
Усуи видел, что Мисаки не откажется от этой идеи.
Что ж, если ради их счастливого будущего требуется сделать этот шаг, он сделает его. Но только один! И если дед не протянет ему руки навстречу…
Такуми поднял руку и разгладил морщинку на ее переносице.
— Я поговорю с ним о Рождестве. Если он ответит положительно…
Миса улыбнулась, как будто солнышко выглянуло из-за туч. Как может она быть столь щедрой душой, чтобы простить обиду? Усуи не знал. Он только знал, что любит эту женщину больше всего на свете.


16.
Закончилось последнее заседание совета директоров перед Рождеством. Усуи наблюдал за дедом и не мог не отметить, что, несмотря на всю свою властность, тот относится к подчиненным с уважением, которого те, безусловно, заслуживают.

Официанты вкатили тележки, уставленные бутылками и закусками. Подняв бокалы с шампанским, все выпили за еще один успешный год для «Волкер корпорейшн». Все расслабились, пришли в веселое настроение, то и дело слышались шутки и смех, и над всем этим царил Уильям Волкер в роли гостеприимного хозяина.

Такуми хотел уйти — он закончил свою работу, составил отчет, — и только обещание, данное Мисаки, удержало его. Дождавшись, пока большая часть закусок будет съедена, а бутылок шампанского — опустошена, пока дед, похлопывая по плечу, распрощается с большинством сотрудников, Усуи подошел к нему.

— Могу я поговорить с тобой наедине, отец?

— Конечно, Такуми, — дружелюбно ответил Уильям, извинившись перед оставшимися коллегами.

Усуи прошел вслед за дедом в его кабинет, примыкающий к залу заседаний. Увидев, что тот направляется к креслу у своего стола, чтобы сесть, он поспешно предупредил:

— Это не займет много времени. — Только ради Мисы Усуи согласился выступать сейчас в роли просителя.

Уильям замер у кресла, как будто набираясь сил, чтобы повернуться и встретиться с Такуми взглядом.

— Я никуда не спешу.

— Ты знаешь, что мама навещает Мисаки и Теиро?

— Да, знаю. — Ни намека на то, одобряет он или не одобряет визиты дочери.

— Она пригласила нас троих на Рождество.

— Твоя мать вольна приглашать, кого хочет.

Усуи вглядывался в лицо деда — оно оставалось невозмутимым, без малейшего намека на какое-нибудь личное отношение к происходящему.

— Мы придем. — Это был одновременно и вызов, и шанс, который он давал деду.

— Я передам это твоей матери. Элен... в восторге от нашего внука.

Нашего. Не ее.

— Думаю, она уже приготовила подарки, которые положит для него под елку.

Это было начало. Первая уступка. Такуми решил не давить на него.

— Конечно, ведь Рождество — детский праздник. — С этими словами он коротко кивнул и вышел. Что ж, хотя бы Теиро будут рады. Мисаки же... Она сама пошла на этот риск, решив помириться с его семьей. Но, боже упаси, если они попытаются причинить ей боль. Он будет рядом и не допустит этого.